Ирина Константиновна разгладила складки на тёмно-зелёном костюме и окинула взглядом купе. Нижнее место идеально застелено, косметичка аккуратно размещена на столике, рядом контейнер с домашними пирожками.
В свои семьдесят пять она ценила независимость. Сын настаивал на авиаперелёте, но Ирина Константиновна была непреклонна: «Всю жизнь на поездах ездила и буду, пока ноги держат».
Поезд отправлялся через двадцать минут. Она предвкушала спокойную дорогу с интересной книгой под мерный перестук колёс. В купе уже расположилась пожилая пара: мужчина в очках листал газету с кроссвордами на нижней полке напротив, его супруга аккуратно размещала вещи на верхней.
— День добрый, — приветливо кивнула им Ирина Константиновна.
— Добрый, — ответил мужчина. — Это моя супруга Валентина.
В купе ворвалась молодая женщина лет тридцати — крупная, с небрежно собранными в пучок тёмными волосами. Она держала за руку девочку лет пяти, которая сжимала в другой руке открытый пакет чипсов. Девочка тут же вырвалась и поскакала по купе.
— Ксения, — бросила женщина, втаскивая огромную сумку. — Едем с вами!
— Здравствуйте, — сдержанно ответили ей.
— Лера, немедленно слезь оттуда! — прикрикнула Ксения на дочку, которая уже пыталась забраться на верхнюю полку прямо в сандалиях.
— Не хочу! Мне скучно! — заявила девочка, продолжая карабкаться вверх.
— Кому сказала! — повысила голос Ксения, но было очевидно, что ребёнок её совершенно не слушает.
Поезд тронулся, и Лера, словно дождавшись этого момента, с громким воплем спрыгнула с лесенки прямо на место Ирины Константиновны.
— Осторожно! — вскрикнула она, когда грязные сандалии девочки приземлились рядом с её косметичкой. — Так и разбить недолго!
— Лера! А ну марш отсюда! — крикнула Ксения, но продолжала копаться в сумке, не глядя на дочь.
— Не пойду! — заявила девочка и, снова прыгнув с лесенки, приземлилась в этот раз прямо на колени Ирины Константиновны, скромно сидевшей на своём месте.
— Ой! — вскрикнула пожилая женщина от неожиданной боли. — Уберите ребёнка, пожалуйста!
— Лера, сейчас получишь! Иди сюда! — Ксения попыталась схватить дочь за платье, но та ловко увернулась.
— Девушка, — вмешался мужчина напротив, — угомоните вашего ребёнка. Это купе, а не игровая площадка.
— Да ладно вам, — огрызнулась Ксения. — Она просто активная. Детям нужно движение.
— Но не по чужим ногам и вещам! — Ирина Константиновна начинала терять самообладание.
В этот момент Лера схватила косметичку Ирины Константиновны со столика.
— Нет! Отдай немедленно! — она попыталась перехватить, но опоздала.
Девочка с восторгом вытряхнула всё содержимое на сиденье — тюбики, флаконы, кисточки и главное сокровище — дорогую компактную пудру в золотистой пудренице.
— Я буду как в Ютубе! — радостно воскликнула Лера и, открыв пудреницу, начала размазывать пудру по своему лицу, волосам и платью.
— Господи! — в ужасе воскликнула Ирина Константиновна. — Это же французская пудра! Она стоит...
Не успела она закончить фразу, как Лера выронила пудреницу, и она упал на пол, рассыпав остатки дорогой пудры.
— Лера! Что ты натворила?! — воскликнула Ксения, но без особого огорчения, больше для вида. Потом повернулась к Ирине Константиновне: — Не расстраивайтесь. Кстати, вам можно покупать пудру и подешевле. Сейчас посмотрю у себя бренд — запишите.
— Подешевле?! — Ирина Константиновна едва не задохнулась от возмущения. — Вы представляете, сколько эта пудра стоит? На мою пенсию...
— Только не начинайте про пенсию, — перебила Ксения. — Всем известно, что пенсионеры сейчас лучше работающих живут. Хотя бы вот судя по вашей пудре! А я одна дочку тяну на крошечную зарплату!
— Девушка, — подала голос Валентина сверху, — но это не причина позволять ребёнку портить чужие вещи. Хотя бы извинитесь!
— За что извиняться? — вспылила Ксения. — Дети никогда не слушаются.
Ирина Константиновна хотела резко ответить, но прикусила язык. Спорить с такой особой — только нервы тратить. Она молча начала собирать рассыпанную пудру и остальную косметику, но большую часть пудры уже было не спасти.
Но испытания только начинались. Ирина Константиновна отвернулась к окну, а когда повернулась обратно, увидела, что Лера уже забралась в её сумочку и вытряхнула содержимое на сиденье — кошелёк, лекарства, телефон, ключи от дома.
— Что ты делаешь?! — воскликнула она с ужасом.
— Лера! Немедленно положи на место! — закричала Ксения, но девочка только рассмеялась и, схватив свой апельсиновый сок, открутила крышку.
— Нет! — Ирина Константиновна попыталась перехватить пакет, но не успела.
Оранжевая жидкость разлилась, намочив постель и телефон.
— Это уже слишком! — мужчина встал. — Девушка, вы видите, что вытворяет ваш ребёнок? Вы собираетесь её контролировать?
— Не указывайте, как мне воспитывать мою дочь! — огрызнулась Ксения, но всё же схватила Леру и затолкала на верхнюю полку, пригрозив:
— Сиди там тихо, иначе накажу!
Лера надулась, но притихла — ненадолго. Как только мать уткнулась в телефон, она снова соскользнула вниз и прыгнула к Ирине Константиновне.
День превратился в кошмар. Лера безнаказанно прыгала, кричала, разбрасывала вещи. Она вытерла перепачканные шоколадом руки о простынку Ирины Константиновны, разлила остатки её воды на полку и даже попыталась вырвать страницы из книги, которую та читала.
Ксения периодически кричала на дочь, угрожала ей всевозможными наказаниями, но реально ничего не предпринимала, чтобы утихомирить девочку. Большую часть времени она либо лежала наверху в наушниках, либо переписывалась с кем-то в телефоне.
К вечеру нервы Ирины Константиновны были на пределе. Когда Лера в очередной раз запрыгнула на её полку, размахивая пластиковой игрушкой с острыми деталями, что-то внутри неё надломилось.
— Вы видите, что творит на моей нижней полке ваша дочь? — возмутилась пожилая пассажирка. — Уберите её немедленно!
— Что? — Ксения сняла наушники и свесилась с верхней полки. Всё это время она даже не следила, чем занято её чадо.
— Достаточно! — решительно поднялась Ирина Константиновна. — Ваш ребёнок совершенно невоспитан! Вы за ней не следите, не прививаете уважения к другим, не объясняете элементарных правил поведения!
— Как вы смеете! — Ксения моментально перешла в наступление. — Не указывайте мне, как воспитывать мою дочь! Это мой ребёнок!
— Ваш ребёнок испортил мою дорогую косметику, залил вещи, не дал ни минуты покоя! — повысила голос Ирина Константиновна. — А вы даже не удосужились извиниться!
— Ксения, — вмешалась Валентина, — согласитесь, девочка действительно весь день безобразничает, а вы только кричите на неё, но ничего не предпринимаете.
— Не лезьте не в своё дело! — отрезала Ксения. — Все такие умные, когда речь о чужих детях!
— Да кто-то же должен вмешаться, — не выдержал мужчина напротив. — Вы своим воспитанием всё купе измучили!
К вечеру в купе установилась напряжённая тишина. Ирина Константиновна лежала, глядя в потолок. Ксения сердито бормотала что-то дочери. Но стоило свету погаснуть, как Лера начала новую истерику.
— Хочу свет! Не хочу спать! — она начала дёргать ночник сначала над своей верхней полкой, а потом добралась до светильника над местом Ирины Константиновны и дёргала его, пока не сломала. Раздался треск пластика.
— Всё! С меня достаточно! — Ирина Константиновна встала. — Я иду за проводницей! Это просто невыносимо!
— Идите-идите, — огрызнулась Ксения. — Жаловаться — это у вас в крови!
— Я тоже пойду, — поддержал мужчина напротив. — Это переходит все границы приличия!
Они вместе вышли в коридор и нашли проводницу. Вернувшись в купе вместе с ней, они наблюдали, как женщина около получаса безуспешно пыталась всех успокоить. Конфликт мгновенно вышел за пределы купе. В коридоре собрались пассажиры — кто-то возмущался поведением ребёнка, кто-то защищал молодую мать.
Лера, воодушевлённая вниманием публики, устроила настоящее представление — визжала, падала на пол, колотила ногами по стенам.
— Нужно вызвать начальника поезда, — решительно заявил мужчина. — В нашем купе находиться невозможно!
Проводница вздохнула и отправилась за начальником. Когда они вернулись, Лера прыгала на полке Ирины Константиновны босиком — сандалии валялись под столиком. Мать орала и пыталась её остановить, но девочка вырывалась и кусалась.
— Что здесь происходит? — строго спросил начальник поезда, высокий мужчина в форме.
— Этот ребёнок весь день терроризирует купе, — начал объяснять мужчина. — Испортила дорогую косметику, залила вещи соком, разбрасывает мусор, сломала ночник!
— Это неправда! — закричала Ксения. — Они все ополчились на ребёнка! Затравили нас!
— Затравили? — не выдержала Ирина Константиновна. — Да вы целый день только кричите на дочь, но ничего не делаете, чтобы её успокоить!
— Не смейте учить меня! — взвизгнула Ксения. — Вы просто злая и завистливая! Не любите детей!
— Да я тридцать лет проработала с детьми! — задохнулась от возмущения Ирина Константиновна. — И таких невоспитанных ещё ни разу не встречала!
Начальник поезда окинул взглядом разгромленное купе — разбросанные вещи, сломанный светильник, лужу от сока на простыни.
— Так, — решительно произнёс начальник поезда. — Ясно, что совместная поездка невозможна. У нас есть свободное купе в этом же вагоне. Думаю, будет лучше, если вы с дочерью переедете туда.
— Почему это я должна переезжать? — возмутилась Ксения. — У меня билет на это место!
— Потому что именно ваш ребёнок создаёт невыносимую обстановку, — твёрдо ответил начальник поезда. — Я предлагаю вам не плацкарт, а отдельное купе, где вы никому не будете мешать, и никто не будет мешать вам.
— И где это купе? — подозрительно спросила Ксения.
— В конце вагона, третье от служебного, — ответила проводница. — Совершенно свободное, поедете вдвоём с дочкой.
Услышав про отдельное купе, Ксения немного смягчилась.
— Ну ладно, — нехотя согласилась она. — Собирай вещи, Лера. Нам тут не рады.
— Не хочу-у-у! — завизжала девочка, но мать решительно стащила её с полки.
— Хватит! Едем в другое купе, там будем одни.
Проводница помогла им собрать разбросанные вещи, и через десять минут Ксения с дочерью покинули купе. Лера продолжала громко протестовать, но её крики становились всё тише по мере удаления.
В купе воцарилась долгожданная тишина. Ирина Константиновна облегчённо вздохнула и начала приводить в порядок свои вещи, вытирая пятна от сока влажными салфетками.
— Нет, вы только подумайте, — возмущённо сказал мужчина, — эта особа ещё и в выигрыше оказалась! Будет теперь ехать в отдельном купе, где никто не сделает замечание её невоспитанному ребёнку.
— Действительно, — поддержала его Валентина. — Получается, своим безобразным поведением они добились лучших условий. Где справедливость?
— За такое поведение им бы полагалось место в плацкарте, — продолжал мужчина. — Причём не простое, а верхняя боковушка возле туалета! Чтобы почувствовали, как это — когда тебе мешают отдыхать.
— Да уж, — вздохнула Ирина Константиновна, — жизнь несправедлива. Вредничаешь, хамишь, портишь чужие вещи — и тебе достаётся целое купе. Ведёшь себя прилично, соблюдаешь правила — и терпишь неудобства.
— Но хотя бы сейчас мы можем отдохнуть, — сказала Валентина. — Надеюсь, до Москвы больше никаких сюрпризов не будет.
— Главное, что они ушли, — кивнул мужчина. — А насчёт справедливости... что ж, иногда проще уступить таким людям, чем продолжать с ними бороться.
Ирина Константиновна молча кивнула, глядя на свою испорченную косметичку и испачканную простынку. Впереди была ночь в поезде, и теперь, по крайней мере, она могла надеяться на спокойный сон без детских истерик и прыжков по ее полке.