Мужчины продолжили разговор за чаем на кухне. Арсений сказал то, что Виктор был совсем не готов услышать.
- Ты знаешь, Витя. Я много лет проработал в органах. Организация , скажу тебе, еще та. Сейчас я уже могу это сказать. Приходилось и с золотом сталкиваться. После войны особенно. Люди находили клады, радовались, думали, что разбогатеют. Но не тут то было. Государство позаботилось о людях. Не должно быть в стране советов богатых людей.
Нашел клад в земле, а земля государству принадлежит, так что будь добр, сдай все, что нашел. Скажу тебе, что до сих пор действует Гражданский кодекс РСФСР от двадцать второго года. Там вот все это четко и прописано. Правда там сейчас есть поправки. Вроде как и вознаграждение за сданный клад полагается. Только мизерное совсем оно получается. А ценность монет так и вовсе по номиналу или стоимости лома. Скажу честно, не вникал я особо. Но точно знаю, что не разбогатеешь, только хлопот себе добавишь. Надо все подробно описать, где, откуда и как. Да еще и доказать, что не припрятал ты себе половину. Вот так то, мой друг.
Виктор призадумался. Чувствовало его сердце, что лучше бы и не было никакого клада. А теперь вот с ним головная боль.
- Так что нам теперь с ним делать, Арсений. Что посоветуешь.
Арсений усмехнулся. Плохой он тут советчик. У Виктора у самого голова должна быть на плечах.
- Что тут советовать то. Лежит он у вас теперь в подполье в земле. Никто не знает про него. Лежит и лежит, хлеба не просит. Времена то меняются. И кто знает, лет двадцать пройдет, законы то может другие будут. А золоту то что сделается. Не вы, так дети или даже внуки воспользуются. Одно скажу, сами продавать не вздумайте. Вот тут можно и под уголовный кодекс попасть, за сбыт имущества, добытого заведомо преступным путем.
Доходчиво все разъяснил Арсений Виктору. Мужчины еще долго сидели. Виктор даже не удержался, похвалился, что жениться собирается. Только про Юру ничего говорить не стал. Пусть это будет его маленькая тайна.
Когда расставались, договорились, что будут встречаться. И Виктор пообещал, что никакие дела не станут для него препятствием для встреч. А Арсений так и вовсе готов был к встречам в любой день. Вольный он теперь казак, как ветер в поле.
Дорогой домой Виктор обдумывал слова Арсения. Он почти определился уже, как лучше сделать. Теперь оставалось только отпуска дождаться. А там уж они обговорят все точнее. Александру он решил пока ничего не говорить. Журналист, он и есть журналист, вспомнит где-нибудь для красного словца про клады, да еще и пример приведет. Потом отбивайся.
На душе у Виктора после такого решения стало спокойнее. Все дела, которые он должен был сделать, сделаны. Теперь только оставалось дождаться отпуска и можно ехать в деревню. Заявление на отпуск уже давно было подписано директором и дожидалось своего часа в кадрах.
В это время в Малых Ключах Настя со своей Таней была в гостях у Нины. Подружки встретились, чтоб попить чайку вместе, поговорить. Если у Насти времени было побольше, как никак и Марья, и Мишка помогали по хозяйству, то Нина всегда в делах. Хорошо хоть Юрочка стал спокойнее, и есть лучше стал, и спать. Нина нарадоваться не могла на те уколы, которые в больнице сделали. А Настя только посмеивалась над этим.
- Да никакие не уколы. Подрос он у тебя, есть стал получше, силенка появилась. А ест хорошо, так и спит тоже. Чего сытому то ему не спать.
А Нина и не спорила. Не важно от чего, главное, что мальчишка не хворает, да ее радует. Теперь и с делами она управлялась побыстрее. Вот и гряды по весне все посадила, и картошку. Тут правда Настя с Мишкой помогли.
Подружки сидели чаевничали, на столе пел самовар. В окошко постучали. Пришла почтальонка.
- Нина, письмо тебе из Москвы, - крикнула она через стекло и помахала пухлым конвертом.
Настя выглянула, чтоб тоже поздороваться, а почтальонка обрадовалась.
- Ой, хорошо, что тебя увидела. Тебе ведь тоже письмо пришло. Вот и ладно, не надо мне будет к вам заходить.. Газет то сегодня нет никаких. Только письма привезли, да и тех немного.
Настя выбежала вслед за Ниной. Но та уже шла к крылечку, в обеих руках по письму.
- Настька, у тебя то письмо какое толстое. И чего тебе дядька столько накатал, ревниво заметила Нина.
Настя рассмеялась. Смешно было ей видеть, что Нинка ревнует своего Виктора к племяннице. Письмо, он, видите ли больше.
Подружки уселись прямо на ступеньках крылечка, принялись читать. Тишина, только надоедливые мухи надсадно жужжат над головой. Для обеих подруг в письмах было много интересного.
Нина, несмотря на то, что перечитала письмо два раза, опомнилась первой.
- Настька. Виктор пишет, что к Александру Евгеньевичу ходил. Как он его нашел и зачем. А потом он пишет, что ты мне чего то должна рассказать. Какие такие секреты у тебя, что я не знала.
Настя отмахнулась от Нины, как от назойливой мухи, жужжащей над головой.
- Погоди, дай сперва дочитаю, потом все расскажу. Это ведь надо подумать, что делается. С ума сойти. - бормотала она, внимательно вчитываясь в каждое слово. У нее в голове никак не укладывалось, что Виктор и писатель братья, пусть не родные, но все же родня. Прочитала письмо до конца, приписку, что все надо Нине рассказать. Но сейчас ее больше всего волновало это известие. Родня.
- Нинка, Виктор то твой с твоим Александром Евгеньевичем братья оказывается.
Нине вообще не было ничего не известно, ни о Лазаревых, ни о том что Настя и вся ее родня являются наследниками того самого барина, который жил в усадьбе на пригорке. А тут еще Настя такое говорит, что Виктор с писателем братья. Ей казалось, что голова сейчас разорвется на части от такой информации.
- Настька, давай говори уж все, что тебе Виктор сказал. Не томи.
В это время в избе послышался плач. Кто то из малышей проснулся и требовал свою мамку. Обе женщины подскочили, бросились в избу. Басистый рев Юрки разбудил Таню. Теперь они уже ревели в два голоса, стараясь перекричать друг друга. Каждая из матерей ухватила свое чадо, вывалила грудь. Малыши разом замолчали, только причмокивали да иногда обиженно всхлипывали.
Подружки сидели на кровати, свесив ноги, в избе снова воцарилась тишина.
- Настька, давай уж говори скорее. Не томи. Откуда Виктор узнал, что они братья. Как вообще он нашел писателя в Москве. Что же теперь будет то. - У Нины слезы выступили на глазах.
- Нинка, ты чего ревешь то. Ведь Виктор ничего не написал, что знает, кто отец ребенка. Ну братья да братья. Тебе то какое дело. Я тебе сейчас еще не то расскажу. Удивишься еще больше. Только долгая это история. Но Виктор написал, чтоб я тебе рассказала все с самого начала. В письме то ему еще дольше писать бы пришлось. Ты только слушай да не перебивай меня, а то я спутаюсь.
Настя начала свой рассказ. Нина хоть и была в курсе, что Александр Евгеньевич собирал материалы про хозяина усадьбы Сергея Лазарева, да особо это ее не интересовало. Был да был такой. Поэтому даже никогда не прислушивалась к его разговорам. И шкатулка, которую Марья принесла да рассказывала о ней, ее совсем не заинтересовала. А тут вон как все получается.
Настька то, оказывается, барского роду-племени. Кто бы мог подумать. От обилия всяких известий, Нинка даже путаться начала Она без конца переспрашивала и про Машу, и про Таньку. Даже не могла понять, как Виктор с писателем братьями то оказались.
Настя терпеливо объясняла, что не родные они. Что мать Виктора и отец Александра, двоюродные брат с сестрой, а они уж, получается троюродные. Не такая уж и близкая родня.
- Раньше такие то братья да сестры вовсю женились, чтоб богатство на сторону не ушло. - Настя рассмеялась, увидев лицо подруги.
- Тебе смешно, а мне то как быть. Вдруг Александр Евгеньевич все расскажет Виктору.
Насте хотелось успокоить подругу и сказать, что Виктор уж давно догадался об этом, но ничего не сказала. Это не ее дело. Пусть они сами разбираются. Самое главное, что она все рассказала. Может Нинка не очень то еще разобралась во всем этом родстве, но главное, что она все знает.
Солнышко уже клонилось к вечеру. Настя собралась домой.
- Ты не ходи корову то встречать. Я так подгоню ее, присмотрю. Чего тебе Юрку то одного оставлять. Заорется еще.
Нина благодарно кивнула головой, пообещав, что встретит корову возле дома.
Настя отправилась домой. Ни свекрови, ни Мишки еще дома не было. А ее прямо распирало всю от нетерпения поделиться новостью. Только дома она подумала, что не сказала Нинке, чтоб не болтала об этом. Никто ведь в деревне не знает о таком родстве, так что нечего зря языком чесать. А то ещё начнут надсмеиваться, барыней называть. Ведь только на язык попадись, хоть Онисье, хоть Файке. Покою не будет. Пригонит коров, тогда и скажет. Хотя Нинка не с кем и не разговаривает. Никто в деревне не догадывается даже, что скоро она замуж выйдет и укатит в Москву.