Кукушки. Глава 47
Хоть и было в доме скорняка работы не меньше, чем в иные дни, а всё ж слишнили домочадцы минутку и соорудили за огородом горку для дочери. Невелика она, зато катиться можно долго, весь путь братья улили водою из реки, выбрав для этого день с сильным морозом.
Начиналась она на крутом берегу и заканчивалась ледяная дорожка у другого берега. Феша довольна, раскраснелись на морозе щеки, растрепались волосы на ветру. А одной кататься всё равно скучно. Кокушенские ребятишки вмиг про горку прознали и пришли ватагою, пока девочка дома матери по хозяйству помогала. Шум, смех, веселье. Благодарны детишки Костоламовым за развлечение, да и Феше неплохо, новыми друзьями обзавелась. Только Савва на горку не ходил и других подговаривал, чтобы не ходили, но ребятишки его не слушали, зима быстро пролетит, а им по весне впрягаться во взрослую жизнь, кому с отцами в поле выезжать, кому-то с младшими братьями и сестрами водиться да по хозяйству управляться.
Запыхавшаяся, вся в снегу Феша ворвалась в избу, сверкая малиновыми щеками и оставляя после себя снег, она прошла к ведру с водой, накаталась так, что в горле пересохло.
-Тише! –шикнула на неё мать, -дед только заснул, -пояснила она. Дмитрий Иванович был совсем плох, тянул из последних сил, стараясь пережить зиму. Он плохо ел, спал, тело его бесконечно сотрясалось от сухого, лающего кашля от которого даже снадобья Епифарьи не спасали. В эти дни он даже с печи сам не мог спуститься и по нужде его спускали Анфим с сыновьями. Взрослые знали, дни жизни Дмитрия Ивановича сочтены, но Феша, в силу своего возраста ничего не замечала. Услышав замечание матери, девочка скинула у входа свою верхнюю одежду и примостилась возле неё на скамейке.
-Матушка, отчего люди умирают? –тихо спросила она Устинью, прижимаясь к её теплому боку.
-У всего живого свой срок имеется, дитя.
-Разве нельзя жить вечно?
-Отчего же, добрыми поступками своими, делами можно сохранить память о себе навечно. Вот Дмитрий Иванович, к примеру, село наше от большой болезни сохранил, люди помнить об этом станут, да и ты не забудешь о нём верно? - спросила Устинья и дочь согласно кивнула в ответ.
-Стало быть и память о нём сохранится. Ты лучше скажи, не обижают тебя деревенские ребятишки, не обзываются, не дразнят скорнячей дочерью?
-Нет, матушка, никто так не говорит, там у нас весело.
-Вот и хорошо, играйтесь пока время есть, нынче оставлю тебя на хозяйстве, когда в поле выйдем, а пока шитьё возьми и делом займись, не всё тебе гулеванить да играться.
Дети есть дети, хоть какого они толка или веры, явился на горку и Илья сотоварищами, не гнать же их! Тот сразу навел здесь порядок, установил очередь, а ещё притащил с собой длинные сани, на которых несколько детей разом могли съехать, вот где веселье началось, в детской куче мала и не разберешь враз кто есть, кто. Кроме того, принялись ребятишки строить на степи снежный острог, каждый дом свой обустраивает, стену вокруг него все вместе строят. Дни, как по заказу выдались можно сказать теплые, внезапно начавшая оттепель позволила лепить из мокрого снега что угодно, а ударившие после этого морозы скрепили сделанное почище гвоздей.
Прослышав про их забавы пришел на реку и Савва. Сориентировавшись, сходу начал командовать, критикуя всё, что было сделано без него. Он был физически сильнее многих мальчишек, а некоторые не самые лучшие его черты характера позволяли ему помыкать другими. Но не тут-то было, объединённые общей игрой ребятишки не особо ему подчинялись и даже игнорировали в отдельных вопросах. Несомненным лидером среди них стали Илья и Феша. Первый, в силу своих знаний, именно он руководил строительством снежного городка, при этом не чураясь помощь другим. Вторая пользовалась тем, что рядом с городком находился её двор, откуда она периодически приносила необходимое, да и настоящий волк, неотступно следовавший за ней добавил уважения.
Сначала, Савва, по привычке, попытался заставить изладить для него дом в городке, но пришлось ему стараться одному. Потом он решил закрепиться и отвесил затрещину зазевавшемуся Акиму, ещё недавно смотревшему ему в рот. Но не тут –то было и рассерженные ребятишки, ещё недавно поддерживающие его во всех его начинаниях, пригрозили выгнать его из городка. Савва осел, призадумался, мысленно стоя козни тому, кто его обидел, но правила игры принял, вынашивая в себе план мести Илье и Феше, главным обидчикам по его мнению.
К весне Дмитрию Ивановичу вроде как стало получше, он начал потихоньку есть и даже попросился на солнышко. Сидя на завалинке он зазвал к себе внучку, помогавшую братьям делать ручьи и спускать лишнюю воду со двора.
-Ну и вымахала ты, егоза за зиму, сколь годков-то тебе уже? –спросил он, подслеповато щурясь на ярком солнце.
-Девятый пойдёт, али ты запамятовал, дедуля? – удивилась девочка.
-Ишь ты, -восхитился тот, -почти невеста, небось и жених уже на примете есть?
-Какие нам женихи, когда мы щей сварить не можем, -вмешалась в их разговор Устинья, -исповадили девку, изнежили, нет чтобы матери помочь, так она по степи басарганит, -шутя обругала дочь мать, чтобы та шибко не задавалась, а то много воли взяла в последнее время.
-Как не умеет, а обедешные щи разве не она готовила? –вступился за внучку дед, знавший, что к своему возрасту Феша умела управляться с хозяйством и даже была обучена скорняжному делу.
-Вот и поглядим, какая она хозяйка, как в поля поедем,- откликнулась мать, подавая дочери ведра, а вы бы, тятенька, по строже с ней, а то всё нянькаетесь, как с маленькой, а она и радая.
-Что стар, что млад, всё едино, а Фешу обижать некому не дозволю, -окоротил невестку Дмитрий Иванович, понимающий, что Устинья любит дочь и ворчит только для порядка, как большуха их семьи.
Весна в том году была ранняя, бурная, речка быстро освободилась ото льда, а степь зажелтила сначала головками мать и мачехи, а после одуванчиками. Хоть и были Костоламовы скорняками, но наделы земли и сенокосы держали, а стало быть, как только погода наладилась выехали в поля. Феша осталась в избе одна, не считая маломощного Дмитрия Ивановича и волка. Участок Костоламовых находился в неудобном месте, ограниченные оврагами с двух сторон и рекой с третьей, но земля здесь была хорошая, что компенсировало его дальность и распоряжение. Рано утром, часов в пять, Кокушки тронулись в поля, для этого выбирался единый день, и общинники выезжали все вместе. Деревня опустела, в избах остались лишь старики да старухи, малые дети и няньки при них.
Феша с раннего утра крутилась по хозяйству, теперь эти заботы лежали на её плечах и пусть малых детей у Костоламовых не было, большое подворье требовало к себе большого усердия и внимания.
Для начала Феша навела порядок в посуднике, в женском углу, где хранилась посуда и продукты, подмела пол и вычистила лавки, вытряхнула на улице половики, перетряхнула постель и поменяла лучины. После принесла дрова, вычистила печь и затопила её, чтобы сварить деду кашу, поставить топиться репу и испечь хлеб из приготовленного матерью теста.
После очередь дошла и до двора, коров были подоены и отправлены с овцами и козами в пастушню, телята напоены, яйца у куриц собраны. Заскочив на минуточку в избу, чтобы пристроить молоко и проверить деда, Феша отправилась в огород, полоть грядки, рвать траву для кроликов и поросят, обкашивать маленькой литовкой вылезшую на меже траву. В полдни она покормила деде жидким супчиком и принялась носить воду в баню, вернувшаяся с полей семья обязательно будет мыться в ней, смывать пот и дневную усталость. Принесла воды с реки и для постирушек, мать наказала непременно перестирать нательные рубахи, коих скопилось немерено. Для этого Феша разожгла огонь под треногой, чтобы нагреть воды, приготовила корыто и ступу, небольшую емкость, куда она положит белье.
Ступа имела основание в виде доски, на которую она встала ногами и специальным пестом толкла белье в ней, вымывая грязь. Кроме того, были в хозяйстве вальки –небольшие деревянные лопатки, которыми валяли выстиранное белье на доске, как правило у реки. Имелся для стирки и щёлок, делали его из раствора золы и мыльный корень, растение, которое прежде измельчали, замачивали, процеживали и полученным раствором стирали, стараясь его весь израсходовать, ибо он быстро портился.
Отстирав, белье обязательно полоскали в проточной воде и если летом это было даже забавным для девочки, то зимой, в проруби, полоскание превращалось в тяжелую работу. Сушили бельё во дворе, а как высохнет-гладили, для этого имелся в хозяйстве рубель и скалка. То есть вещь наматывали на скалку и специальной доской, которые были разными: гладкими, рифлёными, с вырезанными узорами, дубасили.
К вечеру, едва поднимая ноги девочка собирала на стол. Коровушки уже были подоены, живность накормлена и загнана в стайки, поручения матушки, данные ей на день выполнены. Впрочем, такими же усталыми возвращались домочадцы и с полей. Спешно смывали в бане с себя пыль, ужинали и валились без сил спать, ведь завтра всё начнется с начала. Но, и в таких условиях Феша умудрялась встречаться с друзьями, ведь к работе она была приучена с раннего детства и то, что другим может показаться тяжелым и невыполнимым для неё было обычным и привычным.
Илью в поле не взяли, накануне он неловко оступился на крыльце и сейчас хромая и опираясь на батожок старался помочь матери управиться по хозяйству.
-Поберег бы ты ногу, сыночек, -сказала она ему видя, как тяжело даются ему шаги с ведром, -я и сама здесь управлюсь, а ты отдохни, может завтра сможешь с тятей в поле выехать?
Тяжело семье Ярмиловых. Илья –единственный сын, до него и после него только дочери, отрезанные ломти, выскочат замуж и поминай как звали. Сын же завсегда при отце и матушке останется, дело их продолжит, докормит на старости лет. Не баловали Илью особо, но поблажки всё же были оттого, что надеждой и заделом он был на будущее.
Вот и сейчас, старшие сестры заместо него в поле поехали, младшие матери подсобляют, а он на крыльцо присел и глаз не спускает с них, всё норовит подсобить чем. Не было среди кокушенских детей лежебок и трутней, каждый при деле, при своих заботах, с малолетства к работе приучены на примере своих дедов и отцов, с молоком матери впитали в себя трудолюбие. Крутятся по хозяйству наравне со взрослыми, сам от горшка два вершка, а в руках всякая работа спорится. Вот и сейчас Илья корзину плетет, не лишней будет к ярмарке.
Если суждено людям встретиться, то так оно и выйдет. Заплутали на следующий день костоламовские коровы, не вернулись домой после пастушни, Феша тут же подхватилась и за ними, а ну как уйдут куда, ищи-свищи их потом, как ветра в поле. Главное козы и овцы вернулись, а их и не видно даже, небось увидели зеленую, сочную траву, да и позадержались. Костерит коров Феша почём зря, скоро домочадцы домой вернутся, а у неё ещё стол не накрыт. Идёт, по сторонам смотрит, в овражки заглядывает, нет ли где их кормилиц. У реки мелькнули знакомые черно-белые бока, девочка ускорила шаг.
-Ах вы, папуги ненасытные! –заторощилась она, -дня вам мало, решили ещё и ночь прихватить! А, ну, вылазьте из кустов, домой пора! Скоро матушка и тятя домой возвернутся, а у меня ещё и конь не валялся!
Животные не обращали на неё никакого внимания, измученные жарким весенним днем и мошкой, одолевающей их, стояли в кустах, как влитые, пока Илья, прихромавший на берег, чтобы проверить морды не выгнал их навстречу Феше.
-Лови свою пропажу, -весело сказал он, протягивая ей вицу, -да хлещи почаще, чтобы веселее шагали.
-Без тебя обойдусь, -бункнула она, стараясь на этом закончить разговор, родители не похвалят за общение наедине с иноверным.
-А я вот ногу пришиб, теперь с отцом работать не могу, -пояснил он, стараясь завязать разговор, -а твои пашут?
-Не досуг мне с тобой разговоры вести, работы полно, -отрезала та, и развернувшись пошла вслед за тяжело шагающими коровами, не заметив под ногами кочку, за которую благополучно запнулась и рухнула неловко на землю, прямо на левую руку, которая как-то странно хрустнула. Страшная боль пронзила её тело и слезы сами брызнули из глаз девочки.
-Ой, ой как больно! –заплакала она, пытаясь сесть. Илья, забыв про свою больную ногу подскочил к ней и помог подняться, рука девочки опухала на глазах, оставляя ей боль.
-Снимай платок, -скомандовал он и даже насильно помог, когда та за сопротивлялась, женщине появляться без головного убора было нельзя. Мальчик завязал на платке узел и зафиксировал руку Феши, чтобы та оставалась неподвижной.
-Ничего, до свадьбы заживёт, -утешил он её, -я тебя провожу и помогу коров загнать, -просто сказал он, поднимая с травы вицу, выпавшую из её рук.
Неисповедимы пути Господни, никогда не знаешь, где найдёшь, где потеряешь. Никто не знает своего будущего и даже если жизнь наша спешит по накатанной дороге, иногда случаются непредвиденные ситуации, которые меняют всё. Много лет назад на этом же самом месте встретились Феофан и бабушка Феши Любава. Но со временем разошлись их пути-дорожки, развела их судьба в разные стороны. Что ждёт впереди этих детей, хромого мальчика и девочку с перевязанной платком рукой? Одному Богу известно, но ясно одно, где бы мы не находились, чтобы мы не делали, он наблюдает за нами и протягивает руку для помощи.