Завершая серию публикаций о татарских учительницах (мугаллима) начала ХХ века, остановимся на общественной оценке этой деятельности. Безусловно, отношение к таким женщинам было далеко неоднозначным: от восхищения на страницах татарских газет до тихого осуждения за их спинами. Быть или не быть мугаллимой? Впрочем, для большинства образованных татарок вопрос стоял совсем иначе: как выжить в обществе будучи (не)обыкновенной мугаллимой?
Для татарских женских школ начала ХХ века была характерна постоянная нехватка кадров. Учительницы тоже, как правило, недолго задерживались на одном месте. Постоянные перемещения и смена места работы были связаны не только с отсутствием у них документов или "неблагонадежностью", но и неоднозначным отношением общества к их деятельности.
"Жена Ходжиахмета муллы" или "знаменитая на всю Казань Магруй Музаффария"
В 1912-1913 годах на страницах татарских журналов «Аң» и «Ялт-Йолт» произошла характерная публичная перепалка, отражающая полярную оценку деятельности мугаллимы в татарском обществе. В центре скандала оказалась Магруй Музаффария (1873-1945).
В свете обсуждений вопроса о необходимости открытия татарской женской гимназии, мулла и депутат Хади Атласи упомянул и ее имя, рассуждая о недостаточном уровне профессиональной подготовки татарских учительниц. Общественный деятель не указал в своей статье даже полное имя мугаллимы, а ограничился обозначениями «жена Ходжиахмета муллы», «вдова казанского имама».
Очевидно, что упоминание в прессе в таком уничижительном тоне задело Магруй Музаффарию, которая более десяти лет работала вероучительницей в 1-й русско-татарской женской школе в Казани. В ее защиту выступил Габдулла Тукай, близкий друг семьи Магруй-ханым. Поэт подчеркивал, что «жена Ходжиахмета муллы» − это «знаменитая на всю Казань Магруй Музаффария». По его словам, знают эту ханым и читатели татарских газет, проживающие за пределами Казани.
Магруй Музаффария на самом деле была известна и своими публикациями в печати, в частности ее стихотворение «Знаменитые женщины» появилось в газете «Эль-Ислах» еще в 1907 году. В этом произведении она указывала на равноправие женщин и мужчин, а все стереотипы своего времени связывала с недостатком женского образования.
Продолжая полемику в стиле Хади Атласи, Тукай называет его «альметьевским муллой» и «мужем некой остазбики Биби» и подчеркивает, что ничто не дает ему права касаться личности ни в чем не повинной ханым. Поэт пытался донести мысль о том, что женская гимназия необходима и педагогические кадры для нового учебного заведения найдутся. Но надо с уважением относиться и к учительницам старшего поколения, которые, невзирая на критику, продолжали трудиться на ниве просвещения.
"Маленькая голова" или "шея большой головы"?
Показателем оценки деятельности татарской учительницы является и разница в оплате труда. Например, в Касимовском уезде Рязанской губернии в татарской деревне Болотце (Яубаш) в 1912 году учитель мужского мектебе получал от попечителей 500 руб. в год, тогда как труд учительницы женского мектебе был оценен лишь в 300 руб.
Для сравнения, при назначении жалованья от земства половая принадлежность преподавателей мектебов не играла никакой роли. Так, в том же 1912 году в татарской деревне Акзегитово Цивильского уезда Казанской губернии труд учителя и учительница русских классов при мужской и женской школах был оценен одинаково: оба получали по 28 руб. 20 коп. в месяц. Таким образом, отношение официальных органов и мусульманской общины к мугаллимам было разным. Более того, внутри мусульманской общины восприятие мугаллимы тоже отличалось: начиная от уважительного отношения до полного презрения.
Тем не менее, почти каждая татарская активистка женского движения начала XX века нашла профессиональную реализацию, прежде всего, в сфере просвещения. Среди них можно отметить Амину Мухетдинову, Абруй Сайфи, Зухру Баимбетову, Захиду Бурнашеву, Фатиму Девлеткильдееву, Кояш Джаббарову и многих других.
«Нашим идеалом должно быть служение прогрессу нации и мы не должны говорить, что «лучше быть шеей большой головы, чем маленькой головой», а наоборот должны считать, что «лучше быть маленькой головой, чем просто шеей большой головы», – писала А.Мухетдинова, перефразируя слова Фатимы из пьесы Г.Исхаки «Мугаллима».
Однако не все представители татарского общества были готовы принять призыв А.Мухетдиновой, понимали это и большинство мугаллима.
Служить народу - пойти против родителей (и себя?)
В интеллигентной среде учительницы вызывали восхищение своей образованностью и служением делу прогресса. Именно такими были литературные образы мугаллима – молодых девушек, готовых пожертвовать личным счастьем ради интересов народа.
Одним из первых произведений, где героиня мугаллима Гаухар, стала пьеса Мирхайдара Файзи «Кызганыч» («Жалко»), опубликованная в 1913 году. В центре сюжета – конфликт отцов и детей на фоне любовной истории мугаллимы и сына попечителя женского мектеба. Несмотря на всю прогрессивность взглядов и поддержку дела народного образования, попечитель Сулейман-бай был не готов принять в качестве невестки мугаллиму своей женской школы. «Она же без рода, без племени, бедная девушка. С 15 лет работает мугаллимой, характер совсем уже испортился», − говорит он. В результате, Гаухар была вынуждена отказаться от своего возлюбленного.
В 1914 году были представлены сразу два произведения – рассказ Габдрахмана Сунгати «Ил фәрештәсе» («Ангел страны») и пьеса Гаяза Исхаки «Мугаллима». Героиня рассказа Г.Сунгати Фатиха, после окончания женской школы, не известив родителей, уезжает работать мугаллимой в одну из деревень Касимовского уезда. До этого родители хотели выдать ее замуж. После двух лет учительства, Фатиха все же налаживает отношения с родителями. Они принимают ее независимое положение и не стремятся выдать замуж. Фатиха осталась верна идеалам своей школьной юности, когда вместе с членами молодежного кружка (прообраз кружка татарских гимназистов и шакирдов «Шимба») мечтала о прогрессе нации и служению народу.
В центре сюжета пьесы «Мугаллима» − внутренняя борьба мугаллимы Фатимы. Из-за несчастной любви она уехала преподавать в далекий сибирский городок, посвятила себя служению народу. Душевные метания у нее вызывает предложение руки и сердца от коллеги-мугаллима. Фатима не может принять это предложение, т.к. она уже выбрала для себя жизненный путь – учить детей. Если в рассказе Г.Сунгати автор не осуждает такое же стремление своей героини, то в пьесе Г.Исхаки мугаллиму Фатиму одолевают сомнения, она в смятении.
Литературные образы мугаллима имели определенное воздействие на подрастающее поколение, которое воспринимало эти типы, как пример для подражания.
Например, «летом 1914 г. мачеха с моим отцом хотели насильно выдать меня замуж. Я решила не подчиниться им и сказала, что я собираюсь стать учительницей, а если станете насильно выдавать замуж, то я вынуждена буду принять христианство и пусть позор упадет на вас», − вспоминала Былбыл Ильясова о своей юности. Сбежавшая в 1915 г. из родительского дома Зухра Бурнашева тоже работала в Москве домашней учительницей.
В целом, образ мугаллимы в народном сознании был самым радикальным. В первую очередь, из-за ее независимого социального статуса, диссонирующего с традиционными установками мусульманской общины. В то время, когда большинство женщин проводили свои дни в женской половине дома, появились молодые незамужние девушки, выбравшие для себя иной образ жизни. Отличались они и своим внешним видом.
Например, героиня рассказа Г.Сунгати – мугаллима Фатиха перед поездкой в деревню тщательно подбирает новый гардероб, меняет городские наряды на традиционные. В итоге, остазбика и деревенское общество принимает ее как свою. Соответствующая социальным ожиданиям одежда, действительно, могла сыграть определенную роль.
Работа под контролем бдительных родителей
Для того, чтобы избежать различных пересудов и обвинений в аморальном поведении мугаллимы старались хоть как-то соответствовать социальным ожиданиям. Например, одна из учительниц Акзегитовской женской школы Малика-ханым приехала в это село вместе со своей матерью. Они жили в специальном доме, построенном для учительниц. Заменившую ее в 1909 г. Зайтуну Фахретдинову попечители школы поселили в своем доме, т.к. она приехала в Акзегитово одна, без сопровождения. Такое решение было связано как с безопасностью молодой мугаллимы, так и с желанием избежать негативного общественного мнения.
О трудной жизни сельских мугаллима часто писали в татарских газетах, печатали они и корреспонденции от самих учительниц. Так, одна из них Джихан Юсуфия сообщала в 1915 г., что помимо тяжелого ежедневного труда, который начинается в 7-8 утра, они вынуждены постоянно терпеть различные обвинения и оскорбления от различных сил.
«Мне было 19 лет. Произошла революция, а здесь в Утяшеве по-прежнему властвовал главный мулла – «досточтимый Хакимжан – хазрет». Он встретил меня в штыки, чинил всякие препятствия в открытии школы..., − вспоминала учительница Ханиса Габитова.
В 1917 г. она окончила Месягутовскую прогимназию и была назначена Златоустовским земством на должность учительницы в новую школу в селе Утяшево. На первые занятия пришли всего несколько мальчиков, девочек вообще не было. Кроме детей уроки посещали и бдительные родители. Лишь после того как взрослые убедились в том, что ничего предосудительного в школе не происходит, они стали отпускать детей на занятия. В сельской местности почти каждую учительницу ожидали подобные трудности адаптации.
Если в деревнях приехавшие учительствовать молодые девушки встречали часто враждебное отношение, то в городах их профессиональная деятельность вызывала меньше негативных отзывов. Однако их частная жизнь ограничивалась негласными предписаниями общества. Например, в Казани в мае 1917 г. образовался учительский профсоюз «Союз учащих мусульман». Но активистке движения Фатиме Девлеткильдеевой не удалось собрать на общие собрания учительниц-мугаллима.
«В Казани многие учительницы татарки бывших религиозных школ никогда не участвовали на собраниях совместно с мужчинами, как в бытовых условиях, так и в обществе, поэтому они сразу не решались посещать собраниях учащих вместе с учителями, - вспоминала позднее Ф.Девлеткильдеева. – По просьбе группы учительниц временно необходимо было организовать профсоюзные отделения для учительниц. Председателем выбрали меня».
Такое поведение было вызвано боязнью негативных общественных оценок.
Таким образом, мугаллимы занимали в татарском обществе двойственное положение. Прогрессивными слоями общества признавалась актуальность их профессиональной роли и необходимость повышения квалификации, что выражалось в организации учебных заведений и различных курсов.
Поэтому эта профессия увлекала многих молодых татарских девушек. Для некоторых из них такая работа стала альтернативой нежелательному замужеству. Популяризации учительской профессии способствовали и татарские литературные произведения, где героинями становились молодые учительницы-мугаллима, о поднимались вопросы выбора между семейным счастьем и служением народу.
Однако, в экономическом отношении, работа учительниц оценивалась довольно скромно, что в определенной степени было связано со стереотипной оценкой роли женщины в обществе. Тяжелые материальные условия и проживание молодых девушек вне семьи, конечно, не способствовали повышению престижа этой профессии среди широких слоев татарского населения Российской империи.