Дарья Десса. "Игра на повышение". Повесть
Глава 2
Филипп Константинович ёрзает в кресле, будто не может найти удобное положение. Пытаюсь поймать его взгляд, но он всякий раз улепетывает, словно рыбка, соскальзывающая с крючка. Что с ним? Будто сидит на раскалённой сковородке. В голову приходит нелепая мысль: может, пружина в кресле сломалась? Или кнопка какая в ненужном месте оказалась?
– Шеф, у вас всё в порядке? – не выдерживаю и задаю вопрос. Может, это прозвучало не слишком вежливо, но хотя бы выглядит как проявление заботы о здоровье дражайшего руководителя.
– А? Да, всё хорошо, – встрепенулся Жираф и машинально поправил свой эксклюзивный галстук.
Ах, этот его гардероб! Каждый предмет – не просто одежда, а демонстрация того, как человек умеет наслаждаться достигнутым. В молодости он долго знал, что такое бедность. Зато теперь отрывается по полной: усыпанный бриллиантами платиновый Rolex, золотая печатка с личным гербом, запонки и зажим для галстука из того же металла. Сидит передо мной, словно самый дорогой Жираф на свете, выставленный живым экспонатом в музее «История мировой роскоши».
Эта мысль меня так и подмывает рассмешить, но я стараюсь держать лицо. Мужчины ведь такие мнительные: покажешь лёгкую улыбку – и они уже теряются в догадках, что именно ты заметила. Иногда кажется, если на кого-то взглянуть с загадочной усмешкой, он тут же начнёт поправлять галстук или пиджак, уверенный, что там что-то не так. Господи, только бы мой начальник не кинулся проверять себя так же старательно – я бы этого зрелища точно не выдержала.
– Алина…
Ой, кажется, я опять ослышалась? Он сказал «Алина» вместо привычного «Лина» или просто оговорился?
– …Я тебя вызвал, чтобы сообщить одну очень хорошую новость.
– Я вас очень внимательно слушаю, шеф, – отвечаю с видом идеальной сотрудницы. Внутри всё подбирается, а улыбка на лице расцветает новыми гранями. Я знаю, что сейчас произойдёт. Вот он, мой звёздный час! Мой триумф!
– Я тут посовещался и пришёл к выводу, что нашему агентству нужны новые идеи, – начинает он, и голос его становится особенно торжественным. – Работает компания, конечно, отлично. Мы по-прежнему в числе лидеров, у нас надёжный запас прочности. Но! – Жираф величественно вздымает указательный палец с отполированным ногтем и встаёт.
Следую за ним глазами, как подсолнух за солнцем. Он прохаживается по кабинету, будто готовится произнести речь на Санкт-Петербургском экономическом форуме, который так любит посещать из-за возможности потереться рядом с сильными мира сего.
– Чтобы сохранить лидерство, нам нужны новые, свежие идеи. Яркие, сочные, как… апельсины! – выдаёт он, и у меня внутри от восторга щёлкают фанфары. – В этой связи я решил, что кресло заместителя генерального директора нашего агентства «Проспект» займёт… –
Уже чуть привстаю, затаив дыхание, готовая услышать свои имя и фамилию, и в голове за секунду мелькает целый парад картинок: цветы от коллег, поздравления, шампанское, новый кабинет. Тачка с личным водителем.
– …самый достойный!
Что?! У меня внутри всё резко обрывается. «Самый достойный»? Простите, это как? Разве не я? Я же лучше всех! Хлопаю глазами и смотрю на Жирафа, который стоит у окна, глядя на просторы столицы и загадочно улыбается.
– Простите, шеф, я не совсем понимаю, – подаю голосок. Снаружи он звучит мягко и скромно, но внутри у меня клокочет вулкан. Вот бы сейчас подойти, ухватить его за этот драгоценный галстук, встряхнуть посильнее и крикнуть: «Да что ж вы такое мудрите?!» Но нельзя. Надо держать лицо. Даже если внутри всё готово разорваться, засыпать всех горячим пеплом и раскалённой лавой.
– Объясняю, – продолжает Жираф невозмутимо. – Кресло заместителя генерального директора, то есть креативного директора, займёт тот, кто…
Не успевает договорить. Звонок! Жираф подпрыгивает к столу с неожиданной для его возраста лёгкостью, хватает трубку:
– Что? Да? Пусть заходит!
Поворачиваюсь к двери. Она открывается, и в кабинет входит… ОН. Жгучий красавец. Широкие плечи, фигура атлета, аквамариновые глаза, в которых можно утонуть без остатка. Чёткий изгиб рта, сильные скулы, ровный нос, смуглая кожа – словно сошёл с портрета художника, специализирующегося на образах героев. А одет он так, что любой модный показ позавидовал бы: безупречный костюм, без кричащих деталей, но с тем самым вкусом, который подчёркивает уровень.
– Алина, позволь тебе представить, – говорит Жираф возвышенно, пожимая руку вошедшему. И тот делает это с таким достоинством, будто он не менее влиятелен и богат, чем сам шеф. Часы на запястье у него без бриллиантов, запонки попроще, но во всём ощущается стиль и гармония.
И у меня внутри снова всё обрывается: да что ж это за представление началось в этом театре? Поднимаюсь, киваю головой – и в этот миг аквамариновые глаза незнакомца накрывают меня своим светом, словно внезапная вспышка на море моря в солнечный день. Их сила такая, что внутри рождается горячий, плотный шар, и от него по всему телу расходится волна, оставляя лёгкое головокружение.
Я жду, когда его взгляд, как это бывает у мужчин, проскользнёт по привычной траектории: от лица – вниз, к вырезу платья, зацепится за ложбинку, задержится, словно цепляясь за сеть, и потом не без труда поднимется обратно, будто пытаясь оправдать себя. Даже шеф, мой «Жираф», иной раз позволяет себе подобный маршрут.
Но этого не происходит. Новичок не сводит глаз с моих глаз, словно ничего, кроме них, для него сейчас не существует. И это обезоруживает больше, чем любой хищный интерес. Он улыбается – уверенно, открыто, и в этой улыбке сверкают ровные, безупречно белые зубы. Незнакомец подходит ближе и протягивает руку. Рукопожатие крепкое, уверенное, но не болезненное. Пальцы сильные, но ладонь удивительно тёплая, мягкая, без грубости и мозолей, но и без женственной изнеженности. Всё в меру.
– Роман, – говорит он спокойно, и снова эта улыбка, в которой слишком много уверенности для первого знакомства.
– Алина, – отвечаю я, натягивая на лицо доброжелательность, которая в глубине души даётся с трудом.
– Роман Аркадьевич Орловский, наш новый креативный менеджер, – возвышенно произносит Жираф, и эта фраза ударяет по мне, как ледяная вода.
– Простите, Филипп Константинович, что напоминаю, – говорю уже более резко, – но в нашем агентстве именно я занимаю эту должность.
– Вот именно! – радостно подхватывает Жираф, словно ему только этого возражения не хватало. – В этом и состоит новшество.
Он величественно занимает своё место за необъятным письменным столом. И я вдруг ловлю себя на мысли: наверное, этот стол служит ему символом власти, заменяет то, чем он в иных обстоятельствах похвастаться не может. Но я прикусываю язык и делаю вид, что у меня нет подобных крамольных мыслей.
Мы с Романом садимся друг напротив друга за приставной столик. Его глаза продолжают изучать меня, но уже чуть мягче, чем при первом взгляде, словно он наблюдает за реакцией на эксперимент.
– Итак, дорогие мои, – начинает Жираф, вытянув шею и царственно приосанившись. – Недавно на российский рынок вышла одна крупная компания из дружественной страны, разумеется, с мировым именем. Вы наверняка слышали – «Тес Котт». Годовой оборот почти десять миллиардов долларов. Они ищут лучшее рекламное агентство для продвижения своих спортивных товаров в России. И, естественно, мы должны стать этим агентством!
Я настораживаюсь, внутренне уже готова к важным поручениям.
– Но, увы, есть конкуренты. Совет директоров «Тес Котт» решил устроить конкурс. Каждый претендент получит задание: за месяц продвинуть их продукцию в русской глубинке. Кто справится лучше – тот и получит контракт на сто пятьдесят миллионов долларов сроком на три года.
Слова Жирафа звенят, как фанфары. Я уже собираюсь принять их как личный вызов, но тут он делает паузу и смотрит на нас обоих сразу.
– Вот почему, дорогие мои, именно вы вдвоём будете представлять интересы «Проспекта».
Я моргаю, не понимая. Вдвоём? А зачем? А мой визави, напротив, улыбается так, будто ему всё давно известно, и он только наслаждается моментом. Улыбка неприятная, самодовольная. Явно чувствует себя в выигрышной позиции.
– Простите, но почему именно вместе? – спрашиваю, стараясь держать голос ровным, хотя внутри всё бурлит.
– Потому что это конкурс идей, – радостно объясняет Жираф. – Тот, чьи идеи окажутся лучшими и приведут к победе, станет моим заместителем. Креативным директором!
Вот оно! Значит, мой лавровый венок уже поделён, и мне предстоит бороться. Интересно, где он цапнул эту идею? В комедии «Чего хотят женщины»? Не слишком ли прямолинейно и глупо?! А еще жутко обидно!
– Кстати, – добавляет Жираф с лукавой улыбкой, – вы ведь раньше не были знакомы?
– Лично нет, – говорит Роман, склонив голову набок. – Но я наслышан о том, кто такая Алина Дмитриевна Романовская.
Голос его звучит слишком сладко. Я отвечаю ему такой же искусственной улыбкой:
– Взаимно.
А внутри у меня скребёт злость. С удовольствием схватила бы тяжёлое пресс-папье со стола шефа и одним махом выбила эту белозубую ухмылку вместе со всем её самодовольством. Именно он лишил меня долгожданной победы, именно из-за него я теперь вынуждена на целый месяц уезжать куда-то «в провинцию», променяв комфорт и привычный ритм на неизвестность.
– Ну-с, дорогие мои, – Жираф принимает наши улыбки за чистую монету. – На ваши компьютеры уже отправлен пакет конкурсных документов. Изучайте. Через два дня отправитесь в командировку. Желаю удачи!
А я в этот момент уже знаю: Роман Орловский – мой главный конкурент. И если мне суждено остаться на плаву, обязана его обойти. Или уничтожить.
Покидаю кабинет шефа, и ноги сами несут меня быстрее. Я так ускоряюсь, что Роман Аркадьевич и близко не успевает. Да и пусть попробует заговорить! Услышит от меня такое, что мигом пожалеет. Видеть его сейчас не хочу, а уж слушать тем более. Я бурлю, как забытый чайник на плите, и, кажется, уже готова сорвать крышку.
Врываюсь в свой кабинет фурией. Секунды не теряя, хватаю первое, что попадается под руку – стакан с карандашами. И с размаху! Он летит о стену, разлетается осколками пластика, карандаши с весёлым треском рассыпаются по полу. Грохот такой, что стены дрогнули, а душа немного отпустила.
На шум влетает Снежок. Щёки у неё пунцовые, дыхание сбивчивое – явно бежала со всех ног. И главное, в приёмной её не было: откуда она примчалась, загадка. Стоит на пороге, глаза по пять копеек, а ко мне ближе подойти не решается. Трусишка страшная! Боится, что и в неё что-нибудь полетит, хотя я никогда на неё злость не срывала. Да и вообще подобный выплеск со мной произошел впервые.
– Что случилось? – спрашивает осторожно, почти шёпотом, будто у меня в руках граната с выдернутой чекой.
Я оборачиваюсь к ней, вся киплю, тяжело дышу. И начинаю излагать – про гадскую идею Жирафа, который притащил мне конкурента и решил по старой римской формуле «разделяй и властвуй» устроить ристалище, выставив обоих в качестве гладиаторов. Какая там, к чёрту, комедия! Схватка до крови. Победитель получает всё, проигравший убирается подальше. Нет, это вовсе не Жираф, а какой-нибудь безрогий муфлон с отполированными копытцами! Ещё с десяток эпитетов готовы сорваться с языка, но я щажу уши Снежка. У неё и так плечи вжались в голову, будто та черепаха, готовая спрятаться в панцирь.
– Ты-то чего боишься? – спрашиваю, сбавляя тон, но всё ещё сверкнув глазами.
– Вы так кричите, Алина Дмитриевна… – Снежок переминается с ноги на ногу. – Вас могут услышать.
– Да наплевать! – резко бросаю в сторону стеклянной перегородки, за которой весь офис, как в аквариуме. Но голос всё же приглушаю. Не стоит кормить сплетниц бесплатным спектаклем.
Сажусь в кресло, упираюсь локтями в подлокотники, пытаюсь привести дыхание в порядок. Снежок тем временем всё ещё стоит на расстоянии, как будто я тигрица в клетке. Чтобы окончательно её успокоить (а она, правда, девчонка хорошая, и зачем зря пугать?), я подробно пересказываю замысел Жирафа.
Она слушает, кивает, лицо становится всё более растерянным. Слова заканчиваются, и Снежок уходит, словно подгруженная новым пакетом забот. А я остаюсь одна и тут же хватаюсь за ноутбук. Пальцы сами вбивают запрос: «Роман Аркадьевич Орловский». Конечно, я и так немного знаю, кто он, но хочется освежить детали.
И вот оно – подтверждение. Да, эта фигура хорошо известна в рекламном бизнесе. Такой же сделавший себя сам человек, как и я. Тоже приехал в столицу юным, тоже прорывался сквозь асфальт, как трава. Университет, бесконечная пахота, ступень за ступенью вверх. Только вот недавно его карьера дала первую трещину. Большой провал. И, конечно, как любят говорить французы – cherchez la femme. Женщина тут замешана. И я прекрасно знаю, какая.