— Чёрт! — Света швырнула телефон на диван так, что тот подпрыгнул и упал на пол. Экран треснул паутинкой, но ей было плевать.
Гена поднял глаза от ноутбука, где изучал курсы валют. Опять какая-то ерунда с работой, подумал он, но вслух промолчал. Знал — лучше не лезть, когда жена в таком настроении.
— Твоя мамаша совсем обнаглела! — Света подняла телефон, потрясла им в воздухе. — Слышишь меня? Совсем!
И тут зазвонил домофон. Длинно, требовательно. Как будто кто-то прижал кнопку и не отпускал.
— Кто это может быть в восемь утра? — пробормотал Гена.
Света замерла. В животе что-то холодно сжалось. Она знала этот звонок. Знала, кто стоит внизу под их окнами.
— Генадий! — голос из домофона прорезал квартиру, как нож по стеклу. — Генадий, немедленно открой! Я знаю, что вы дома!
Татьяна Сергеевна. Свекровь собственной персоной.
Света посмотрела на мужа. Тот сидел, словно кролик перед удавом. Пальцы застыли над клавиатурой.
— Не открывай, — прошептала Света.
— Генадий! Я с тётей Галей! Нам поговорить надо!
Тётя Галя. Подружка свекрови, которая всегда подливала масла в огонь. Света представила их внизу — двух женщин за шестьдесят, в своих лучших пальто, с сумочками наперевес и праведным гневом в глазах.
— Откроем, — Гена потянулся к кнопке.
— Ты что, с ума сошёл?
— Света, она всё равно не отстанет. Лучше выяснить сразу, чего хочет.
Домофон снова заверещал.
— Я всё слышу! Открывайте давайте, не прикидывайтесь!
Света закрыла глаза. Вчерашний разговор по телефону всё ещё звенел в ушах. Татьяна Сергеевна названивала три раза подряд, требуя денег на новую машину. Мол, старая сломалась, а ей "в её возрасте" неудобно на автобусах ездить.
— Генадий Владимирович! — голос стал ещё громче. — Я считаю до десяти, а потом иду к участковому!
— До участкового? — Света фыркнула. — За что, интересно?
Но Гена уже нажал кнопку. Замок внизу щёлкнул.
— Ты идиот, — сказала Света тихо.
Через пять минут в дверь постучали. Не постучали — заколотили. Сначала кулаком, потом каблуком.
— Открывайте! Хватит комедии разыгрывать!
Гена подошёл к двери, повернул ключ. На пороге стояли Татьяна Сергеевна и тётя Галя. Обе в чёрных пальто, как две вороны. У свекрови в руках была большая сумка — видимо, планировала надолго задержаться.
— Ну наконец-то! — Татьяна Сергеевна протиснулась мимо сына в прихожую. — А мы тут под дождём мокнем!
На улице светило солнце.
— Здравствуйте, Татьяна Сергеевна, — Света не встала с дивана.
— И тебе не хворать, — свекровь скинула пальто прямо на пол. — Галя, проходи, не стесняйся. Тут всё своё.
Тётя Галя — худющая женщина с жёлтыми от никотина пальцами — семенила следом. Она всегда молчала, только кивала в такт словам Татьяны Сергеевны.
— Так, — свекровь уселась в кресло, даже не спросив разрешения. — Поговорить надо. Серьёзно поговорить.
Света встала, прошла к окну. За стеклом качались ветки тополя. Хотелось выпрыгнуть. Улететь. Забыть про эту квартиру, про мужа, про свекровь с её вечными требованиями.
— Слушаю вас, — сказал Гена.
— Генадий, ты же взрослый мужчина, — начала Татьяна Сергеевна тем тоном, каким говорят с провинившимися школьниками. — Тебе уже тридцать пять. Пора понимать, что у тебя есть обязательства.
— Какие обязательства? — Света обернулась.
— Молчи, когда взрослые разговаривают, — отрезала свекровь. — Не твоё дело.
— Как это не моё? Я жена вашего сына!
— Ага, жена. — Татьяна Сергеевна хмыкнула. — А дети где? Четыре года замужем, а толку никакого.
Света почувствовала, как внутри всё сжимается в комок. Больная тема. Самая больная. Они с Геной пытались, ходили по врачам, но пока ничего не получалось.
— Мам, не надо, — пробормотал Гена.
— Что "не надо"? Правду говорить не надо? — Татьяна Сергеевна повысила голос. — Я тебя растила одна! Отец твой сбежал, когда тебе пять лет было! Я работала на трёх работах, чтобы ты учился! А теперь?
— А теперь что? — Света шагнула к креслу.
— А теперь ты его против матери настраиваешь! — свекровь встала, выпрямилась во весь рост. — Думаешь, я не знаю? Думаешь, я слепая?
Тётя Галя кивнула, достала из сумочки платок.
— Точно, Танечка. Сразу видно, что девка корыстная.
— Простите? — Света не поверила своим ушам.
— Ты прекрасно слышала, — Татьяна Сергеевна села обратно, разложила сумку на коленях. — Вот смотри, что я принесла.
Она достала из сумки стопку бумаг. Справки, какие-то документы.
— Это справка о том, что мне инвалидность дают. Вторая группа. Давление, сердце, ноги болят. — Она потрясла бумагами. — А это счёт за лекарства. Видишь сумму?
Света глянула. Пятнадцать тысяч рублей.
— И что с того?
— А то, что сын должен мать содержать! По закону! — Татьяна Сергеевна стукнула кулаком по подлокотнику. — И не какие-то жалкие пять тысяч, как вы мне подбрасываете иногда! А нормальные деньги!
— Мы и так помогаем, сколько можем, — сказал Гена тихо.
— Сколько можете? — свекровь расхохоталась. — А машину себе новую купили? Купили! А мне на маршрутке ездить?
— У нас кредит за эту машину, — Света сжала кулаки. — Мы два года его выплачиваем!
— Не моя проблема! — Татьяна Сергеевна встала, подошла к окну. — Вот что я вам скажу. Будете мне каждый месяц по двадцать тысяч давать. И машину купите. Подержанную, но приличную.
— Вы с ума сошли? — Света ощутила, как по спине пробежал холод.
— С ума? — свекровь обернулась. Глаза её сверкали злобно. — Это ты с ума сошла, если думаешь, что я буду нищенствовать, пока вы тут как сыр в масле катаетесь!
— Мы не катаемся! У нас ипотека, кредиты!
— Ха! — Татьяна Сергеевна махнула рукой. — Кредиты! На себя взяли, сами и расхлёбывайте!
Тётя Галя закивала ещё активнее.
— Точно, Танечка. Молодёжь сейчас только о себе думает. Эгоисты.
— А если мы откажемся? — спросила Света, глядя прямо в глаза свекрови.
Татьяна Сергеевна улыбнулась. Улыбка была холодная, неприятная.
— Тогда... — она сделала паузу, — тогда узнает весь дом, какие вы сыночки да невестки. Я всем соседям расскажу, как вы мать в старости бросили. Бабе Оле из соседнего подъезда расскажу. Она на рынке работает, всем разнесёт.
— Мама, ну что ты... — Гена попытался что-то сказать.
— Молчи! — рявкнула на него Татьяна Сергеевна. — Ты вообще последнее время молчишь, как рыба! Жена тебе мозги промыла? За юбку её держишься?
— Не смейте так говорить про мужа! — Света шагнула вперёд.
— А что, правда глаза колет? — свекровь усмехнулась. — Мужик должен мать защищать, а не жену! Жёны — они приходят и уходят. А мать — она одна!
— Чего уставились на меня? — Татьяна Сергеевна оглядела их обоих презрительным взглядом. — Будете теперь каждый месяц давать мне денюжку и машину новую купите! И не вздумайте отказываться!
Света почувствовала, как что-то внутри неё щёлкнуло. Словно лопнула струна, которую слишком долго натягивали.
— Знаете что? — она подошла к свекрови вплотную. — Идите вы...
— Света! — Гена вскочил с места.
— Что "Света"? — она развернулась к мужу. — Сколько можно это терпеть? Четыре года она нас доит! Четыре года!
— Доит? — Татьяна Сергеевна вскинула брови. — Это я вас дою?
— А как ещё назвать? — голос Светы дрожал от злости. — День рождения — денег требуете. Новый год — денег требуете. Полечиться надо — опять денег требуете!
— Я мать! — заорала свекровь. — Мать! Понимаешь?
— Понимаю! — заорала в ответ Света. — Мать-паразит!
Тётя Галя ахнула, схватилась за сердце.
— Ой, девочки, что ж вы так...
— А ты молчи! — Света повернулась к ней. — Тебя вообще никто не спрашивал! Сидишь тут, как кукла, головой киваешь!
— Ты... ты как смеешь? — Татьяна Сергеевна побагровела. — Генадий! Ты слышишь, как с твоей матерью разговаривают?
Гена стоял посередине комнаты, переводил взгляд с жены на мать. Руки висели вдоль тела, как плети.
— Мам, может, мы спокойно...
— Спокойно? — свекровь рассмеялась истерично. — После того, что эта... особа мне сказала?
— Особа! — Света сделала шаг вперёд. — Я особа! А вы кто? Святая великомученица?
— Я мать семейства! — Татьяна Сергеевна ударила кулаком по столу. — И пока я жива, в этом доме будет порядок!
— В каком доме? — Света оглядела комнату. — Это наш дом! Наша квартира! Мы её покупали!
— На мои деньги! — выпалила свекровь.
Повисла тишина. Даже тётя Галя перестала кивать.
— На какие деньги? — медленно произнесла Света.
Татьяна Сергеевна поняла, что сказала лишнего. Но отступать было поздно.
— На мои! Я Генадию на первоначальный взнос дала! Полмиллиона! Думала, навсегда дала, а теперь вижу — надо было расписку брать!
Света повернулась к мужу. Гена стоял, уставившись в пол.
— Гена? — голос у неё стал тихим, опасным. — Это правда?
— Света, ну...
— Это правда?
— Да, но...
— Сколько лет ты мне врал?
— Я не врал! Просто... не говорил...
— Четыре года! — Света почувствовала, как земля уходит из-под ног. — Четыре года я думала, что мы всё сами! А оказывается...
— А оказывается, живёте на мои деньги! — торжествующе заявила Татьяна Сергеевна. — И теперь будете отдавать! С процентами!
— С процентами? — Света медленно повернулась к свекрови.
— Конечно! Думаете, я дура? Полмиллиона четыре года назад — это сейчас все семьсот! Плюс моральный ущерб!
— Моральный ущерб? — Света почувствовала, как что-то внутри неё ломается. Но не со звуком, а беззвучно. Как рвётся нитка.
— Конечно! Я сына потеряла из-за тебя! Он ко мне перестал ездить, звонить забывает!
— Может, потому что вы его достали? — Света сделала ещё шаг.
— Как смеешь?
— Легко! — Света разошлась. — Очень легко! Четыре года вы нас терроризируете! Четыре года я выслушиваю ваши претензии! А теперь ещё и оказывается, что...
— Что квартира наполовину моя! — перебила её Татьяна Сергеевна. — И если не начнёте платить, я через суд буду требовать свою долю!
— Мама! — Гена наконец ожил. — О чём ты говоришь?
— О справедливости! — свекровь встала, выпрямилась. — Я тебе деньги дала, как родная мать. А ты что? Забыл про меня?
— Да мы каждую неделю к вам ездим!
— Ездите! — фыркнула Татьяна Сергеевна. — Час посидите и домой! А мне что, ваших крошек хватит?
— А сколько вам надо? — спросила Света холодно.
— Я же сказала! Двадцать тысяч в месяц! И машину!
— Откуда у нас такие деньги?
— Не моя проблема! Работайте больше!
— Мы и так работаем с утра до ночи!
— Значит, плохо работаете! — Татьяна Сергеевна достала из сумки ещё одну бумажку. — А это долговая расписка. Гена её подпишет прямо сейчас.
— Что? — Света вырвала бумагу из рук свекрови.
"Я, Коробейников Геннадий Владимирович, обязуюсь выплачивать матери, Коробейниковой Татьяне Сергеевне, ежемесячно сумму в размере 20000 рублей, начиная с 1 сентября 2025 года..."
— Вы это серьёзно? — Света подняла глаза на свекровь.
— Более чем.
— И если мы откажемся?
Татьяна Сергеевна улыбнулась своей неприятной улыбкой.
— Тогда завтра же подаю в суд. На раздел квартиры. У меня есть все документы, что я деньги давала. И свидетели есть.
Тётя Галя снова закивала.
— Всё правильно, Танечка. Закон на твоей стороне.
Света посмотрела на бумагу в руках. Потом на мужа. Потом на свекровь.
— Знаете что? — она медленно порвала расписку пополам. — Пошли вы все нахер.
Бумажки упали на пол.
Татьяна Сергеевна смотрела на клочки бумаги, как на собственный труп. Лицо её сначала побелело, потом налилось багровым цветом.
— Ах ты... — голос сорвался на визг. — Ах ты стерва безмозглая!
— Мама! — Гена метнулся между женщинами.
— Убирайся! — свекровь оттолкнула сына. — Не мешай! Я с твоей женой разговариваю!
Тётя Галя съёжилась в углу, прижимая к груди сумочку. Глаза у неё стали круглые, как у испуганной совы.
— Танечка, может, не надо так... — пискнула она.
— Заткнись! — рявкнула Татьяна Сергеевна, не поворачивая головы. — Света, да? Светочка? Думаешь, ты тут главная?
— Думаю, что это наша квартира, — Света скрестила руки на груди. — И здесь я устанавливаю правила.
— Твоя квартира? — свекровь засмеялась. Смех был похож на карканье. — На мои деньги купленная?
— На кредитные деньги! Которые мы с мужем выплачиваем!
— Из чего? Из воздуха? — Татьяна Сергеевна подошла ближе. — Первоначальный взнос — это моя кровь! Мои накопления! Я всю жизнь копила!
— И что теперь? Мы должны всю жизнь перед вами на коленях ползать?
— Должны уважать! — свекровь ткнула пальцем в грудь Светы. — Должны помнить, кто вам помог!
— Уберите руки! — Света отшатнулась.
— А то что? Побежишь жаловаться?
— А то выставлю вас отсюда! — Света почувствовала, как в ней поднимается ярость. Тёмная, давно копившаяся. — Надоели! Достали! Сил больше нет терпеть!
— Выставишь? — глаза Татьяны Сергеевны сузились. — Меня? Мать твоего мужа?
— Да! Выставлю! Как последнюю попрошайку!
— Попрошайку? — голос свекрови стал тихим, зловещим. — Попрошайку?
И тут она подняла руку. Света увидела это в замедленной съёмке — как ладонь взлетает, как целится в щёку...
— Стой! — Гена перехватил руку матери. — Хватит!
— Отпусти меня! — Татьяна Сергеевна вырывалась. — Отпусти немедленно!
— Не отпущу! Ты с ума сошла!
— Я с ума сошла? Я? — свекровь хрипела от ярости. — Да твоя жена меня до инфаркта доведёт!
— Тогда идите домой! — Света подошла к прихожей, распахнула дверь. — Немедленно!
— Не пойду! — Татьяна Сергеевна вырвалась из рук сына, поправила растрёпанные волосы. — Пока не решим вопрос!
— Какой ещё вопрос? Я же сказала — идите к чёрту!
— Ах, вот так вы со мной? — свекровь достала из сумки телефон. — Сейчас я всё это запишу! Пусть все знают, какая у Гены жена!
— Записывайте! — Света махнула рукой. — Мне плевать!
— Плевать? — Татьяна Сергеевна начала что-то тыкать в телефоне. — А когда вся улица узнает, что ты мать мужа плохими словами кроешь, тогда тоже плевать будет?
— Мама, прекрати! — Гена попытался отобрать телефон.
— Не тронь! — свекровь прижала аппарат к груди. — Я свои права знаю!
— Какие права? — Света подошла к окну, распахнула его настежь. — Право терроризировать нас?
— Право на уважение! На содержание! — Татьяна Сергеевна тоже подошла к окну. — И знаешь что? Сейчас я спущусь во двор и всем расскажу, какие вы!
— Рассказывайте! — Света высунулась в окно. — Эй! — заорала она на весь двор. — Люди! Идите сюда! Посмотрите на образцовую свекровь!
— Ты что делаешь? — Гена попытался оттащить жену от окна.
— Что делаю? — Света освободилась. — Да то же самое, что и ваша мамочка! Устраиваю представление!
Во дворе появились любопытные лица. Бабушки с собачками, мужики с пивом, дети на самокатах — все задрали головы вверх.
— Света, закрой окно! — Гена схватился за голову.
— Не закрою! — Света снова высунулась. — Люди! Вот она, Татьяна Сергеевна Коробейникова! Требует с нас дань! Каждый месяц по двадцать тысяч!
— Ты сума сошла! — свекровь попыталась оттащить её от окна.
— Сошла! — Света вырвалась. — Совершенно сошла! А ещё машину требует! Новую!
Внизу загудели голоса. Кто-то засмеялся. Кто-то начал что-то обсуждать с соседом.
— Всё! — Татьяна Сергеевна побежала к телефону, который Гена положил на стол. — Сейчас я в полицию звоню! Пусть приедут! Пусть посмотрят, как меня здесь унижают!
— Звоните! — Света захлопнула окно. — Расскажете им про вымогательство!
— Какое вымогательство? Я деньги назад требую! Свои деньги!
— А документы есть? — Света подошла к свекрови. — Расписка? Договор займа?
Татьяна Сергеевна замолчала.
— Нет документов? — Света усмехнулась. — Тогда докажите!
— Я мать! Мне верить должны!
— Должны? — Света села на диван, закинула ногу на ногу. — А мы никому ничего не должны.
— Ах так? — свекровь схватила сумку. — Галя! Идём! Но это ещё не конец!
— Конец! — сказала Света твёрдо. — Больше сюда не приходите!
— Ещё как приду! — Татьяна Сергеевна надевала пальто на ходу. — С участковым приду! С адвокатом приду!
— Приходите с кем хотите! Дверь больше не откроем!
— Генадий! — свекровь остановилась у порога. — Ты это слышишь? Она меня из твоего дома выгоняет!
Гена стоял молча, глядя в пол.
— Я жду ответа! — голос Татьяны Сергеевны звенел как стекло.
— Мама... — Гена поднял голову. — Может, правда лучше... успокоиться?
— Что? — свекровь не поверила ушам. — Ты на её стороне?
— Я ни на чьей стороне! Просто...
— Просто ты тряпка! — рявкнула Татьяна Сергеевна. — Под каблуком у неё ходишь!
— Мама!
— Не мама! — свекровь схватила тётю Галю за рукав. — Идём, Галя! Здесь нас не ценят!
— Точно, Танечка, — тётя Галя закивала. — Неблагодарные они.
— Будете жалеть! — крикнула напоследок Татьяна Сергеевна. — Ещё пожалеете!
Дверь хлопнула.
Света и Гена остались одни. В квартире стояла тишина, нарушаемая только тиканьем часов на кухне.
— Ну и? — спросила Света, не поворачиваясь к мужу.
— Что "ну и"?
— Объясняй. Про деньги. Про полмиллиона.
Гена сел на край дивана, потёр лицо руками.
— Света, я хотел сказать...
— Когда? Через сколько лет?
— Я думал, не важно это...
— Не важно? — Света развернулась. — Твоя мать четыре года меня третирует, а ты молчишь!
— Она же мать...
— Заткнись! — Света встала. — Заткнись со своей матерью! Четыре года я думала, что мы равные! Что квартира наша общая!
— Она наша!
— Нет! — Света подняла с пола клочки расписки. — Оказывается, наполовину твоей мамочки!
— Света, ну что ты...
— Что я? — голос её стал тихим, опасным. — Что я, Гена? Дура? Которую можно четыре года обманывать?
— Не обманывать... Просто не говорить...
— Это одно и то же!
Гена встал, попытался обнять жену. Света отстранилась.
— Не трогай меня.
— Света...
— Сказала — не трогай! — она отошла к окну. — Мне думать надо.
— О чём думать?
— О том, что делать дальше, — Света посмотрела во двор. Там ещё толпились любопытные, обсуждая представление. — О том, сколько ещё тайн ты от меня скрываешь.
— Никаких тайн нет!
— Да? — Света обернулась. — А что ещё твоя мамочка финансировала? Свадьбу? Машину? Мебель?
— Ничего больше!
— Не верю.
— Света, честное слово!
— Твоё честное слово теперь ничего не стоит, — она прошла к дивану, села. — Четыре года вранья. Четыре года я слушала её претензии и думала, что она просто жадная. А оказывается...
— Оказывается, что?
— А оказывается, ты мамин сынок, — Света посмотрела на мужа с презрением. — Который до сих пор от неё зависит.
— Это не так!
— Так! — Света встала. — И знаешь что? Мне это всё надоело!
Она пошла в спальню. Гена заслышал звук выдвигаемых ящиков, шуршание пакетов.
— Ты что делаешь?
— Пакую вещи, — донёсся голос из спальни.
— Куда?
— К подруге. Подумать надо.
— Света, не надо! Мы же можем всё обсудить!
— Обсудить? — Света появилась в дверях с сумкой в руках. — Четыре года ты мог обсудить! А теперь поздно!
— Ты серьёзно уходишь?
— Более чем, — она надела куртку. — Пока разбираешься со своей мамочкой.
— А если она правда в суд подаст?
Света остановилась у двери.
— Тогда продавайте квартиру, — сказала она спокойно. — Отдавайте ей её долю. И живите вместе счастливо.
— Света!
Но дверь уже хлопнула.
Гена остался один в квартире, которая вдруг показалась ему чужой. Он подошёл к окну, посмотрел вниз. Света быстро шла к остановке, не оглядываясь.
В кармане зазвонил телефон. Мамин номер.
— Алло?
— Ну что, сынок? — голос Татьяны Сергеевны звучал довольно. — Опомнился?
— Мама, зачем ты так?
— Как "так"? Правду сказала! Эта твоя Света совсем обнаглела!
— Она ушла.
— И правильно! — свекровь даже не попыталась скрыть радость. — Пусть идёт! Найдёшь себе нормальную! Которая мать мужа уважать будет!
— Мама...
— Что "мама"? Я же не виновата, что она характер показала! Истинное лицо! — Татьяна Сергеевна говорила быстро, взахлёб. — Ты видел, как она на меня кричала? Как обзывала?
— Ты сама её довела.
— Я довела? — голос стал возмущённым. — Я просто попросила помочь родной матери! Это разве плохо?
— Ты потребовала двадцать тысяч в месяц!
— И что с того? У тебя зарплата хорошая! У неё тоже! Жили же как-то до неё!
— Мама, у нас кредиты...
— Гена, — голос стал мягким, увещевающим. — Сынок мой. Ты же понимаешь — я старею. Болею. Мне тяжело одной. А эта... она между нами встала!
— Никто между нами не встал.
— Встала! — тон снова стал резким. — Четыре года я это вижу! Четыре года терплю! Раньше ты каждый день звонил, каждые выходные приезжал! А теперь?
— Теперь у меня семья.
— Какая семья? — Татьяна Сергеевна фыркнула. — Детей нет! Что это за семья без детей?
Гена сжал телефон. Больная тема. Они со Светой мучились этим вопросом, ходили по врачам, сдавали анализы...
— Мама, не надо об этом.
— Почему не надо? Может, она вообще рожать не может? Может, бесплодная? — голос свекрови стал злорадным. — А ты из-за неё мучаешься!
— Хватит!
— Не хватит! Гена, открой глаза! Тебе уже тридцать пять! Если она не может детей, может, пора менять?
— Мама!
— Что "мама"? Время идёт! А ты со мной даже не советуешься! Раньше мы с тобой обо всём говорили!
— Говорили, — согласился Гена устало. — Только теперь...
— Теперь что? Теперь я тебе не нужна?
— Нужна. Но не так.
— Как "не так"? — голос стал подозрительным.
— Не так, чтобы жену выгонять.
— Да я её не выгоняла! Она сама ушла! — Татьяна Сергеевна говорила быстро. — Сама показала, какая она! Стервозная!
— Она не стервозная.
— Не стервозная? — свекровь засмеялась. — Гена, ты слышал, как она со мной разговаривала?
— После того, как ты её унизила.
— Я её унизила? Я? — голос взлетел до визга. — Да я ей правду в глаза сказала! Что она паразитка! Что на мои деньги живёт!
— Мама, хватит.
— Не хватит! — Татьяна Сергеевна дышала тяжело. — Гена, приезжай ко мне. Сейчас же. Нам серьёзно поговорить надо.
— Не приеду.
— Что?
— Сказал — не приеду. Мне жену искать надо.
— Зачем искать? Пусть идёт куда хочет!
— Потому что я её люблю.
В трубке повисла тишина.
— Любишь? — голос Татьяны Сергеевны стал тихим, недоверчивым. — Больше матери?
— По-другому люблю.
— Генадий Владимирович, — свекровь заговорила официальным тоном. — Я тебе последний раз говорю. Если ты сейчас не приедешь, если не поставишь эту девку на место — считай, что сына у меня нет.
— Мама...
— Нет сына! — голос сорвался. — Понял? Нет!
И она отключилась.
Гена посмотрел на телефон. Потом на квартиру, которая без Светы казалась пустой. На разорванную расписку на полу. На открытое окно, откуда доносились голоса соседей.
Он знал — надо выбирать. И впервые за тридцать пять лет он знал, что выберет.
Через час Гена сидел на кухне у Светиной подруги Марины. Света молча пила кофе, не глядя на него.
— Ну и как дела дома? — спросила Марина, вытирая руки полотенцем.
— Мама названивает каждые полчаса, — Гена устало потёр виски. — Требует приехать.
— И что скажешь?
— Ничего не скажу, — он посмотрел на жену. — Света, прости меня.
— За что конкретно? — голос у неё был ровный, холодный.
— За то, что не сказал про деньги. За то, что не защитил тебя.
— И всё?
— И за то, что четыре года был трусом.
Света подняла глаза. Впервые за день посмотрела на него прямо.
— Продолжай.
— Я боялся её, — Гена опустил голову. — Всю жизнь боялся. Она такая... властная. Всегда знает, как лучше.
— А теперь?
— А теперь понял — лучше быть одному, чем жить в страхе.
Зазвонил телефон. Мамин номер.
— Возьми, — сказала Света.
— Зачем?
— Возьми и скажи ей правду.
Гена нажал на зелёную кнопку.
— Алло?
— Генадий! — голос Татьяны Сергеевны звучал возбуждённо. — Слушай меня внимательно! Я сейчас была у бабы Оли! Она на рынке всем рассказала про вашу выходку!
— И что?
— Как "и что"? — свекровь возмутилась. — Весь район теперь знает! Говорят, что твоя жена психически больная!
— Мама...
— Не перебивай! Баба Оля сказала, что у неё племянница есть! Хорошая девочка! Двадцать восемь лет, работает в банке!
— Мама, прекрати.
— Не прекращу! Гена, одумайся! Пока не поздно! Разведись с этой истеричкой и женись на нормальной!
Света встала, подошла к телефону. Взяла его из рук мужа.
— Татьяна Сергеевна? — сказала она спокойно.
— А, это ты! — голос свекрови стал ядовитым. — Небось подслушивала!
— Хочу вам кое-что сказать.
— Валяй! Только без мата!
— Без мата, — Света улыбнулась. — Знаете, я тут подумала... Вы правы.
— Что? — Татьяна Сергеевна растерялась.
— Правы. Полмиллиона — это серьёзные деньги. И их надо вернуть.
— Вот видишь! Наконец-то поняла!
— Поняла. Мы продаём квартиру, отдаём вам ваши деньги, и расстаёмся навсегда.
В трубке повисла тишина.
— Как... как расстаёмся?
— А так. Просто. Вы получаете свои полмиллиона, а мы покупаем однушку. Подальше от вас.
— Но... но Гена же мой сын!
— Был вашим сыном. А теперь он мой муж.
— Ты не можешь! — голос стал истеричным. — Ты не имеешь права!
— Имею. И знаете что ещё? — Света говорила тихо, но каждое слово било как хлыст. — Внуков от нас тоже не ждите. Если будут дети, они не будут знать такую бабушку.
— Света! — заорала Татьяна Сергеевна. — Ты не смеешь!
— Смею. И ещё как смею.
— Гена! — свекровь взывала к сыну. — Скажи ей что-нибудь!
Гена взял телефон у жены.
— Мама, — сказал он твёрдо. — Света права. Мы продаём квартиру. Отдаём тебе деньги. И больше не общаемся.
— Ты... ты предаёшь мать!
— Я выбираю жену.
— После всего, что я для тебя сделала?
— Именно поэтому. Потому что ты мне всю жизнь об этом напоминаешь.
— Генадий! — голос сорвался на крик. — Ты пожалеешь! Ты ещё пожалеешь!
— Может быть. Но это будет мой выбор.
И он отключился.
Три месяца спустя Света вышла из поликлиники с результатами анализов. В руках дрожал листок бумаги с долгожданной записью: "Беременность 6 недель".
Гена ждал её у входа, прислонившись к новенькому "Логану". Они продали трёшку, отдали Татьяне Сергеевне её деньги и купили уютную двушку в другом районе. Денег хватило даже на небольшую машину.
— Ну? — спросил он, когда Света подошла.
— Положительно, — прошептала она.
Гена обнял её, закружил прямо перед поликлиникой. Света засмеялась — впервые за долгое время легко, радостно.
— Мамаше сообщишь? — спросила она, когда он поставил её на землю.
— Нет, — Гена покачал головой. — Не сообщу. Это наше счастье. Только наше.
А в соседнем районе Татьяна Сергеевна сидела в своей большой пустой квартире и смотрела на мобильный телефон. Номера сына она давно выучила наизусть, но так и не решалась набрать.
Тётя Галя приносила новости с рынка — баба Оля рассказывала, что видела Гену с женой у врача. Говорила, что они счастливые какие-то. Смеются.
— Зря ты так, Танечка, — вздохнула тётя Галя, наливая чай. — Зря погорячилась.
— Заткнись, — буркнула Татьяна Сергеевна. — Умная выискалась.
Но в глубине души она знала — тётя Галя права. Знала, что переборщила. Что потеряла сына навсегда.
Полмиллиона лежали на счету мёртвым грузом. Машину она так и не купила — зачем, если ездить некуда? К сыну нельзя, подруг почти не осталось...
А Света и Гена в этот вечер сидели на крошечной кухне своей новой квартиры, пили чай и планировали детскую. Гена положил руку на ещё не заметный животик жены и подумал, что впервые в жизни чувствует себя по-настоящему свободным.
— Как назовём? — спросил он.
— Если мальчик — Максим. Если девочка — Дарья, — Света накрыла его руку своей. — И никаких семейных имён.
— Согласен, — Гена улыбнулся. — Всё будет по-новому.
За окном шумел вечерний город. Где-то далеко звонил чужой телефон. Но их это больше не касалось.