Алёна Косторная решила родить ребёнка в 22 года, так как не была уверена, что это удастся сделать позднее. По словам фигуристки, её анамнез — находка для любого врача, причём не только травматолога. При этом она отметила, что планирует вернуться на лёд в 2026 году и заявить о себе в парном катании. Чемпионка Европы также объяснила, почему начала тренировать любителей, рассказала, помогала ли мужу Георгию Кунице подбирать временную партнёршу, и поделилась, какая она хозяйка.
«Правая рука к плечу, левая ровно, опущена, плечи не поднимаем. Колени и стопы вместе, плотно прижаты…» Не отрывая взгляд от экрана, Алёна Косторная на секунду выключила микрофон и, повернувшись ко мне, сказала: «Сейчас закончу урок и буду готова разговаривать». Спустя полчаса, дав Алёне возможность основательно утеплиться и перейти из тренировочного зала на тренерскую скамейку у льда, я включила диктофон.
— Занятия с учениками в режиме онлайн — это вклад в будущую тренерскую профессию или чисто финансовая история?
— Начать, наверное, надо с того, что у нас с Гошей есть клуб Team Kostornaia & Kunitsa. Начинали мы с простых подкаток, потом стали потихонечку объединять детей в группы. Сейчас у нас в общей сложности набирается пять-шесть групп, с четырьмя из них занимаюсь лично я, и беременность совершенно не мешает вести занятия в том формате, который вы лицезрели.
— На экране, как я успела заметить, была довольно взрослая девушка…
— У нас любительский клуб, объединяющий людей самого разного возраста и разного уровня. Но я стараюсь не брать детей младше пяти лет.
— Почему?
— Во-первых, малышам нужно уделять очень много времени для того, чтобы сразу выучить их грамотно. Во-вторых, в таком возрасте они вполне могут претендовать на то, чтобы попасть не в любительскую, а в спортивную группу и иметь серьёзное профессиональное будущее в фигурном катании. Понятно, что для этого многое должно сложиться, но шансов, что во втором случае ребёнок сможет достичь успехов как профессионал, безусловно, больше. Объединять таких детей с теми, кто с большой вероятностью будет кататься на любительском уровне, не очень целесообразно.
— А для вас с Георгием Куницей клуб — это любительская история или серьёзный бизнес-проект?
— Изначально мы это затеяли просто для того, чтобы попробовать, справимся ли. Пока занимались подкатами на разных аренах, на массовых катаниях, я, честно говоря, поражалась, наблюдая, как некоторые тренеры учат детей какой-то непонятной ерунде, ненужной, неправильной. Мне так обидно было на это всё смотреть… Вот и подумала: если мы продолжаем выступать сами, имеем достаточно большой опыт и, главное, знаем, как научить, почему не начать это делать на постоянной основе? В конце концов я сама начала работать тренером с 18 лет, делала это постоянно, каждый день, независимо от того, насколько активно тренировалась. Не работаю в коньках только на отдыхе, но даже в это время продолжаю вести занятия онлайн.
Для меня это даже не финансовая история, основной доход у нас с Гошей — выступления в шоу. Просто потом, по мере того как стал развиваться клуб, школа, стало понятно, что это может стать для нас с мужем совершенно отдельным бизнес-проектом. Правда, я тот ещё предприниматель: практически всё, что зарабатываю, тут же трачу на какие-то дополнительные опции для клуба: привезти спортсменам хореографа, арендовать зал для занятий, организовать танцевальный класс, придумать ещё что-то.
— Это называется «сама себе создаю удовольствие и сама за него плачу».
— Ну, типа, да. Лишь бы наши спортсмены были рады.
— Я достаточно внимательно слушала, как вы вели занятия со спортсменкой, и почему-то сразу вспомнила вашего тренера Елену Жгун, которая, помимо практической работы на льду, преподаёт в Академии физической культуры. Тон у вас был — впору с кафедры лекции студентам читать.
— Ну вот да, мне очень импонирует манера преподавания Елены Вячеславовны. У неё я тренировалась, получается, дольше всего — с восьми до 13 лет — и только значительно позже начала понимать, как мне повезло оказаться в самый важный период своего спортивного становления у такого тренера.
Вот и сейчас совершенно осознанно стремлюсь к подобному стилю общения с учениками. К сожалению, не со всеми это работает. Есть дети, которым надо спокойно и чётко объяснить, куда идёт ручка, куда ножка. А на кого-то нужно гаркнуть. Но, поскольку работаю я большей частью с детьми, диапазон словесных выражений приходится контролировать.
— То есть жёсткие словечки всё-таки в лексиконе присутствуют?
— По отношению к спортсменам мы никогда себе этого не позволяем. Я вообще никогда не преследую цель оскорбить, унизить человека. Могу сказать на эмоциях что-то резкое Гоше, когда мы вместе тренируемся, но это действительно бывает всплеск эмоций, непонимание.
— В спорте бытует мнение, что наибольшей отдачи, особенно в работе с девочками, тренер может добиться лишь тогда, когда ученицы постоянно испытывают своего рода чувство вины за то, что они толстые, неуклюжие, ленивые, недостаточно стараются и так далее. Собственно, не раз доводилось слышать, что и вас нужно постоянно «держать за горло».
— Я довольно адекватно всегда относилась к критике подобного рода. Не могу сказать, что безразлично относилась к высказываниям в свой адрес. Нет. Я всегда принимала их к сведению, но при этом понимала, насколько объективны те или иные придирки. У меня ведь есть глаза, я могу, условно говоря, сравнить себя с кем-то ещё. Но в целом не очень люблю такой подход, когда ты вечно виноват, вечно испытываешь какой-то стыд. Намного приятнее работать, когда есть понимание, что и тренер, и я, как фигуристка, движемся в одном направлении.
Прислушаешься ты к тренеру или нет — это другой вопрос. Но, в принципе, в 12 лет уже каждый спортсмен в нашем виде спорта понимает, что и для чего он делает и зачем ему это надо.
— Ваша беременность и желание родить ребёнка — спонтанное решение или выстраданное?
— Скорее второе. Мы с Гошей понимали, что объективно никакая Олимпиада нам в ближайшее время не светит, смешно об этом даже говорить. Наш вид спорта довольно сложный, высококоординированный. Особенно это касается парного катания, где не всё и не всегда зависит только от тебя. Два года я летала с поддержек, с выбросов, с подкруток, то есть падала на лёд с довольно большой высоты и много чего себе ломала. Но дело даже не в этом — в конце концов, от падений и травм никто на льду не застрахован.
Просто я понимала, что до 2030 года, если рассматривать следующую Олимпиаду, ещё очень много времени. Что может случиться с телом за это время, если уже сейчас, в 22, мой анамнез — находка для любого врача, не только травматолога? Сможет ли тело спустя ещё пять лет таких тренировок быть способным к семье, к появлению детей? Понятно, что спорт — это образ жизни, стиль жизни, любовь, но всё равно же хочется, чтобы как у людей было: семья, дети. Чтобы не страдать в 50 лет, что сам эту возможность упустил.
— Это понятно, просто, когда находишься в спорте, бывает не так просто сделать шаг за его пределы.
— Мы с Гошей очень много всего взвешивали, прежде чем прийти к такому решению. Родить ребёнка — это ведь не собачку завести. Когда стали консультироваться с врачами, сдавать анализы, выяснилось, что всё не слишком радужно. Так что беременность реально стала для нас обоих большим новогодним подарком.
— Не слишком ли опасно продолжать выходить на лёд в коньках, притом что ребёнок должен появиться на свет через считаные недели?
— Выйти на лёд и просто покататься — это для меня абсолютно не риск. Даже в нынешнем положении я могу показать некоторые элементы, повращаться. Упала за время беременности всего один раз — и то не на льду, а в больнице, когда меня положили на сохранение: в коридоре после уборки не успели поставить табличку, что мокрый пол, вот я и навернулась, выходя из кабинета. Повезло, что спортсменка и распластаться на полу в шпагате для меня норма. Был бы на моём месте другой человек — его бы реально зашивать увезли.
На льду же за все восемь с половиной месяцев ни разу опасных ситуаций не возникало. Понятно, что я не прыгаю, не делаю ничего сложного. Но от необходимости контролировать каждый свой шаг порядком устала.
— Скучаете по тренировкам?
— Скучаю по льду без ограничений, скажем так. Нормальная тренировка — это постоянное преодоление. Сложно — идёшь и делаешь. Больно — идёшь и делаешь. Чувствуешь, что больше не можешь, — всё равно идёшь и делаешь. Иногда сам себе не можешь ответить на вопрос, зачем я это делаю, но именно это преодоление и приносит больше всего удовольствия.
— Вы действительно намерены вернуться в спорт к Олимпиаде-2030?
— Вообще-то у нас в планах вернуться к следующему сентябрю, к прокатам. Уже решили, что произвольную программу оставим прежней, о короткой пока не думали. А вот появиться на шоу, если всё будет в порядке, я хотела бы уже в начале ноября.
— С какой целью вы продолжаете приезжать на каток? Просто чтобы не сидеть одной дома?
— Сейчас время действительно тянется очень долго, в том числе потому, что ни моя мама, ни врачи не позволяют мне нормально работать — так, как я бы хотела это делать. Так что тружусь я втихаря. Занятия онлайн веду в полном объёме и никому не рассказываю, сколько времени провожу на катке, — знаю, все начнут ругаться.
Когда у меня выдаётся свободное от групп время, прихожу на тренировки к Гоше — просто посмотреть, как они с Настей (Коробейниковой. — RT) работают, в какой степени готовности. Иногда тянет что-то подсказать, но муж очень не любит, когда я это делаю. Поэтому, если чувствую, что совсем уж не могу удержаться от замечаний, я пишу смс Сергею Сергеевичу (Рослякову. — RT) — излагаю собственное мнение. Понимаю, что это работа ребят, что я к ней уже не имею прямого отношения, но мне же хочется, чтобы Гоша выглядел красиво, с кем бы он ни катался. Чтобы его воспринимали как хорошего спортсмена, классного партнёра.
— Я сильно удивилась, когда узнала, что Георгию нужно подтверждать разряд. Как получилось, что у него до сих пор нет звания мастера спорта?
— Всё очень просто. В одиночном катании мужу постоянно чего-то не хватало: то количество человек на соревнованиях не соответствовало требованиям, то квалификация судей была недостаточна, то ещё что-то. Короче, во всём этом бюрократическом процессе есть очень много заковыристых моментов. Для того чтобы получить разряд мастера спорта в парном катании, нужно сделать всё чистенько, без минусов. Мы ведь выходили в прошлом сезоне только на главные старты, и цель была показать самое сложное из того, на что мы способны. А это всегда огромный риск, особенно когда не наработана стабильность. Даже когда на тренировках у нас уже всё получалось, в стрессовый момент на каждом старте что-то вылезало. С тех же выбросов я падала постоянно.
Будь у нас чуть больше времени, могли бы выбрать какие-то старты, на которые люди целенаправленно приезжают для того, чтобы подтвердить разряд. Выйти с облегчённым контентом, зная, что никто ничего не сорвёт, и безо всяких проблем выполнить норматив. Но получилось вот так.
— Тренеры учитывали ваше мнение при выборе новой партнёрши для мужа?
— Нам нужна была девочка определённого возраста, которая имела бы определённый разряд и каталась в паре. Единственное, о чём я попросила, чтобы она по возможности была лёгкой, чтобы не сорвать спину. Настя подошла идеально. Во-первых, она давно катается у Сергея Сергеевича, просто в какой-то момент осталась без партнёра. Во-вторых, мы сразу сумели договориться о взаимовыгодных условиях, при которых все остаются в выигрыше, даже несмотря на то, что эта история всего на один сезон. И для Гоши, и для Насти это прекрасная возможность продолжать тренировки — всегда ведь лучше кататься в паре, чем одному. Есть возможность расти, получить разряд, никто не ограничивает ребят в количестве соревнований.
— Допускаете хотя бы теоретически, что вам так понравится быть мамой и возиться с ребёнком, что на лёд уже не потянет?
— Думаю, мне действительно всё это понравится, но у нас есть мамы, и они готовы помогать, и наверняка мы найдём возможность соединить все семейные заботы со спортом так, чтобы не приходилось ни от чего отказываться.
— Как выглядит сейчас ваша семейная жизнь? Живёте отдельно от родителей?
— Да, недалеко от Медведково, где мы до недавнего времени тренировались. Но уже на следующей неделе у нас выход на сделку, мы покупаем дом. Долго выбирали, рассматривали множество самых разных вариантов: участки с фундаментом, каркасные дома, некаркасные, таунхаусы. В итоге остановились на таунхаусе в очень красивом посёлке недалеко от Москвы. Решили, что для нас это оптимальный вариант.
— Какая вы хозяйка?
— Я очень стараюсь, чтобы дома всё было хорошо. По знаку зодиака я Дева, очень дотошная и противная в плане порядка. Чем бы ни занималась, буду делать, пока не станет идеально. Поэтому дома у нас всегда чисто, всегда холодильник заполнен, всегда красиво. Даже посуда сезонная — чашки, тарелки, ложки, вилки. Собралось уже пять разных сервизов.
Это занимает чёртову прорву места, но я, например, не представляю тот же Новый год без новогодней посуды. И безумно люблю украшать дом. Мне вот прямо в кайф этим заниматься. Даже если умирать буду от усталости, всегда найду время и силы для того, чтобы лишний раз вымыть полы, убраться, протереть пыль, еду приготовить.
— У вас есть какое-то фирменное блюдо?
— Люблю эксперименты, но в рамках адекватного. Иногда делаю чисто на пробу, а Гоша уже сам решает, что ему больше нравится. Самое энергозатратное — торты. Это не однодневная работа. Сначала мастерим коржи, потом начинки, конфитюры, кремы, потом всё это собирается, отдельно делается декор. Понятно, что такое я устраиваю нечасто, на какие-то особые праздники, но иногда реально хочется сделать сюрприз-сюрприз.
— Время на то, чтобы смотреть крупные турниры, которые пока проходят без участия российских фигуристов, у вас остаётся?
— Да. Мне всегда интересно наблюдать за тем, что происходит, кто использует новинки, как прогрессирует. Почему-то запомнилось, как все одно время критиковали Илью Малинина, утверждая, что он может только прыгать и вообще никогда кататься не будет, но сейчас он катается как бог.
— А что, с вашей точки зрения, сейчас наиболее ценно в парном катании?
— Всегда ценится, когда пара выглядит на льду как единое целое. Единственное, что меня напрягает, что многие стараются добиться параллельности за счёт достаточно простых приёмов. Беговых шагов, вальсовых и риттбергерных троек, несложных базовых перестроений. Типа, мы такие красивые, такие молодцы, так параллельно едем, такая ровная линия. Но по факту ровная линия у вас, ребята, только потому, что она прямая. А вот развитие в сложных шагах, сложных позициях, с непривычной пластикой рук и тела очень сложно сделать одинаково: без должной отработки одно и то же движение будет по-разному смотреться даже у близнецов, хотя фактически они идентичны. Но я считаю, что в современном парном катании должно быть стремление именно к усложнению в мелких движениях — без потери качества основных элементов.
— А нет опасения, что, когда вы с Куницей вернётесь в соревновательную обойму, парное катание слишком сильно ускачет вперёд?
— Ускачет — значит, будем догонять. Ничего страшного. Не впервой.
