После похорон
Виктор Семёнович разбирал вещи в доме тестя уже третий день. Пётр Андреевич умер неожиданно — сердце не выдержало. Семьдесят восемь лет, из них сорок он прожил вдовцом, воспитывая дочь Наташу в одиночку.
— Вить, посмотри, что с инструментами делать? — Наташа вынесла из сарая ящик с молотками и отвёртками.
— Оставим нужное, остальное продадим.
Они работали молча. Наташе было тяжело расставаться с родительским домом, но содержать его не было смысла. Квартира в городе удобнее, да и ехать сюда каждые выходные — накладно.
— Странно, — сказал Виктор Семёнович, разбирая кладовку. — Твой отец такой аккуратный был, а тут половина вещей просто свалена в кучу.
— Может, под конец жизни перестал следить за порядком.
— Не похоже на него.
Пётр Андреевич работал всю жизнь мастером на заводе, привык к точности и системе. Каждый инструмент лежал на своём месте, каждый болтик был рассортирован по размеру.
К вечеру дошли до кухни. Виктор Семёнович заметил, что половицы возле печки скрипят по-особенному.
— Наташ, а здесь точно нет подпола?
— Какого подпола? Дом же на фундаменте.
— Тогда почему доски так странно лежат?
Виктор Семёнович присел на корточки, постучал по полу. Звук был глухой.
— Здесь точно что-то есть.
Семейные тайны иногда скрываются в самых неожиданных местах.
Наташа подошла ближе.
— Папа никогда не говорил про подпол. А может, и не знал сам?
Но Виктор Семёнович сомневался. Пётр Андреевич знал свой дом досконально, сам его строил в молодости.
Находка
Утром Виктор Семёнович приехал с ломом. Осторожно поддел доски — они легко поднялись, будто были не прибиты, а просто уложены сверху.
Под полом оказалась аккуратная яма глубиной метра полтора. На дне стоял деревянный ящик, обёрнутый клеёнкой.
— Наташа, иди сюда!
Жена спустилась с чердака, где разбирала старые вещи.
— Что там?
— Сейчас посмотрим.
Виктор Семёнович спустился в яму, поднял ящик. Тяжёлый. Поставил на кухонный стол, развернул клеёнку.
Внутри лежали пачки писем, перевязанные ленточками, старые фотографии и детские рисунки.
Наташа взяла первое письмо. Почерк знакомый — отцовский.
"Моя дорогая Гулечка," — читала она вслух. — "Прости, что так долго не писал. Работы много, но ты не думай, что забыл. Как там Тимурчик? Уже в школу пошёл?"
Наташа опустила письмо.
— Какая Гулечка? Какой Тимурчик?
Виктор Семёнович взял фотографию. На ней Пётр Андреевич, молодой, обнимает женщину и мальчика примерно десяти лет.
— Когда это могло быть? — спросила Наташа.
— Судя по тому, как папа выглядит... в восьмидесятые годы.
— Но мама умерла в семьдесят девятом. Значит, это после...
Наташа взяла ещё одно письмо.
"Гуля, моя любимая, мне трудно жить в двух домах. Наташка ещё маленькая, не может без отца. И вы с Тимуром тоже нуждаетесь во мне. Не знаю, как правильно поступить."
— Он жил на две семьи, — тихо сказала Наташа.
Вторая жизнь
Они просидели за кухонным столом до вечера, разбирая содержимое ящика. Картина постепенно складывалась.
Еще при жизни жены Пётр Андреевич познакомился с Гулей. У них случился мимолетный роман, так Гуля забеременела. Но Петр Андреевич не мог бросить жену с дочкой, поэтому встречи проходили тайно. Но почему они так и не сошлись после смерти мамы Наташи?
— Смотри, — Виктор Семёнович показал справку из школы. — Тимур Петров. Твой отец дал ему свою фамилию.
Письма рассказывали историю второй семьи Петра Андреевича. Гуля работала медсестрой, Тимур увлекался футболом. Пётр Андреевич помогал с уроками, водил на тренировки, покупал форму.
— Но почему он никому не сказал? — Наташа перебирала детские рисунки. На них были подписи: "Папе от Тимура".
— Наверное, боялся, что ты не поймёшь.
— Да я бы обрадовалась! У меня был бы брат!
— Посмотри на даты писем, — сказал он. — Последнее от две тысячи пятого года.
Наташа прочитала:
"Дорогой папа Петя, спасибо за поздравление с рождением дочки. Настя очень на маму похожа. Жаль, что вы так и не познакомились с Наташей. Она бы тебя поняла, я уверен. Передавай ей привет от брата. Твой Тимур."
— Он знал про меня, — прошептала Наташа. — А я про него — нет.
Скрытая правда не исчезает со временем — она просто ждёт своего часа.
В ящике лежала ещё одна фотография — уже современная, цветная. Мужчина лет сорока с женой и маленькой девочкой. На обороте надпись: "Папе Пете от семьи Тимура. 2010 год."
— Значит, у меня есть брат, невестка и племянница, — сказала Наташа.
— И они ничего не знают о том, что папа умер.
Понимание
— Что будем делать? — спросила Наташа.
Виктор Семёнович молчал. В письмах был адрес Тимура, но старый. Телефона не было.
Они ещё раз перечитали письма. Пётр Андреевич разрывался между двумя семьями. В одном письме он писал:
"Гулечка, знаю, как тебе тяжело. Люди на работе опять спрашивают, когда женюсь. А я не знаю, что ответить. Времена сейчас такие... Помнишь, как на Ивановых косо смотрели, когда узнали про национальность его жены?"
— Значит, дело было в происхождении Гули, — тихо сказала Наташа.
В другом письме Пётр Андреевич объяснял:
"Мне все равно, что ты татарка. Но в нашем городке люди... ты сама знаешь. А Наташке в школе могут жизнь испортить. Дети ведь повторяют то, что дома слышат."
Семейные секреты бывают не от эгоизма, а от страха. Пётр Андреевич боялся не за себя — а за Наташу и за Гулю с Тимуром. В те времена смешанные браки осуждались, и дети расплачивались за выбор родителей.
К ночи Виктор Семёнович нашёл Тимура в социальных сетях. Тимур Петров, сорок восемь лет, инженер, живёт в Красноярске. Жена Ольга, дочь Анастасия.
— Что напишем? — спросил он.
Наташа долго думала.
— Привет, Тимур. Я Наташа, дочь Петра Андреевича. У нас для тебя печальные новости, но есть и кое-что хорошее. Можно поговорить?
Ответ пришёл через час:
"Наташа! Папа Петя столько про тебя рассказывал! Что случилось?"
Наташа набрала номер телефона. Говорили два часа. Плакали оба.
— Приезжай на поминки, — сказала она в конце разговора. — И привози семью. Хочу познакомиться с племянницей.
— Обязательно. И Наташ... Папа очень тебя любил. Он постоянно говорил: "Наташка у меня самая лучшая дочка на свете".
Когда тесть умер, они потеряли отца. Но обрели неожиданное открытие — семья оказалась больше, чем они думали.
Как вы думаете, правильно ли поступил Пётр Андреевич, скрывая вторую семью? Иногда ли молчание — это защита, а не предательство?
Если вам понравилось — ставьте лайк и поделитесь в соцсетях с помощью стрелки. С уважением, @Алекс Котов.