Деревня Малые Ключи раскинулась в красивом месте среди лугов да лесов. На задах, за усадами река огибает деревню. Весной разливается, а к лету высыхает, словно ручеек становится. Поэтому и ставят каждый год мужики на реке плотину. Со старых времен это еще ведется. Еще до революции.
Чуть подальше от деревни, на пригорке стоит старая барская усадьба. Вот с той поры, когда помещик тут жил, каждую весну собираются мужики всей деревней, дружно работают, сберегают воду. Без воды летом никак.
После революции помещичий дом разграбили, барина куда то увезли, никто не знал, где он сгинул. А может и жив остался, забыли люди быстро про него. Новая жизнь гайки закручивала. Так и стоял пустой дом, с окнами-глазницами без стекол.
В здании том в войну санаторий для военных устроили. Да не для простых солдат, а для начальства. Приглянулось это местечко, воздух сосновый целебный, речка чистая, песочек на берегу . Заброшенное здание обиходили, подремонтировали, ограду вокруг сделали. Машины только туда-сюда сновали, все что то привозили, выгружали Санаторий хорошее дело. Здоровье свое военные будут поправлять.
Людям деревенским тоже хорошо. Работа там появилась. В колхозе то совсем уж тяжело стало. Работа с утра до ночи, а денег никто не видел. Председатель колхоза ругаться было начал, запрещал колхозникам туда уходить. Да быстро там вверху его приструнили. Неужели из города рабочих везти, когда в деревне колхозников хватает. А дело тут государственное. Санаторий для военных. Разговор короткий. Председатель и поутих, смирился.
Люди радехоньки были. В колхозе то что, за палочки работали, а тут деньги начали получать. Осенью, как начнут рассчитывать, что там на трудодень пало, хвать, а получать то колхозникам нечего.
Жалели колхозники, что быстро больно этот санаторий прикрыли. Видно сильно широко размахнулись. Война идет, какие уж там санатории. А может где поближе к городу место подходящее нашли. Людям то никто ведь не докладывает. Только увезли из помещичьего дома все, что можно было. Опять пустой дом стоял, ждал своего часа.
Охранник там первое время жил, пугал местную ребятню, которые пытались пробраться во внутрь двора, через крашеный забор перелезть.. А потом и охранник пропал. Так и осталась стоять наряженная усадьба пустая. Матери детям наказывали, чтоб и близко туда не подходили. Помещение то теперь государственное. Ну как чего набедокурят, во век потом не рассчитаться.
После войны в помещичьем доме детский дом открыли. Сирот много осталось, вот и привозили их сюда. Местные жители сперва было боялись таких соседей. Известное дело, вольные ребятишки, начнут по садам да огородам лазить. Но куда деваться, никто ведь не спросил их. Привыкли со временем. Да к слову сказать, не досаждали им особо постояльцы помещичьего дома. Пригляд за ними там был хороший. Чего лазить то по чужим огородам, когда кормят хорошо. Деревенские то голодают, а они сыты всегда. Сиротам этим местная ребятня даже завидовала.
Пережили и это послевоенное голодное время. Жизнь стала налаживаться. Сирот совсем мало в том доме оставалось. В шестидесятом году и вовсе этот детский дом прикрыли. Увезли оставшихся ребят по другим местам. А усадьба так и осталась стоять пустая. Разные слухи про нее ходили. Говорили, что место там нехорошее. Вот и не уживается никто в этом помещичьем доме. Говорили, что барин по ночам тут гуляет, обходит свои владения. Даже говаривали, что золото он здесь свое припрятал. Вот и ходит его душа тут, ищет золото. Бабы своим ребятишкам наказывали, чтоб не ходили вечерами к усадьбе. А ну как привидение им встретится. Кто знает, что у него на уме. Заманит еще куда.
Вечерами собираются возле этой усадьбы бабы, встречать стадо коров. Ждут своих кормилиц на пригорочке. Если непогода, так на одной из террас можно от дождя укрыться. Забор то потерял свою красоту, краска облезла, местами столбы подгнили и он совсем упал. Никто за ним теперь не приглядывает., Заходи кто хочешь. Только брать то там нечего. Что получше, все растащили. Многое подгнило, пропало от дождей да снега. Правда качельки, карусельки стоят еще. Что им железным то сделается. Только заржавели все. Не покачаешься. Половицы провалились да и крыша худая. Но все равно можно выбрать местечко, где дождь не намочит.
Любят здесь бабы вечерком собраться. Вот уж где раздолье языком почесать. Что только не слышала старая усадьба за последние годы, каких только историй и небылиц. Эти истории и небылицы сплетаются в причудливый узор, который составляет саму суть деревенской жизни, ее радости, горести, надежды и страхи.
- А что, бабоньки, каждый день мы все одно да по одному говорим. Давайте по очереди. Ведь у каждой есть на памяти что то интересное. Помните, как бабки бывало по вечерам на печи сказки говорили. - предложила Глафира Степановна. Она раньше работала в школе учительницей, но уже давно была на пенсии. Держала коровку ради внуков, которых ей привозили на все лето из города. Глафира Степановна могла бы летом и не ходить сюда. Старшей внучке шел уже пятнадцатый год, невеста. Что ей стоит взять хворостинку да кусок хлеба и встретить корову. Зорька у них смирная, послушная. Сама до дому дойдет, только подгоняй немного, чтоб в чужой огород ненароком не сунулась.
Но ходила Глафира Степановна сюда не столько из-за коровы, сколько хотелось ей посидеть с народом, послушать россказни, самой поговорить. Какие еще развлечения в деревне. Разве что кино раз в неделю в клуб привезут. Так фильмы то всегда привозят старые, которые уж по несколько раз все видели.
Только вот сплетни деревенские слушать ей уже надоело. Одно по одному. Вот и решила она взять инициативу в свои руки.
Бабы загалдели. Как это по очереди. Ну Глафира Степановна и выдумщица, придумает ведь такое. Да они и не умеют рассказывать истории.
Ирка, внучка Глафиры Степановны, сидевшая рядом с ней с прутиком, заверещала.
- Ой, бабушка, как ты хорошо придумала. Интересно то как. Я теперь с тобой каждый день ходить сюда буду. Люблю я разные истории слушать. А еще люблю слушать, как раньше жили. Какие тогда порядки были.
Тут и бабы оживились. Ведь и вправду, забывать сами то уж начали, как в девках гуляли, в какие игры играли, как с парнями гуляли.
- А что, Глафира Степановна. Правильно ты говоришь. Чем девкам кости тут мыть сидеть каждый день, лучше самим вспомнить, сами то чего вытворяли раньше. Ой, помню. Приду с гулянья, ночь на дворе. А мама то не спит. У ворот стоит да ждет меня с крапивой. Как начнет охаживать по голым ляжкам крапивкой то, лупит да приговаривает, чтоб не шлялась ночами так долго, чтоб не повадно было долго гулять. Матери то никакого покою. Теперешних то девок осуждаем тут сидим. А мне то в ту пору сколь было. Вон, как Ирка твоя, а то и еще меньше. - вступила в разговор Фая. Обычно она помалкивала, когда осуждали кого то из деревенских. Не любила судить людей. Может быть потому, что помнила материнское учение крапивой, помнила, что сама любила погулять до ночи. А ведь как сладки эти гулянья, когда мать тебя не отпускает. А мать то бывало напорет ее, а потом скажет, чтоб отцу не вздумала чего сказать. Тот долго разбираться не станет, запрет в чулан на замок, так и будет сидеть дома по вечерам. Крутой он был на разборки.
Теперь вот уж не отца, ни матери нет. У самой дети выросли, трое их у нее, две девки да парень. Девки замуж повыходили, а парнишка в армию ушел в этом году.
Своих детей Фая крапивой не порола, хоть порой и было за что. Все больше уговорами с ними старалась обойтись. Жалко было. Как увидит бывало в глазах девчонок слезинки, какое уж тут пороть. А сын, тот и вовсе не досаждал своими проказами. Старательный парнишка рос, помощник отцу в доме. От работы не отлынивал, не то что её любимцы. Не больно охочи до бабских дел были. Учились правда хорошо в школе, краснеть родителям не приходилось.
Парень с отцом всегда рядом. Плотничать с малолетства приучился. Только вот учиться не любил. Кое как восьмилетку закончил.
- Ну вот, хватит мне учебы. - сказал, как отрезал. В колхоз пошел работать. Теперь вот в армию его проводила. Остались они с отцом два бобыля. Старшая девчонка хоть и училась хорошо, да как десятилетку в районе закончила, так и выскочила замуж. Познакомилась на танцах с молодым лейтенантиком приезжим, закрутилась у них любовь. Про институт и не вспоминала. Дождалась как восемнадцать лет исполнилось, так и замуж вышла. А у того что, служба. Своей воли нет. Направили на Дальний Восток дальше служить. Так и уехала её Софьюшка в даль дальнюю. Редко домой приезжает в отпуск. Внучат то, почитай, бабушка и не видит. Только карточки присылают.
Младшенькая дочка порадовала ее. После школы выучилась на медсестру. В районной больнице работает. В райцентре и замуж вышла, муж механизатором в МТСе, деньги хорошие получает. Живут душа в душу, внучку все время к ней привозят., что летом, что зимой. Только вот осенью в школу девчонка пойдет, так что пореже будет гостить у бабки.
- А что, бабоньки, вы уж наверное никто не помните про невесту, что сбежала перед свадьбой. Жила то она не в нашей деревне, а на выселке у леса прямо. Теперь там от деревни домов то сколько осталось. Не была я там давно, не хожу больше в лес, ноги не дают. Вот и не знаю. А раньше, бабушка говаривала, деревня то большущая была. Бабушка мне и рассказывала по эту невесту. Я хоть и маленькая была, а все, как сейчас помню. Хотите, так расскажу завтра, начну первая.
Бабы дружно закивали головами. Они и вправду ничего про это не слышали. А может и слышали маленькие, да позабыли уже.
На дороге показалось облачко пыли. Это коров гнал пастух домой. Их еще и не видно, а столб пыли подняли. Женщины поднялись, выглядывая среди рыжих и черных коров своих “зорек” и “дочек”.
Бабы шли, любовно подгоняя своих кормилиц хворостинками, а сами переговоривлись о том, что им завтра Файка расскажет. Ведь всем известно было, что Фаина еще та рассказчица.