Утро началось неспешно, по-домашнему тихо. Тома, проводив Аришу в садик пораньше, сразу оккупировала швейную машинку. Она привычно старалась не замечать, как Виталик ходит туда-сюда по кухне, будто что-то, кроме раздражения, не даёт ему покоя.
Сегодня — как назло — на работу он собирался позже: у них там замаячили ремонтники, какая-то батарея протекла. Сидит, ходит, страдает человек ожиданием. Скучно ему, вот и подцепил к разговору Тому:
— Ты что это так рано за машинку села? — ворчливо начал он, с угрозой постукивая ложкой по столу. — Вчера кто-то обещал резюме на сайт запихнуть.
Тома только улыбнулась в ответ, тепло и как-то по-доброму:
— Заказ для тёти Зои.
— Твоей тёте, — усмехнулся Виталик, — уже, глядишь, пора не вечерние, а что попроще шить. Для кладбища, может быть... А она всё платьишки!
Обычно Тома молча пропускала такие выпады мимо ушей. Молчание — лучшая защита. Но сегодня будто что-то надломилось.
— Ты думаешь, я всю жизнь так и собираюсь — шить и на тебе сидеть? — неожиданно резко спросила она.
Виталик развернулся, вынес из кладовки швабру, прислонил к машинке, специально вдавив ручкой тонкую ткань цвета морской волны:
— Вот, держи инструмент, мастер. Если зарабатывать «не твоё», так хоть тут поле для творчества. На кухне грязь уже неделю, между прочим. Сделай для начала дела, а потом уж играйся!
— Поедешь на работу, сама всё уберу, — спокойно отозвалась Тома и ещё раз для себя улыбнулась. Спокойствие напоказ, внутри ненастье.
— Я вечером проверю. — Виталик картинно уставился в смартфон, собрался наконец и ушёл.
Сразу, как только щёлкнул замок входной двери, Тома с облегчением вздохнула. За час закончила шить, аккуратно сложила обновку для тёти Зои в пакет. В комнате — тишина, только шёпот мыслей в висках. Пора собираться...
Чего начать? Сборы, оказывается, дело не скорое. Времени в запасе полно, суетиться не к чему. Главное — аккуратно спаковать мамины платья и мишку для Ариши. С собой деньги на такси есть. Уже несколько раз слышала от тёти — «Вы с Аришей всегда можете ко мне вернуться, живите, девочки, мой дом — ваш дом...»
Может, и правда пришёл тот самый момент. Страшно только, если думать, будто навсегда уезжаешь. Лучше — просто уйти, чтобы не чувствовать больше этого тяжёлого взгляда в спину. А дальше — что будет.
...Тётя Зоя своё счастье встретила поздно, будто специально ждала. Вышла замуж чуть не в сорок — по тем временам неслышанная смелость. И ни капли не жалела! Прощай нужда, прощай суета, прощай странные ухажёры... Муж — интеллигент, серьёзный, заботливый, на пятнадцать лет старше, а как любил молодую жену! Детей не было — зато душевного тепла хватало на двоих.
Пять лет как он ушёл, а Зоя всё тепло вспоминает. Не осталось она с пустыми руками: и накопления честные, и просторная квартира остались — теперь гнёздышко для всей женской родни.
— Когда станет тоскливо, — как-то сказала Зоя, — думай, что однажды унаследуешь моё тёплое гнёздышко. Хотя бы это греть должно!
— Фу, тётя! Как не стыдно! — смеялась в ответ Тома. — Откуда ты знаешь, будто мне от мысли о твоём гнёздышке веселее станет... Доживи сто лет, вот тогда и поговорим!
Болтать со смешливой тёткой всегда было легко. При любой беде — будто легче становилось.
...Сейчас тётя Зоя встречала их так, словно уже давно этого ждала.
— Ой, Ариша, — щебетала она в прихожей, — Ириска нынче точно будет спать с тобой. Предчувствую, тянет её сердечко изменять хозяйке. Видишь, как кружит вокруг тебя, хвост распушила!
Тома засмеялась, глядя, как её Ариша сдавленно хихикает, прижимая к себе упитанного рыжего кота.
— А ну-ка, Ариша, расскажи: как тебе бабушка Зоя в обновке, которую твоя мама сшила?
— Ой, тётя Зоя, — улыбнулась Ариша, чуть склонив голову набок, — как красиво! Ты похожа на маму той разбойницы из «Снежной королевы», которую мы с мамой смотрели недавно в театре. Правда же, мам? — Ариша на секунду посмотрела на Тому, и в её глазах светился восторг.
Тома невольно рассмеялась, и радость её словно подхватила всю комнату: в буфете весело зазвенели чашки — тётя Зоя от души засмеялась, звонко, заразительно.
— Тамара, ты слышала?! — захлопала в ладоши Зоя, — Устами младенца глаголет истина! Завтра в магазин пойду — мне обеспечен головокружительный успех!
Тома кивнула, слабо улыбаясь — всё это было похоже на сказку, которой только-только поверила ещё сама.
Три месяца не прошло с тех пор, как жена с ребёнком уехали к её тётке, а Виталий уже вдруг понял: связь с Ларисой совсем не радует, а напрягает. Всё удовольствие было только пока это был секрет, будто участвовал в хитрой компьютерной игре: догадаться где встретиться, сочинить причину, не попасться... А сама Лариса вышла для него почти что никто — пустое место, если честно подумать. Всё, что было между ними, оказалось иллюзией, приятной только на расстоянии.
Виталий теперь сам бы не смог объяснить, за что когда-то ухитрился разглядеть в Ларисе что-то привлекательнее собственной жены. Какая там любовь? Всё началось почти по недоразумению — встретились пару раз, поулыбались друг другу, сбежали от своих бытовых проблем, и вот тебе уже секрет, который греет от обыденности.
Лариса, подружка Томы со школы, явно решила, что бегство жены к тёте должно расставить все точки над «и» между ней и Виталием. Да он и слова-то лишнего не сказал! Ни на что серьёзное не намекал — взрослые люди. Случилось, понравилось, затянулось… Но теперь всё это начинало тяготить.
Мысль неотвязно крутилась у Виталия в голове: вот Тома устанет доказывать характер, вернётся — и надо будет срочно ставить точку в этом затянувшемся флирте. Лариса вдруг стала требовать всё больше — а ему хотелось легкости, поверхностности. К тому же, когда заходила речь о бытовых делах, Лариса только посмеивалась, едва заметно морща глазки.
— Зайчонок, ну ты ведь не на последней ставке сидишь, — криво усмехалась она, перебирая длинными пальцами свой смартфон. — Раз в неделю клининг заказать — не разоришься? Или хотя бы после зарплаты да аванса? Кто у тебя дома мусорит, кроме тебя самого? Ты же сам мне втолковывал — встречаемся ради романтики. Ну и где тут весеннее мытьё окон? Женатый любовник ноет из-за грязных стёкол — это уж, прости, натуральный анекдот.
— Давай как-нибудь обойдём эти темы, ладно? — Виталий попытался не выдать раздражения, хотя внутри начинала закипать досада.
Он всё больше молчал — в подобных ситуациях Лариса оставалась обаятельной, милой… ровно до того момента, пока не начинаешь ей жаловаться на жизнь.
— Сахарок, — проговорила она однажды почти ласково, — ты же говорил, что устал один семью тянуть. Я же поняла правильно: ни дорогих подарков, ни лишних драм, только время вместе. Но делить твои проблемы на таких условиях я не нанималась.
Что тут возразишь? Правда. И ведь не она одна такая — на сайте знакомств, где Виталий стал всё чаще пропадать, многие рассуждали похоже. Стоило честно сказать, что от него не дождёшься ни путешествий, ни новой кухни, только редкие встречи на пустой квартире (а там, между делом, фото дочки на стенах), как интерес к нему исчезал моментально.
Бывает, сидел один вечерами и думал: неужели «таких, как Тома», правда — раз-два и обчёлся? Мужчине за сорок всегда казалось, что жизнь даст выбор, лишь бы захотеть...
— А просто любовь — что, уже архаика, Светлана? — как-то спросил он, нарочито легкомысленно у одной из новых знакомых.
Светлана была постарше, солиднее. В баре, за третьим бокалом, она вдруг показалась Виталию самой понимающей на свете.
— Почему это архаика? — лениво удивилась она, глядя сквозь пены в кружке. — Просто это же обоюдное дело. Ты, если только счётчики в глазах, таких же и к себе притянешь. Не хочешь никого напрягать, не готов помочь — вот и получаешь похожих на себя. Закон зеркала, ничего больше. Извини, если не складно, я хлебнула лишнего… но сочувствую, честно.
Вот только что она понимала под «сочувствием», Виталию осталось загадкой — потому что на предложение продолжить знакомство возле его квартиры Светлана мягко, но явно отказала. Осталась при нём только одна Лариса — и то без прежней игривости.
А между тем старший коллега Михаил, словно нарочно, встревал с «полезными» советами.
— Ты заметь, — проронил он однажды, прикуривая сигарету у окна, — ни звонит, ни пишет твоя Тома. Ни намёков, ни обиженных статусов. Значит, нашла себя без тебя. Вкус свободы — сладкий. Ещё чуть подтянешь резину, сам не убедишься, как она подаст на развод. Алименты, суды — полный набор. Сейчас тебе кажется, будто плечи крыльями обросли, а потом вспоминать будешь и жалеть. Впрочем, решай сам.
Виталий молчал. Уже почти полгода прошло, как Тамара уехала к тёте, а она так ни разу и не попросила ни копейки на дочку.
— Наверное, это тётка ей внушила. — размышлял он. — Мол, не бери у него ничего, будь гордой, сами справимся...
Раньше он думал: вот бы не просили, вот бы не тянули… Но теперь это отсутствие просьб почему-то не радовало. Счастье, оказывается, не в этом. В жизни всё куда запутаннее.
— Видишься с Тамарой? — как бы невзначай спрашивал он у Ларисы.
— Ой, ну что ты, сто лет не виделись, — отмахивалась та. — И времени нет, и она сама не звонит. Как будто отдалилась… Хотя, клянусь, о нас с тобой она ничего не знает. А если хочешь — поговорю с ней, выясню, как там у неё дела и чего она к тебе не идёт с протянутой рукой. Правда ведь, тебе это и интереснее всего? Ты, между прочим, ни разу не спросил, как у тебя дочка поживает...
Виталий где-то глубоко был уверен: Тома сама проявится первой. Не в её характере — подать на развод и вот так поставить точку. Наверняка уже жалеет, что погорячилась, а тётка, старая выдра, держит её, подговаривает не спешить мириться. Но характер у Томы свой, ей надоест играть в эти глупые игры.
Он оказался прав. Первой позвонила именно Тома. Лариса, как нарочно, возилась в прихожей с ремешками босоножек и никак не могла уйти.
— О, Томочка! — весело заметила она, мельком взглянув на телефон, где всплыл знакомый номер. — Звонит твоя, бывшая почти, жена.
Виталий ругнулся про себя — давно собирался сменить эту мелодию, да всё руки не доходили. Захлопнул перед Ларисой кухонную дверь, отвечал звучно и официально:
— Алло, Тамара. Привет. Новостей принесла?
— Привет, Виталик. Я сегодня на развод подала. Хотела без суда, но, оказывается, с ребёнком так нельзя. Не переживай, имущественных претензий у меня нет. И у Ариши всё хорошо.
Говорила она неспешно, уверенно, даже как-то тепло — и это Виталия окончательно сбило с толку. Что говорить? Пауза повисла, а жена спокойно попрощалась и первой положила трубку. Виталий ещё минуту стоял, глядя на аппарат, не зная — радоваться ли, злиться или просто идти спать.
— Нет, блефует, — успокаивал себя. — Ждёт, что я брошу всё, примчусь, на коленях вымолю прощение. Не дождётся.
Он вспомнил: в суде ведь спрашивают, не готовы ли стороны к примирению? Интересно… Томочка готова услышать «нет, не готов»?
— Вот тогда она и поймёт, что недоиграла.
Он всегда верил — жена без него пропадёт. Её жизнь без мужа, без зимнего пальто, без ребёнкиных кружков… Глупости же.
Однако уверенность Виталия начала таять. Прошло всего несколько дней, как к нему, без предупреждений и звонков, вечером пришла Лариса. Она исчезла больше чем на неделю — и он уже надеялся, что она, может, и не появится больше. Но вошла, будто ничего не случилось, и сразу принялась изливать радостную новость, как будто это для него счастье:
— Так вот, зайчонок мой... Ты-таки скоро станешь холостым мужчиной, с лёгкими алиментиками. Принцип — дело святое! А твоя, почти бывшая, между прочим, теперь внезапно наследница домика у моря и солидной денежной суммы.
Лариса, почти с озорством, наблюдала за тем, как Виталий вслушивается в её слова — ловит каждую интонацию, но, кажется, мыслью где-то далеко.
— У тёти Зои был дом на море? — с удивлением спросил он.
— Тётя Зоя всех нас переживёт, — хихикнула Лариса. — Представь, цветёт, танцует рок-н-ролл, у неё роман с каким-то морским волком на пенсии. С Томой всё иначе — у неё отец умер.
— Но ведь он ушёл, когда Тома ещё маленькой была...
— Подробностей я, Виталь, не знаю, — пожала плечами Лариса. — Случайно пересеклась в торговом центре с нашей общей Викой. Теперь она с Томой больше общается, чем со мной. Пробежала мимо, дел деловых, только и кинула новость года — мол, Тома унаследовала от отца приличную сумму, даже фото домика показывала. Все за Томочку рады — такая милая, ну вот, хоть в чём-то ей повезло...
— Вот и всё, что мне известно, дорогой.
Тома восприняла весть о смерти отца почти равнодушно. Она помнила его слабо и давно привыкла к мысли, что была в его жизни лишней. Развелся с женой — развёлся и с ребёнком. Да у многих так бывает. С алиментами отец не хитрил, просто в новой счастливой семье для Томы места не было. Ну, что тут скажешь... Жизнь.
— Тётя Зоя, ты и правда веришь в это наследство? — не выдержала Тома. — Отец и не вспоминал обо мне всё это время — а тут вдруг дом и банковский счёт?.. Как-то не вяжется.
— А чего тут не вязаться, племяш? — спокойно ответила тётя Зоя. — Юрист тебе показал завещание — всё законно, в здравом уме и твёрдой памяти отец писал. Его жена знала обо всём заранее, оспаривать не собирается, детей у неё с ним нет, ты — единственная наследница. Всё по закону разделят. В гробу карманов нет. Может, болея, отец о жизни много думал, чего-то туда, на ту сторону, не хотел тянуть... Такое бывает, слыхала я. Страшно ведь бывает уходить, если виноват? Кто его знает, может, и мучило что-то...
— А почему он тогда меня так и не разыскал, не попрощался?
— Да не всем это дано, — тяжело вздохнула тётя Зоя. — Не все железные, сердце не у всех каменное. Надо ведь иметь смелость — глаза дочери посмотреть, пронести через годы вот ту вину. А вдруг ты скажешь ему что-то… вместо прощения тоска ещё сильней станет? Люди разные, племяш. Он тебя ведь совсем не знал. Испугался, наверное... неловко стало.
— Сейчас уже всё равно, — добавила она мягко. — Поезжай, познакомься с его вдовой — так как она просила. Сразу все вопросы проясните, чтобы недоразумений не было. Это правильно… А вдруг она и вправду женщина порядочная, без двойного дна…