Новая семья
Мне было семь лет, когда умерла мама. Папа остался один с ребенком на руках, работать надо было, а меня не с кем оставить. Так и мыкались полгода - то к соседке пристроит, то в садик на полдня.
А потом папа познакомился с Ларисой Николаевной.
Она работала продавщицей в продуктовом магазине, было ей тридцать пять лет. Красивая, ухоженная, с короткой стрижкой и яркой помадой. Когда папа привел ее домой в первый раз, я спрятался за диван.
- Игорек, выходи, познакомься, - позвал папа. - Это тетя Лариса.
Я вылез, стоял и молчал.
- Ой, какой хорошенький! - Лариса Николаевна присела на корточки передо мной. - А сколько тебе лет?
- Семь.
- Большой уже! А в школу ходишь?
Я кивнул.
Она достала из сумочки шоколадку и протянула мне.
- Держи, для таких хороших мальчиков.
Шоколад я взял, но съел не сразу. Спрятал в тумбочке. Не доверял пока.
Но Лариса Николаевна оказалась терпеливой. Приходила к нам часто, приносила вкусности, помогала папе по хозяйству. Готовила обеды, стирала, убирала.
А со мной разговаривала как с взрослым. Спрашивала про школу, про друзей, читала на ночь сказки.
Через полгода папа сказал:
- Игорь, тетя Лариса согласилась стать твоей новой мамой. Мы поженимся.
Я не очень понимал, что это значит. Но когда увидел, как она гладит мои рубашки и варит мой любимый суп, подумал - наверное, это хорошо.
Приемная мать может стать роднее кровной, если в ее сердце есть место для чужого ребенка. Но иногда это место исчезает вместе с человеком, который его создал.
Десять лет счастья
Свадьбы большой не было - расписались в ЗАГСе, отметили дома с соседями. Лариса Николаевна переехала к нам, и началась новая жизнь.
Она сразу взяла надо мной опеку. Собирала в школу, проверяла уроки, водила к врачу, покупала одежду. На родительские собрания ходила, с учителями разговаривала.
- Игорек у меня умница, - говорила она подружкам. - Учится хорошо, помогает по дому. Настоящий мужчина растет.
А мне покупала подарки на день рождения, на Новый год. Не дорогие, конечно - жили скромно. Но всегда что-то приятное. То книжку, то модельку самолета, то новые кроссовки.
И я привык звать ее мамой. Сначала стеснялся, а она сама предложила:
- Игорек, если хочешь, можешь называть меня мамой. Я буду рада.
И я стал называть. Мама Лара. Так и прижилось.
Папа был доволен. Видел, что у сына есть мать, что в доме порядок и уют. Работал спокойно, знал - дома все хорошо.
А когда мне исполнилось четырнадцать, Лариса Николаевна даже фотосессию семейную организовала. Пришел фотограф, мы оделись празднично, сделали красивые снимки.
На одном фото мы втроем - папа, мама Лара и я. Все улыбаемся, обнимаемся. Настоящая семья.
Этот снимок стоял у нас на комоде в красивой рамочке. Лариса Николаевна часто на него смотрела и говорила:
- Вот наша семья. Дружная, крепкая.
Я верил, что так и будет всегда.
В школе про меня знали - Игорь, у которого хорошая мачеха. Не как в сказках злая, а добрая. Другие ребята завидовали.
- Тебе повезло, - говорил одноклассник Витька. - Моя мачеха меня терпеть не может.
А у меня была любящая мама. Которая переживала, когда я болел, радовалась моим пятеркам, ругала за плохое поведение.
Черная полоса
В восемнадцать лет я поступил в техникум на слесаря. Лариса Николаевна гордилась:
- Сын у меня в техникум поступил! Специальность получит, мастером станет.
Но через год случилось несчастье. Папа попал в аварию на работе. Травма была тяжелая - повреждение позвоночника. Месяц лежал в больнице, потом дома на постельном режиме.
Лариса Николаевна ухаживала за ним как за ребенком. Кормила, мыла, лекарства давала. Я тоже помогал - приносил еду, разговаривал с папой, читал ему газеты.
Врачи сказали - восстановиться сможет, но не полностью. Инвалидность останется.
Папа этого не перенес. Впал в депрессию, перестал разговаривать, отворачивался к стене. Говорил, что теперь он никому не нужен.
А через два года его сердце не выдержало. Умер во сне.
Лариса Николаевна плакала на похоронах. Я держал ее под руку, утешал. Мы остались вдвоем - мама и сын.
Первое время ничего не изменилось. Я работал после техникума, она продолжала торговать в магазине. Жили в той же квартире, вели общее хозяйство.
Но постепенно Лариса Николаевна стала холоднее. Меньше разговаривала со мной, чаще раздражалась по пустякам.
- Игорь, ты уже взрослый, пора и о своей жизни думать, - говорила она.
- Мам, а разве мы не семья?
- Какая семья? Ты не мой сын. У тебя своя дорога должна быть.
Это больно резануло. Не мой сын. А кто тогда? Десять лет я был ее сыном.
Семейное отвержение приходит не сразу. Сначала это мелкие уколы, потом открытое равнодушие, и наконец - жестокие слова, которые не забываются никогда.
Роковые слова
Окончательный разрыв произошел через полгода после папиных похорон. Я встречался тогда с девушкой Таней, думал жениться. И решил познакомить ее с мамой Ларой.
Привел Таню домой, представил:
- Мам, это Таня, моя невеста. Таня, это моя мама, Лариса Николаевна.
Лариса Николаевна холодно поздоровалась, чаю не предложила. Таня почувствовала напряжение, мы быстро ушли.
А вечером мама Лара устроила мне разговор.
- Игорь, ты зачем девчонке голову морочишь? Говоришь, что я твоя мать.
- А разве не мать? Десять лет воспитывала меня.
- Воспитывала, пока твой отец был жив. А теперь что мне с тобой делать?
- Как что? Мы же семья.
Лариса Николаевна встала со стула и подошла к комоду. Взяла наше семейное фото, где мы втроем, и сунула в ящик.
- Никакой семьи больше нет. Семья была, пока Василий жив был. А теперь каждый сам по себе.
- Мам, ты что говоришь?
- Я тебе не мам! - крикнула она. - Ты мне никто, понял? Никто! Чужой человек. Я из-за твоего отца тебя терпела, а теперь зачем?
Эти слова ударили как молния. Ты мне никто. Чужой человек.
- Но мам... Лариса Николаевна, я же тебя сыном считал...
- Считал? А я не считала! У меня своих детей нет, и чужие не нужны. Собирайся и съезжай. Квартира моя, наследство мужа.
Она была права насчет квартиры. Папа завещал ее жене, меня не указал. Видимо, думал, что мы всегда будем вместе.
Я собрал свои вещи в две сумки. Больше и не было ничего своего в этом доме.
На пороге обернулся:
- Лариса Николаевна, а помните, как вы мне шоколадки приносили? Как сказки читали?
- Помню. Но это было для Василия, не для тебя.
Дверь захлопнулась. Десять лет семейной жизни закончились одной фразой.
Через месяц я женился на Тане. Рассказал ей всю историю. Она поняла, поддержала.
- Игорь, не все люди способны любить по-настоящему. Но это их проблема, не твоя.
Лариса Николаевна умерла пять лет назад. Я узнал случайно, от бывших соседей. На похороны не пошел. Не знал, что сказать у гроба женщины, которая десять лет была мне матерью, а потом сказала, что я ей никто.
Дорогие читатели, сталкивались ли вы с семейным отвержением? Как пережить предательство тех, кого считал родными?
Если вам понравилось — ставьте лайк и поделитесь в соцсетях с помощью стрелки. С уважением, @Алекс Котов.