Дарья Десса. "Игра на повышение". Повесть
Глава 3
Глубоко личный провал Романа Орловского случился стремительно и оглушительно, будто гром среди ясного неба, и отозвался в рекламном мире таким скандалом, что о нём судачат до сих пор, украшая пересуды всё новыми подробностями. А ведь ещё совсем недавно этот господин считался восходящей звездой: любимец клиентов, мастер громких презентаций, тот самый человек, который способен продать пустую коробку как «инновационное решение для хранения будущего».
Его ставили в пример молодым менеджерам: мол, учитесь, вот так надо пахать и делать карьеру. Он же, едва перевалив за тридцатник, сидел в кресле заместителя генерального директора в холдинге «Вертикаль» – одном из пяти крупнейших в стране. Зарплата у него была такая, что я даже боюсь озвучить её вслух, иначе придётся идти за валерьянкой. В разы больше моей, и это при том, что сама тоже, между прочим, далеко не последняя фигура в нашем «Проспекте».
И всё же, как это ни смешно и ни горько, карьера Орловского рухнула не из-за провала рекламной кампании или конфликта с акционерами, а из-за банальной похоти. Ну как банальной… История вышла на редкость колоритная.
Рассказывают, однажды господин председатель совета директоров «Вертикали» неожиданно вернулся в офис – то ли забыл важный документ, то ли решил кого-то застать врасплох. И уж точно он сам не ожидал, что застанет врасплох собственного зама и… дражайшую супругу. Картинка, говорят, была такая, что хоть маслом пиши, хоть камеру включай – любой продюсер фильмов «для взрослых» взвыл бы от зависти. Шикарный, ручной работы, выточенный из красного дерева, покрытый зелёным сукном и россыпью документов и отчётов стол, превратился в подмостки импровизированного спектакля. Госпожа председательша, блиставшая в обществе в бриллиантах и дорогих туалетах, предстала в куда более «естественном виде». Орловский же, похоже, полностью забыл, где находится: не в отеле, не на яхте, а в сердце корпорации, где каждый уголок дышит властью и деньгами.
Говорят, супруг некоторое время, застыв соляным столбом, взирал молча, пока парочка в запале не заметила его присутствия. И это молчание оказалось страшнее любого крика. Мужчина, облечённый почти царскими полномочиями, не стал устраивать разборки на месте – сдержался, выдохнул и удалился. И правильно сделал: корпоративные стены многое слышали, но выносить сор из избы принято не сразу, а красиво.
Последствия, конечно, не заставили себя ждать. Жена в слезах и прикрыв фингал под глазом тональным кремом и солнечными очками отправилась в затяжной круиз по Средиземному морю, «для здоровья и нервов», как писали в глянцевых хрониках. Разводиться в таких семьях не принято – миллиарды разделу не подлежат. А вот Романа выгнали с позором, без всякого «золотого парашюта» и даже без возможности «попрощаться с коллективом». Его фамилию буквально вымарали из истории «Вертикали», а в кулуарах шептали: «закрыт для бизнеса ныне, присно и во веки веков».
И знаете, что самое забавное? Ещё вчера он был символом успеха – красивый, умный, с акульей хваткой. А сегодня – изгой. Карьера разрушена, репутация в клочья. И всё потому, что не удержал штаны застёгнутыми.
Так зачем же наш Жираф приютил этого беглеца? Вопрос, который терзает меня сильнее всего. Тут я вижу два варианта. Первый – типичная самцовская солидарность. Шеф мой, хоть и приближается к возрасту, когда стрелки на мужских часах неумолимо ползут к половине шестого, всегда был неравнодушен к историям про «героизм на любовном фронте». Говорят, и у него в прошлом случался похожий конфуз: будто бы сам попадал в любовный треугольник, где в роли вершины оказался очень влиятельный супруг.
Второй вариант куда более прагматичный: Орловский всё равно профессионал высокого уровня. Да, скомпрометирован, да, запятнан по самые уши, но ведь талант не исчезает. Наоборот: обиженные, опальные и голодные до реванша люди иногда работают лучше всех. Для Жирафа это может быть козырь: такого игрока под боком держать выгодно, а заодно и коллектив немного попугать, чтоб не застаивался.
И вот теперь этот «романтический изгнанник», красавчик с тёмной славой, сидит напротив в переговорной, смотрит на меня своими аквамариновыми глазами и, кажется, даже пытается строить глазки. Думает, наверное, что его прежние «подвиги» действуют на женщин, как магия. Ха! Только не на меня. Я прекрасно знаю, чем заканчиваются такие «достижения». Хотя, если быть честной самой с собой, где-то глубоко внутри щёлкает любопытство. Потому что кто-кто, а я уж точно не пропущу момент, когда кобелирующий странник снова наступит на собственный хвост.
Вторая причина, и тут я, хоть и скрипя зубами, вынуждена признать очевидное: Роман Орловский мастер своего дела. Человек-головоломка, человек-идея. Он видит то, что другим даже во сне не привидится. Вот взять хотя бы его легендарную рекламу нижнего белья. Гениальнейший ход! В момент, когда все прочие копирайтеры и сценаристы с режиссёрами пытались выжать очередное «женское счастье» и «идеальные формы», Роман умудрился повернуть тему так, что в магазин после выхода ролика ломились... мужчины.
Толпы мужчин! Тех самых, что обычно с кислой миной тащатся за жёнами по торговым центрам. А тут сами рвали двери, чтобы скупить нижнее бельё оптом, как пельмени на акции. Потому что Орловский правильно рассчитал время – аккурат перед 8 марта – и правильно надавил на психику: мол, если хочешь подарить женщине то, что ей действительно понравится, иди сюда. И вот ведь удивительно: довольны оказались все. Мужчины – оттого, что быстро закрыли вопрос с подарком, женщины – потому что презент оказался неожиданно удачным.
Таких примеров в его биографии навалом. И, признаюсь честно, когда думаю об этом, в сердце колет иголочка ревности. Я тоже человек талантливый, черт побери, но такой вот искры, этого дьявольского огонька, как у него, у меня нет. Ну что за несправедливость?! Неужели именно этой искры мне и не хватит для победы в придуманном Жирафом конкурсе?
Чтобы отвлечься от неприятных мыслей, углубляюсь в документацию, которую прислала Гиена. Только начинаю читать, как дверь в мой кабинет распахивается, и в проёме возникает сам господин Орловский собственной персоной. Он осматривает мое личное пространство так, будто это музейный экспонат: взгляд скользит по стенам, по мебели, по мелочам на полках. И в каждом движении чувствуется эта его... как бы помягче сказать... нагловатая уверенность в себе. Улыбается, кивает, словно ставит галочку: «Да, пошловато, но миленько».
– Очаровательное гнёздышко, – произносит он тоном эстета, как будто комментирует интерьер Версаля.
– Это намёк, что я тут идеи высиживаю, как курица? – немедленно огрызаюсь. Ох, нельзя со мной так разговаривать! Даже такому красавчику. Тем более красавчику! От одного вида его фигуры в идеально сидящем костюме у меня во рту уже начинается предательское слюноотделение, а я ещё должна изображать непробиваемый сарказм.
– Боже упаси, – спокойно парирует он. – В вашем случае это намёк лишь на дворянское гнездо. У вас здесь всё такое стильное, изысканное... я бы даже сказал, с намёком на фамильное достоинство.
Я фыркаю, будто меня и не задело, но внутри отмечаю: умеет же льстить! Причём льстит не пошло, а так, будто это правда.
– Хватит мне петь дифирамбы, – пресекаю его красноречие. – Зачем пожаловали?
– Жираф сказал, нам стоит объединить предварительные усилия.
– Жираф? – я прищуриваюсь.
– Ну бросьте, Алина! – хмыкает Орловский. – Весь рекламный бизнес знает прозвище вашего шефа.
– Он такой же ваш, как и мой, не забыли? – огрызаюсь я. – Поэтому давайте без фамильярности. Для вас он Филипп Константинович.
– Знаю-знаю, – отмахивается он лёгким жестом руки, будто от назойливой мухи. – Так что, пойдём пошушукаемся?
– Если вы сюда шушукаться пришли, могу предложить курилку на первом этаже. Там собираются самые достойные представители общества потрепаться: курьеры, водители, охранники. Если будете молчать и улыбаться, сойдёте за своего и даже за умного.
– Вообще-то, – улыбается он так, будто мои шпильки его не берут, – я имел в виду обсудить пакет документов от корпорации «Тес Котт».
И ведь даже бровью не повёл на мой выпад! Стоит напротив, спокоен, подтянут, ухмыляется – и я понимаю: этот гад умеет держать удар. «Ладушки, господин Орловский, – думаю я, нагло оглядывая его с головы до ног и совершенно не заботясь о том, что он замечает мой взгляд. – Посмотрим, насколько ты хорош, когда я тебя прижму к стенке».
– И где же мы будем этим заниматься? – лениво тяну я. – Может, в кабинете шефа? На его столе? Я слышала, вам подобная диспозиция особенно по душе. «Ну давай, отвечай, голубчик, – мысленно хихикаю, – посмотрим, как ты теперь выкрутишься». По его глазам вижу: понял намёк. В аквамариновых зрачках вспыхивает искра – и вот он уже улыбается шире.
– Ну зачем же сразу на столе? Это, думаю, у нас впереди... – и он подмигивает!
Зараза такой! У меня щеки вспыхнули так, что хоть яичницу жарь. Я даже взгляд отвела, чтобы не выдать смущения.
– Вообще-то лучше всего в конференц-зале, – продолжает он невозмутимо. – Там тоже есть вполне внушительный стол. Я мимо проходил – обратил внимание.
«Зараза! Блин! Ну какой же, а?!» – ругаюсь про себя, потому что меня уели. И ведь уели красиво, в самое больное место! Я аж чувствую, как кровь приливает к лицу. Вот как теперь реагировать? С одной стороны – убила бы нахала прямо здесь, не оставив и мокрого места. С другой – жутко обидно, что он раскусил меня так легко, будто я наивная школьница, впервые увидевшая старшеклассника без футболки.
Орловский выходит первым, а я иду за ним. О, как бы хотела сейчас шагать впереди, демонстративно высоко задрав подбородок! Но, елочки зелёные, его походка… такая уверенная, широкая, будто он тут не первый день, а старший совладелец «Проспекта». И что мне остаётся? Только плестись следом, впиваясь глазами в его широкие плечи и – будь оно всё неладно! – в этот зад, слишком уж правильной формы.
Ну и кто сказал, что пялиться любят только мужчины? Женщинам тоже можно. Особенно когда объект – не рыхлое седалище офисного клерка, а настоящая мужская пятая точка, при виде которой фантазия сама собой уходит в сторону… э-э-э… гимнастических упражнений.
– Нравится? – вдруг слышу над собой голос.
Я вздрагиваю и поднимаю глаза. Орловский стоит, развернувшись, и смотрит на меня снисходительно, с такой наглой насмешкой, что у меня внутри всё переворачивается.
– Нравится что? – спрашиваю, нахмурившись, но моргнув слишком уж часто. Чёрт, он заметил!
– Моя пятая точка, – совершенно спокойно отвечает он, будто говорит о погоде.
– Что-о-о?! – издаю возмущённый звук, но звучит он как-то больше по-женски, чем грозно.
– Ну чего уж вы так, – продолжает он, указывая на длинное стеклянное панно в коридоре, – я видел отражение. Ты так на меня смотрела, что у меня чуть дырища на брюках не прожглась. – И вдруг делает комическую гримасу, поёживаясь: – Ух, жарко!
Я замираю, не зная, то ли кинуться на него с кулаками, то ли провалиться сквозь землю.
– Да… да… да пошёл ты! – только и вырывается у меня, сквозь зубы, как у змеи. И, чтобы не показать своё смущение, я резко обхожу его и почти бегом влетаю в конференц-зал.
Шлёпаю ноутбук на стол, раскрываю его, делаю вид, что мгновенно углубилась в документы. Хотя внутри бушует настоящий тайфун. Если я сейчас сорвусь и устрою истерику, этот гад сделает круглые глаза, скажет, что он «ни при чём», и Жираф, конечно, подумает: «Ну вот, Романовская не выдерживает конкуренции». А этого я допустить не могу!
Орловский заходит через несколько секунд, и на лице у него – полное спокойствие. Будто вообще ничего не произошло. Небрежно ставит на стол свой «яблочный» ноутбук последней модели (ну конечно! у таких, как он, не может быть техники попроще, как у нас, грешных), открывает, и переходим к делу.
Документы «Тес Котт» лежат перед нами, и замысел у них, надо признать, интересный. Они хотят войти в Россию не как все, не из центра, как остальные привыкли, а с другой стороны. Сначала – глубинка, провинция, самые простые люди. «Сначала завоюй сердце народное, потом уже подтянутся и богатые». Лозунг красивый, но я сразу понимаю: реализовать его будет очень непросто.
Орловский сидит напротив, щёлкает мышкой, пролистывает файлы, улыбается уголком губ. Улыбается так, будто знает что-то, чего я не знаю. И меня от этого снова трясёт.
Возвращаюсь к заказчику. У «Тес Котт» линейка товаров – ух, мама дорогая! Тут тебе и обувь, и одежда, и всякие аксессуары. Прямо кладезь всего того, чем можно соблазнять публику. Но вот вопрос: сработает ли это в российской глубинке? Сомневаюсь. Ну не слишком спортивен наш народ, будем честны. Это вам не Скандинавия, где каждый второй бегун, а каждая третья – фитоняшка, бегающая с бутылочкой воды по парку. У нас, если человек натянул спортивки, то вовсе не значит, что он сейчас пойдёт делать пробежку по аллее или на велике гонять. Ага, сейчас! Скорее всего, он идёт за хлебушком, или на дачу копать картошку, или, в крайнем случае, в гараж к мужикам выпить пол-литра под треск радиоприёмника.
И всё же, как ни странно, именно спортивная одежда у нас давно уже стала символом удобства и универсальности. Вот скажите, у кого в гардеробе нет хоть каких-нибудь тренировочных штанов? Да у всех есть! Это ж национальная униформа! Толстовка, кроссы, ветровка – и всё, человек готов и в пир, и в мир, и в добрые люди. На работу – пожалуйста. На дачу – само собой. В гости к соседке за солью – ну а как же без этого? Да что там! Я вам больше скажу: в России есть один уникальный ритуал. Каждый, кто садится в поезд дальнего следования, первым делом переодевается в спортивный костюм. Это святое! Вторым делом достаёт из сумки варёную курицу в фольге, третьим – бутылку водки. И всё, побежала дороженька по Руси-матушке!
Так что, думаю, в руководстве «Тес Котт» точно затесался какой-то хитрый русский человечек. Иначе откуда такая странная, но абсолютно правильная идея – начинать не с Москвы, как делают все эти пафосные бренды («Найк», «Адидас», «Пума» и прочие), а наоборот – идти в народ. Это ж надо было догадаться! Другие сначала бутики в центре столицы лепят, наценку в три шкуры дерут и довольные. А эти новенькие решили поставить всё с ног на голову: сперва покорить сердца простых людей, а потом уж богема подтянется, куда она денется. Тем более нынче повесточка что говорит? Нельзя слишком далеко отрываться от народа, – «отменить» могут.
А наша с Орловским задача теперь – придумать, как это провернуть. Как заставить тётю Люсю из Иваново, которая всю жизнь носит китайские треники за пятьсот рублей, внезапно полюбить брендовые штаны за три тысячи. Или как объяснить дяде Валере из Самары, что его ветровка за четыреста рублей, купленная на рынке у кавказцев, теперь не котируется, и лучше бы он взял импортную, которая стоит, как его месячная зарплата. Ну и задачка!
Пока мы всё это обсуждаем, я ловлю на себе взгляды Орловского. И знаете что? Это не взгляды коллеги. Это он меня так глазами лишает одеяния! Причём не просто лениво с головы до ног взглядом прохаживается вальяжно, как делают все мужики, а методично, с наслаждением, будто у себя в воображении он уже давно отложил в сторону весь мой гардероб, и теперь я сижу перед ним, как Ева в райском саду, только в туфлях. Глаза у него – аквамариновые прожекторы, и светят они исключительно с определенным подтекстом.
«Ну-ну, мальчик, думаешь, только ты так умеешь?» – хмыкаю про себя. Пусть знает: я тоже не промах. Раз – и мысленно разоблачу его сама. Пусть посидит передо мной в костюмчике Адама. Вот он, красавчик Орловский, сидит прямо напротив. Штаны оказались в коридоре, им там самое место. «Боксёры» или что он там носит я закинула на люстру (там, кстати, очень удобно повисли, как новогоднее украшение). Туфли с носками – за окно, пусть теперь дворники находку обсуждают. Рубашку я сорвала, брызнув пуговицами, смотала в тюрбан и натянула на его шевелюру. Сидит такой восточный султанчик, мускулами поигрывает и якобы серьёзно со мной документы обсуждает. Клоун!
Но знаете, что самое обидное? Стоило мне это вообразить, как самой же и поплохело. У меня внутри всё перевернулось, жар пошёл по всему телу. И сразу мысли о «Тес Котт» и прочей ерунде куда-то испарились. Неловко стало, аж скулы сводит. Я-то думала, сейчас мысленно его уязвлю, в собственных фантазиях выставлю шалопаем, а в итоге сама сижу, вся красная, и предательски потею, аж стыдно за саму себя.
– Алина, – вдруг раздаётся его голос, и я дёргаюсь, как школьница, застуканная за списыванием. – Ты тут? В какие мечтательные дали тебя унесло?
– А? Да, тут я! Просто… думаю, выключила ли дома утюг.
Он хмыкает, разумеется, не верит. Ещё и усмехнулся так, что мне захотелось ему чем-нибудь тяжёлым в голову запустить. Да фиг с тобой, Орловский! Думай, как тебе нравится, меня не касается! Снова утыкаюсь в документы «Тес Котт», чтобы вернуть себе самообладание. И вот уже в голове начинает прорисовываться план: как мы будем работать, как выстраивать стратегию, на чём сыграть. Кажется, я наконец-то ухватила нить. Но тут в голове всплывает другой вопрос – а куда, собственно, нас отправят? В какую такую заветную пустошь?