Еще когда мы были подростками, родители между собой договорились: бабушкина достанется младшей Лене, а их собственная — мне. Справедливо, все довольны.
Я об этом особо не думала, пока не поступила в университет в том же городе, где жила бабушка. Снимать квартиру студенткой было дорого, а у родителей денег в обрез. А общежитие не давали. Бабушка сама предложила:
— Зачем тебе съемные? Живи у меня, места хватит. Мне же даже веселее будет.
Перебралась к ней на пять лет. Учеба, потом работа по совместительству. Бабушка была не против — даже наоборот, радовалась компании. Я помогала по хозяйству, покупала продукты, платила за интернет и свет. Мы прекрасно ужились.
За это время Лена вышла замуж, родила двоих детей, жила в другом городе. К бабушке приезжала редко — на праздники, максимум на неделю. Но претензий не высказывала. Наоборот, говорила:
— Хорошо, что ты с бабулей. А то она бы совсем одна сидела.
Когда я нашла работу получше и переехала в собственную квартиру, бабушка расстроилась:
— Ну что ты, Машенька? Привыкла я к тебе.
— Бабуль, я в том же районе буду. Каждые выходные буду приезжать.
И приезжала. До самой ее смерти два года назад.
Бабушка ушла от нас неожиданно — сердце. Завещание она написала давно, еще когда мы были студентками. Квартира досталась Лене, как и планировалось.
Приехав на поводы, Лена осмотрела наследство и ахнула:
— Господи, что тут творится!
Квартира действительно выглядела плохо. Бабушка последние годы болела, за квартирой не следила. Обои местами отклеились, пол скрипел, ванная требовала полной переделки. Все ржавое, обои с жирными потертыми краями. Сантехника старая, проводка советская.
— Тут же жить нельзя! — возмущалась Лена. — Надо все с нуля делать!
— А ты планируешь сюда переезжать? — спросила я.
— Не знаю еще. Может, продам, может, сдавать буду. Но сначала привести в порядок надо.
На поминках Лена была мрачнее тучи. После того, как гости разошлись, она вдруг заговорила со мной:
— Маша, мы должны обсудить одну вещь.
— Какую?
— Квартиру. Ремонт. Ты понимаешь, что не я одна должна за все платить?
Я опешила:
— Как это не ты одна? Это же твоя квартира теперь.
— Моя-то моя, но ты тут пять лет жила! — Лена говорила все громче. — Пользовалась, экономила на аренде, а теперь что — я одна за все отвечаю?
— Лен, погоди. Я жила здесь с бабушкиного разрешения. Она сама меня позвала.
— И что с того? Ты же пользовалась квартирой! Значит, обязана участвовать в её восстановлении.
— Лена, это бред какой-то. Я тут жила потому, что бабушка хотела. Ты вообще ни при чем была.
— Ни при чем? — сестра встала, глаза горели. — А кто квартиру получил? Кто теперь с разрухой разбираться будет?
— Ты получила, потому что так решили родители! Еще в детстве!
— Да, получила! Получила развалины! А ты пять лет экономила на жилье, деньги копила, замуж удачно вышла. Все у тебя хорошо!
Я встала тоже:
— Лена, при чем тут мой муж? Мы о квартире говорим!
— О квартире! — она стукнула кулаком по столу. — Которой ты пользовалась бесплатно, пока я детей в тесноте растила! Всегда тебе везло, всегда тебе помогали!
— Кто помогал?
— Бабушка помогала! Пять лет бесплатного жилья — это помощь! А мне что досталось? Убитая хрущевка, которую не знаю, как в порядок привести!
Я поняла, к чему она клонит, и сердце ухнуло в пятки.
— Лена, ты же не думаешь, что я буду твой ремонт оплачивать?
— Думаю! — она сверкнула глазами. — И не думаю, а знаю! Ты обязана участвовать!
— С какой стати?
— С такой, что справедливость — она для всех одинаковая. Ты получила выгоду от этой квартиры, теперь моя очередь получить помощь.
Мы стояли друг против друга как враги. Родная сестра, с которой столько лет дружили...
— Лена, — сказала я тихо, — ты серьезно хочешь из-за этого поссориться?
— Я не хочу ссориться. Я хочу справедливости.
Домой я ехала в полном смятении. Рассказала мужу Андрею, он только руками развел:
— Маш, это какой-то бред. Ты жила у бабушки с ее разрешения, при чем тут твоя сестра?
— Но она же права в том, что я экономила на аренде...
— И что с того? Бабушка сама тебя позвала! Она что, у Лены разрешения спрашивать должна была?
— Не должна, конечно...
— Вот и все. Пусть свой ремонт сама оплачивает.
Но Лена не сдавалась. Звонила каждый день, уговаривала, давила на жалость:
— Маша, ну ты же сестра мне! Неужели не поможешь?
— Лен, у меня нет таких денег.
— Есть! У тебя и муж хорошо зарабатывает, и сама не бедствуешь!
— Причем тут мой муж? Это твоя квартира!
— А-а-а, понятно! — голос Лены становился ядовитым. — Значит, когда тебе выгодно было — ты пользовалась. А когда помочь надо — ты в стороне!
Она начала привлекать родителей:
— Мам, пап, объясните Машке! Она же понимает, что должна участвовать в ремонте!
Родители попытались нас помирить:
— Девочки, ну что вы как собаки грызетесь? Машенька, может, действительно поможешь сестре? Хоть немного?
— Пап, это же не моя квартира!
— Но ты там жила, — мягко сказала мама. — Лена права, что мы экономили.
— С бабушкиного разрешения!
— Ну и что? Все равно экономила.
Я поняла, что против меня ополчилась вся семья. Андрей злился:
— Маша, скажи им всем, чтоб отстали! Какое твое дело — ее ремонт!
Но я видела, как страдают родители от нашей ссоры. А Лена продолжала давить:
— Маш, я же не требую полную стоимость ремонта! Просто участие!
— Какое участие?
— Ну... треть от суммы. Или четверть. Мы договоримся!
В итоге я сдалась. Не выдержала постоянного давления, бесконечных скандалов, маминых слез.
— Хорошо, — сказала я Лене. — Но только косметический ремонт. И только триста тысяч. Больше не дам.
Лена просияла:
— Машенька, спасибо! Я знала, что ты поймешь!
— Триста тысяч, Лен. Максимум. На большее не рассчитывай.
— Конечно, конечно! Мне и этого хватит для начала!
Андрей был в ярости:
— Маша, ты с ума сошла! Триста тысяч за то, что ты у бабушки в гостях с её же разрешения жила!
— Андрюш, ну пойми — это же семья. Сестра она мне как никак рожная. Нельзя из-за денег ссориться.
— Это не семья, это вымогательство!
Но решение было принято. Я перевела Лене деньги, она начала ремонт.
Первое время все шло хорошо. Лена присылала фотографии — меняли обои, стелили новый линолеум, новую плитку клеили, покупали новую сантехнику. Я радовалась, что конфликт исчерпан.
Но через месяц она снова позвонила. Голос был странный — одновременно виноватый и требовательный:
— Маш, нам надо встретиться.
— Зачем? Что-то с ремонтом?
— Не по телефону. Приезжай, поговорим.
Я приехала с тяжелым предчувствием. Лена встретила меня у подъезда, повела в кафе рядом.
— Маша, — начала она, не глядя в глаза, — я много думала о нашей ситуации. И поняла кое-что важное.
— Что поняла?
— Триста тысяч — это капля в море по сравнению с тем, что ты получила.
У меня похолодело внутри:
— О чем ты говоришь?
— О справедливости. Ты жила в бабушкиной квартире пять лет. Совершенно бесплатно.
— Лена, мы же это уже обсудили...
— Обсудили, но не до конца, — она подняла глаза, и я увидела в них холодную решимость. — Давай посчитаем. Аренда похожей квартиры в том районе стоила бы минимум тридцать тысяч в месяц.
— И что?
— Тридцать тысяч в месяц, двенадцать месяцев в году, пять лет. Получается миллион восемьсот тысяч рублей.
Я молчала, не понимая, к чему она ведет.
— Почти два миллиона, Машенька. Такую выгоду ты получила, живя у бабушки.
— Лена, при чем здесь это? Я же не виновата, что бабушка меня позвала!
— Не виновата. Но выгоду получила. Огромную выгоду. — Лена наклонилась ко мне через стол. — И триста тысяч эту выгоду не компенсируют.
— Что ты хочешь сказать?
— Я хочу сказать, что ты уже получила свою долю от семейного имущества. Заранее. В виде бесплатного проживания.
Мир поплыл перед глазами. Я начинала понимать, к чему она клонит.
— Лена...
— Поэтому, когда будем делить мамино и папино наследство, справедливо будет, если твоя доля перейдет ко мне. В качестве компенсации.
Я вскочила из-за стола:
— Ты что, совсем поплыла?!
— Я говорю о справедливости! — Лена тоже встала. — Ты уже получила почти два миллиона выгоды! Теперь моя очередь!
— Какая очередь? Это же родительская квартира! У нас равные права!
— Были равные. До того, как ты пять лет жила бесплатно.
Люди в кафе начали оборачиваться. Я села обратно, стараясь говорить тише:
— Лена, ты понимаешь, что говоришь? Ты хочешь лишить меня наследства?
— Не лишить. Перераспределить справедливо.
— На основании чего?
— На основании того, что ты уже получила свою долю. — Лена достала из сумки бумагу. — Я даже нотариуса нашла. Ты подпишешь отказ от части в родительской квартиры в мою пользу.
Я схватила лист, пробежала глазами. Стандартный отказ от наследства.
— Ты серьезно думаешь, что я это подпишу?
— Думаю. Потому что это честно.
— Честно? — Я не могла поверить, что это говорит моя сестра. — Лена, ты используешь мою помощь с ремонтом как рычаг, чтобы отобрать у меня будущее наследство!
— Я не отбираю. Я восстанавливаю справедливость.
— Какую справедливость? Ты получила бабушкину квартиру, как и планировалось! Я должна получить родительскую!
— Должна была. До того, как оказалось, что ты уже получила выгоду на два миллиона.
Лена говорила спокойно, как будто объясняла таблицу умножения. И это пугало больше всего.
— Лена, — сказала я медленно, — если ты думаешь, что я подпишу этот бред, ты ошибаешься.
— Подпишешь.
Я поняла, что разговаривать с ней бесполезно. Встала и направилась к выходу.
— Машка! — крикнула Лена мне вслед. — Подумай хорошенько! Я не шучу!
Дома я рассказала все Андрею. Он слушал, и лицо его становилось все мрачнее:
— Маша, это уже не жадность. Это какая-то мания.
— Что делать?
— Ничего. Пусть подавится своими требованиями.
На следующий день позвонила мама:
— Машенька, что у вас с Леной опять случилось? Она звонила, плачет, говорит, что ты ее предала.
— Мам, она хочет, чтобы я отказалась от части своей доли в вашей квартире.
Мама помолчала:
— Как это отказалась?
— А вот так. Говорит, что я уже получила свою долю, живя у бабушки.
— Машенька, но это же глупость какая-то.
— Расскажи это Лене.
Вечером позвонил папа:
— Маш, я с Леной разговаривал. Она совсем что-то странное говорит.
— Пап, она требует, чтобы я подписала отказ от части наследства.
— Какого наследства? Мы еще живы, слава богу.
— Будущего наследства. От вашей квартиры.
Папа долго молчал, потом сказал:
— Я ей объясню, что мы сами решим, кому что оставить. А ее расчеты — это ее фантазии.
Лена не успокаивалась. Звонила каждый день, требовала встречи, угрожала судом:
— Машка, я докажу, что ты получила неоправданную выгоду! Есть свидетели, что ты жила у бабушки!
— Докажи. Только при чем тут родительское наследство?
— При том, что справедливость должна быть восстановлена!
Она дошла до того, что приехала к нам домой без предупреждения:
— Машка, мы должны решить этот вопрос раз и навсегда!
Андрей не выдержал:
— Лена, слушай внимательно. Твоя сестра дала тебе триста тысяч на ремонт из доброты душевной. Хотя не была обязана. А ты теперь используешь это как повод вымогать наследство. Это называется шантаж.
— Это называется справедливость! Маша получила выгоду...
— Маша жила у бабушки с бабушкиного разрешения! — Андрей повысил голос. — При чем тут ты?
— При том, что теперь мне расхлебывать!
— Расхлебывай! Это твоя квартира!
— А деньги кто даст на ремонт?
— Ты даже не представляешь, как тебя сейчас заносит, — холодно сказал Андрей. — Маша тебе уже дала триста тысяч. Больше не получишь. И уж тем более не получишь чужое наследство.
Лена развернулась и ушла, хлопнув дверью.
История получила неожиданное продолжение. Через неделю позвонили родители:
— Машенька, приезжай. Нам надо серьезно поговорить.
Я приехала и увидела, что Лена уже там. Сидит с красными глазами, явно плакала.
— Садись, — сказал папа. — Мы тут с мамой все обдумали.
— Что обдумали?
— Ситуацию с квартирами. — Папа посмотрел на Лену, потом на меня.
— Думаем, что она не права, — сказала мама. — Машенька, ты жила у бабушки с ее разрешения. Мы все это помним. Лена тогда не возражала.
— Но теперь возражает, — мрачно добавил папа.
Лена всхлипнула:
— Пап, я же объяснила! Маша получила огромную выгоду!
— Получила. И что с того? — Папа говорил спокойно, но твердо. — Это было решение бабушки. Не твое и не наше.
— Но справедливость...
— Справедливость в том, что каждый получает то, что ему предназначено. Тебе — бабушкина квартира, Маше — наша. Так мы договаривались.
— А если я считаю, что это несправедливо?
— Значит, ты ошибаешься, — жестко сказал папа. — Мы с мамой сами решим, кому что оставить. И твои расчеты тут ни при чем.
Мама добавила мягче:
— Леночка, ну что ты творишь? Из-за денег с сестрой ссоришься. Стыдно должно быть.
— Мне не стыдно! — вспыхнула Лена. — Мне обидно! Всегда Машке везло, всегда ей помогали!
— Кто помогал?
— Все помогали! Бабушка квартирой, вы деньгами на свадьбу, муж богатый попался...
— Лена, — тихо сказала я, — при чем тут мой муж?
— При том, что тебе всегда легче было! А мне что? Двое детей, муж зарабатывает копейки, квартира убитая...
— А мы тебе не помогаем? — возмутилась мама. — Кто внуков на лето к себе берет? Кто одежду покупает?
— Помогаете, но...
— Никаких «но»! — отрезал папа. — Хватит этих разговоров. Решено окончательно: Маша получит нашу квартиру, когда мы умрем. И никого твое мнение не интересует.
Лена заплакала по-настоящему:
— Значит, я для вас никто?
— Ты дочь, — сказала мама. — Любимая дочь. Но это не значит, что ты можешь требовать чужое.
— Получи наследство бабушки и радуйся, — добавил папа. — А чужое будущее не дели.
После этого разговора отношения с Леной окончательно испортились. Она перестала звонить, на праздники приезжала, но со мной почти не разговаривала.
Ремонт в квартире она все-таки закончила — на мои триста тысяч плюс собственные накопления. Получилось вполне прилично. Сдает теперь за хорошие деньги.
Родители иногда пытаются нас помирить:
— Девочки, ну что вы как чужие?
Но я не знаю, как восстановить отношения. Лена показала свое истинное лицо.
Андрей говорит:
— Маш, это не твоя проблема. Она сама все разрушила.
Может, он и прав. Но грустно, что родная сестра оказалась способна на такое. Из-за денег готова была пойти на все.
Ну это либо глупость, либо верх наглости - СОГЛАСНЫ? ИЛИ У ВАС СВОЕ МНЕНИЕ? ПИШИТЕ ВАШЕ МНЕНИЕ
ПОДПИСЫВАЙТЕСЬ