— Но у вас же и раньше были проблемы, — продолжаю давить я, и она даже отпускает мой локоть. — Вы расставались и раньше. Ты встречалась с другими. Значит, что-то же тебя не устраивало! Может, Денис – просто не твой человек.
— Не, — мотает головой Таня.
Сбитый прицел (10)
Кто вообще разрывает отношения сообщением? Глядя на понурое лицо Таньки, мне впервые приходит мысль, что Денис идеален не во всем.
— Прости, — вдруг смягчается Корягина. — Прости, что наехала. Я просто понять не могу… Все же с утра было хорошо. Так, ладно. У тебя проблема посерьезнее, на ней и сфокусируемся. Со своей я сама разберусь.
Не понимаю, что чувствую: то ли стыд из-за положения, в котором я оказалась, то ли приступ пугающего восхищения Танькой. А может и то, и другое сразу. Что же за зверь эта блондинка? Не зря у нее такие инициалы. К.Т.О. Кто она, блин, такая? Неужели… друг?
Вместо того чтобы достать для меня какую-нибудь пыльную раскладушку из кладовой, Танька упорно требует, чтобы я легла вместе с ней на широкой розовой двуспальной кровати принцессы Диснея. «Даже не начинай, сегодня будешь спать в максимальном комфорте, ты это заслужила!»
Никогда не понимала и, наверно, не пойму, как можно с такой легкостью впускать в свое пространство кого-то чужого. Если Таня – друг, то кто, черт возьми, теперь я?
Шторы у Корягиной плотные и темные, не видно даже света фонарей за окном. Я не привыкла к такой темноте. По идее, меня должно бы сразу отрубить, хотя бы из-за того, сколько эмоций на меня сегодня обрушилось, но сна ни в одном глазу. Откровенничать я себе позволяю только с Сэмом, но, если честно, очень тянет поговорить. Вот просто поныть, пожаловаться на несправедливость жизни, поплакаться, послушать слова утешения. Осторожно повернув голову на подушке, смотрю на Таньку, лежащую на спине. Ее лицо скрыто темной кружевной маской для сна, и непонятно: спит она или нет.
Почему-то я уверена, что Корягина охотно позволила бы мне излить душу и нашла бы подходящие по случаю слова. Возможно, я даже почувствовала бы себя чуть менее одинокой. Но разве же я могу пользоваться добротой Тани в то время, как между мной и ее парнем что-то происходит? Я не настолько свинья.
Догадываюсь, что сказал бы Сэм. Если бы мама не выжила его из дома.
«Решай, что для тебя важнее, Синичка: дружба с Таней или чувства к этому мальчику. Либо одно, либо другое».
Где же ты, Сэм? Неужели твой голос теперь будет звучать только в моей голове?
Рука Таньки поднимается к лицу, она стягивает маску для сна, и я зачем-то прикрываю глаза. Несколько секунд блондинка возится на кровати, а через какое-то мгновение матрас беззвучно пружинит, и я понимаю, что она встала на ноги. Шкаф открывает так же бесшумно, шелестит одеждой.
Приподнимаюсь на локтях и смотрю прямо на Таню. Она поворачивает голову и наталкивается на мой вопросительный взгляд.
— Блин! Разбудила? — извиняющимся тоном спрашивает она и зажигает торшер возле кровати.
Обе с непривычки щуримся, смотрим друг на друга.
— Я еще не спала.
— И я, — признается Танька, садится на кровать и начинает сосредоточенно натягивать черные легинсы на стройные ноги. — Да блин, мы легли в девять. Я никогда не ложусь спать так рано.
— Та же фигня, — соглашаюсь, приподняв уголки губ.
Корягина возвращает мне легкую улыбку и, абсолютно не смущаясь, стягивает через голову невесомую ночную сорочку – еле успеваю отвести глаза.
— Подумать только! — голос Таньки звучит удивленно. — Сколько лет дружим, а совместные ночевки ни разу не устраивали!
— А мы что, дружим? — вылетает у меня.
В ответ Танька лишь смеется, хотя ничего смешного в своем вопросе я не вижу.
— Мысли покоя не дают, — говорит Корягина. — Я так вообще не усну, мне нужно к нему. Ничего?
Это объясняет то, с какой скоростью она оделась. Черные легинсы и черное худи. Как будто собралась не решать свою проблему, а грабить чей-то дом.
— Ко…
Я хочу сказать «конечно». Кто я такая, чтобы вмешиваться в ее жизнь и запрещать ей что бы то ни было, но блондинка меня перебивает:
— Хотя, знаешь, мне может понадобиться поддержка, так что ты идешь со мной. Вставай.
Танька собирает волосы в высокий хвост тонкой резинкой, внимательно глядя мне в глаза. Не представляю, как ей отказать, но отказать, определенно, надо. Быть свидетелем расставания Таньки и Дениса? Ну уж нет. Сколько бы я не убеждала себя в обратном, в том, что Денис захотел ее бросить, есть и моя вина. Вдруг этот гнойник как-то вскроется, и Танька поймет, что я нравлюсь Денису? Так я ей отплачу за доброту и, гм, дружбу?
— Отвлечешься заодно, — подбадривает Танька, выуживая меня за руку из-под одеяла. — Поверь мне, чужие проблемы затягивают.
— Хм, я бы лучше… — противлюсь я, морща лицо, но Корягина умеет быть убедительной.
— Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста, — воркует она. — Мне нужна твоя сила! Серафима – ты единственный человек, рядом с которым мне ничего не страшно! А сейчас мне нужно всё мужество на свете.
Ну и как тут не согласиться?
По дороге до дома Дениса, я задаю вопрос неуверенным тоном:
— Что ты собираешься делать?
— Для начала – просто поговорить, — оживляется Танька, как всегда, обхватывающая мой локоть. — Выяснить, в чем проблема. Поискать пути решения. А если этого окажется мало, — она играет бровями, — придется воспользоваться женской энергией.
Фу, даже думать не хочу о том, что это значит.
— А ты уверена, — бормочу я, глядя под ноги, — что тебе это в правду надо, Тань? Ну, всё это. Удерживать парня всеми силами, даже если он не хочет быть с тобой?
Она резко врастает в асфальт и смотрит на меня с непониманием. Во мне рождается надежда, что мне вот-вот удастся закинуть ей в голову мысль о том, что эти отношения обречены, и не нужно их спасать.
— Конечно, уверена, — произносит наконец Корягина. — Иначе получится, что всё это было ошибкой, а я не хочу так думать. Не могу.
— Но у вас же и раньше были проблемы, — продолжаю давить я, и она даже отпускает мой локоть. — Вы расставались и раньше. Ты встречалась с другими. Значит, что-то же тебя не устраивало! Может, Денис – просто не твой человек.
— Не, — мотает головой Таня. — Не так. Каждый раз мы все равно сходились. Вот, что главное. Что бы ни происходило, судьба так или иначе сводит нас вместе. В этом должен быть какой-то смысл.
Я хочу заорать, что это никакая, блин, не судьба. Это ты, Таня, ты бегала туда-сюда, причем здесь вообще судьба?!
Но я ничего не говорю, потому что Таня на всех парах уже несется к дому Дениса, из которого неожиданно показывается угрюмый Макс. Во мне снова появляется это странное чувство, которое возникает только в его присутствии, и я нехотя плетусь за Таней.
Корягина останавливается возле Макса, наклоняется и что-то торопливо шепчет ему на ухо, отстраняется, указывает в мою сторону головой, кивает, еще что-то говорит и скрывается в дверях еще до того, как я успеваю дойти до них.
Макс постукивает ботинком о перила крыльца и молчит с задумчивым видом. До чего некомфортно стоять вот так с ним наедине, не зная, куда себя деть. Тягостное молчание. Как будто выдавить хоть одно слово – значит, переступить через себя.
Я уже собираюсь обогнуть его и войти в дом, когда Макс вдруг отмирает и останавливает на мне глубокий, пожирающий взгляд.
— Хочу показать тебе кое-что, — произносит он так, будто это продолжение какой-то непонятной беседы, которую он вел один внутри своей головы.
Здорово злит его поведение. А может, это дело не в нем, а в том, что я могу только догадываться, что происходит в доме.
Игнорирую Макса и направляюсь к входной двери.
— Не ходи. Им надо поговорить наедине, — говорит он мне в спину.
Окидываю его хмурым взглядом и молчу.
— Ты меня боишься? — спрашивает он на полном серьезе.
— Еще чего! — мгновенно реагирую я, хотя это определение идеально соответствует тому, что я ощущаю рядом с ним.
— Тогда пошли, — произносит он мягко и спускается с крыльца, не глядя на меня.
И я почему-то иду за ним.