Солнце, казалось, до сих пор грело кожу, а в волосах запутался соленый морской ветер. Нина катила по перрону свой небольшой чемодан и улыбалась собственным мыслям. Две недели в тихом санатории на побережье сделали свое дело: выровняли цвет лица, стерли с него печать хронической усталости и наполнили энергией, которой, казалось, хватит на год вперед. Впервые за долгое время она чувствовала себя по-настояшему отдохнувшей и счастливой.
Такси мягко шуршало шинами по вечерним улицам. Вот и ее дом, знакомый до последнего кирпичика. Нина расплатилась с водителем, подхватила чемодан и с предвкушением вошла в подъезд. Дом, милый дом! Сейчас она примет горячий душ, заварит свой любимый травяной чай и ляжет спать в собственную, ни с чем не сравнимую кровать.
Она вставила ключ в замок, повернула… Дверь поддалась слишком легко, она не была заперта на нижний засов, как Нина всегда делала. Сердце неприятно екнуло. Может, в спешке забыла? Она толкнула дверь и замерла на пороге.
Первое, что ударило в нос — чужой запах. Густой, тяжелый дух жареного лука и валокордина, напрочь перебивший тонкий аромат ее лавандового диффузора. Второе — чужие вещи. В ее прихожей, где всегда царил идеальный порядок, на вешалке висело громоздкое драповое пальто незнакомого фасона, а на коврике стояла пара стоптанных мужских калош. Нина отшатнулась, инстинктивно выставив вперед чемодан, как щит. Обокрали? Но почему тогда в квартире горит свет и слышны голоса?
Она осторожно заглянула в комнату. Телевизор работал на полную громкость, передавали какое-то политическое ток-шоу. На ее диване, покрытом новым пледом с аляповатыми розами, сидела пожилая женщина и азартно щелкала семечки, сплевывая шелуху прямо в фарфоровую вазочку — подарок лучшей подруги. Женщина обернулась на скрип, и Нина обомлела. Это была Тамара Павловна. Ее бывшая свекровь.
— О, Ниночка! А ты уже вернулась? — без тени смущения произнесла она, словно они виделись только вчера, а не три года назад на бракоразводном процессе. — А мы тебя только к выходным ждали. Проходи, не стой в дверях. Устала, небось?
Нина не могла сдвинуться с места. Она смотрела на эту женщину, нагло хозяйничающую в ее квартире, на шелуху в любимой вазе, на чужой плед, и слова застревали в горле.
— Тамара Павловна? — наконец выдавила она. — Что вы здесь делаете?
— Как что? Живу! — весело отрапортовала бывшая свекровь, поднимаясь с дивана. Она заметно располнела с их последней встречи, на ней был застиранный домашний халат, который Нина видела впервые. — Ты не волнуйся, я тут порядок навела. Цветы твои полила, пыль протерла. А то запустила ты квартиру, паутина по углам.
Она говорила это таким тоном, будто делала Нине великое одолжение. Нина медленно прошла в комнату, чувствуя, как пол уходит из-под ног. Ее квартира была не просто чужой, она была осквернена. Ее книги на полках были переставлены, на журнальном столике лежала стопка газет с кроссвордами, а с кухни доносился булькающий звук и все тот же запах жареного лука.
— Что значит «живете»? — голос Нины задрожал от подступающего гнева. — На каком основании? Кто вас сюда впустил?
— Олежек и впустил, кто же еще, — с гордостью заявила Тамара Павловна, указывая на фотографию своего сына и Нининого бывшего мужа, которая, к слову, снова появилась на комоде. Нина убрала ее в ящик сразу после развода. — Сынок мой единственный. Он же не мог мать на улице оставить.
— Олег? — Нина почувствовала, как к горлу подкатывает тошнота. — Но как у него оказались ключи? Я же меняла замки!
— Ой, да какие секреты, — отмахнулась Тамара Павловна. — У него слепок остался, он и сделал дубликат. На всякий случай. И видишь, как пригодился! У меня там с квартирой проблемы вышли, ну, дело житейское. А ты в отпуске, квартира пустует. Вот мы и решили, что я пока тут поживу. Тебе же не жалко для родного человека? Хоть и бывшего.
«Родного человека». Эта фраза взорвала остатки Нининого самообладания. Она вспомнила, как эта «родная» женщина методично разрушала их брак. Как лезла с непрошеными советами, как настраивала Олега против нее, как критиковала все, что Нина делала — от борща до выбора штор. Именно Тамара Павловна была главной причиной их развода. Олег, слабохарактерный и полностью зависимый от мнения матери, так и не смог повзрослеть и создать свою собственную семью.
— Во-первых, вы мне не родной человек, — отчеканила Нина, стараясь говорить как можно спокойнее, хотя внутри все кипело. — Во-вторых, это моя квартира. Я ее купила сама, задолго до знакомства с вашим сыном. И в-третьих, я прошу вас немедленно собрать свои вещи и уйти.
Тамара Павловна поджала губы, ее добродушное выражение лица мгновенно сменилось обиженным и колючим.
— Вот как ты заговорила? Выгнать меня хочешь? Старую, больную женщину? А где же твое хваленое милосердие? Ты же у нас такая вся правильная, порядочная.
— Мое милосердие не распространяется на людей, которые вламываются в мой дом, пока я в отъезде, — отрезала Нина. — У вас есть полчаса.
— Никуда я не пойду! — взвизгнула бывшая свекровь. — Я тут не одна живу! Мы с Олежкой теперь здесь жить будем! Вместе!
Нина уставилась на нее, не веря своим ушам.
— Что? С Олегом? Вы в своем уме?
— В своем! — торжествующе заявила Тамара Павловна. — Он от своей этой мегеры ушел. Наконец-то понял, что лучше тебя никого нет. А ты одна, он один. Семью надо восстанавливать! Детишек рожать, пока не поздно. Я вам и с внуками помогу, и по хозяйству. Мы тут все вместе отлично уживемся!
Картина, нарисованная ею, была настолько чудовищной, что Нина на секунду потеряла дар речи. Вернуть Олега, этого маменькиного сынка? Жить в одной квартире с его матерью? Это был даже не кошмарный сон, это было какое-то изощренное безумие.
— Никакого «вместе» не будет. Никогда, — прошипела Нина. — Собирайте вещи. И свои, и Олега. Я жду в коридоре. Если через полчаса вы не уйдете, я вызову полицию.
Она развернулась и вышла из комнаты, чтобы не видеть ни эту женщину, ни изуродованную ею квартиру. Сердце колотилось так, что отдавало в висках. Она достала телефон и дрожащими пальцами набрала номер бывшего мужа. Он ответил не сразу.
— Да, Нинуль, привет! — его голос был бодрым и до противного ласковым. — Ты уже приехала? А мы с мамой как раз ужин готовим, хотели тебе сюрприз сделать.
— Олег, что все это значит? — закричала она в трубку. — Что твоя мать делает в моей квартире?
— Нин, ну ты не кипятись, — заюлил он. — Войди в положение. У мамы там неприятности с жильем, ее попросили съехать. Ну не на улицу же ей идти? А у тебя квартира пустует. Я подумал, ты не будешь против, если она временно поживет.
— Временно?! Она заявила, что вы оба собираетесь здесь жить! Что ты ушел от своей… жены!
— Ну, ушел, — вздохнул он. — Не сошлись характерами. Она маму мою невзлюбила. А я понял, Нин, какую ошибку совершил, когда от тебя ушел. Ты же лучшая. Давай начнем все сначала, а? Мама нам мешать не будет, она на кухне поселится, на диванчике.
Нина слушала этот бред и понимала, что разговаривает со стеной. Он не видел ничего плохого в том, чтобы без спроса вселиться в ее дом, притащить туда свою мать и пытаться реанимировать давно умершие отношения.
— Значит так, Олег, — ледяным тоном произнесла она. — У тебя и у твоей матери есть ровно двадцать минут, чтобы вы оба убрались из моей квартиры. Вместе со всеми вашими вещами. Если нет — я вызываю наряд и пишу заявление о незаконном проникновении. Ты меня понял?
— Нин, ну зачем так грубо? Мы же не чужие люди, — заныл он. — Ну куда мы пойдем на ночь глядя? Ты же не зверь.
— Двадцать минут, Олег. Время пошло.
Она сбросила вызов и прислонилась к стене. Ноги не держали. Отпуск, море, солнце — все это казалось сейчас далеким, несбыточным сном. Реальностью были только запах жареного лука и наглая, бесцеремонная ложь.
Из комнаты вышла Тамара Павловна. Вид у нее был боевой.
— Звонила ему? Жаловалась? Думаешь, он тебя послушает? Он мать свою не бросит! Мы никуда отсюда не уйдем! Это и его дом тоже! Он тут прописан был когда-то!
— Он был выписан три года назад по решению суда, — устало ответила Нина. — И у вас, и у него нет никаких прав на эту квартиру. Уходите по-хорошему.
— Ах, по-хорошему не получится! — в глазах бывшей свекрови заплясали злые огоньки. — Тогда будет по-плохому! Ты нас отсюда только с участковым выставишь! А мы всем соседям расскажем, какая ты бессердечная, родню на улицу выгоняешь!
Нина поняла, что спорить бесполезно. Эти люди понимали только язык силы. Она снова взяла телефон и набрала номер своей лучшей подруги Веры.
— Вер, привет. Извини, что поздно. Ты можешь ко мне приехать? У меня тут… чрезвычайная ситуация.
Вера, работавшая юристом, примчалась через сорок минут. За это время Нина успела выслушать еще тонну проклятий и обвинений от Тамары Павловны, которая удобно устроилась на диване и демонстративно включила телевизор погромче.
Вера с порога оценила обстановку. Она молча выслушала сбивчивый рассказ Нины, а потом решительно вошла в комнату.
— Добрый вечер, Тамара Павловна, — вежливо, но с металлом в голосе произнесла она. — Меня зовут Вера, я адвокат Нины. Я вынуждена вас проинформировать, что ваши действия подпадают под сто тридцать девятую статью Уголовного кодекса — «Нарушение неприкосновенности жилища».
Бывшая свекровь опешила от такого напора.
— Какая еще статья? Я к сыну приехала!
— Ваш сын не является собственником данного жилого помещения и не имеет права распоряжаться им без согласия владельца, то есть Нины, — чеканила Вера. — Поскольку такого согласия вы не получали, ваше пребывание здесь незаконно. Я настоятельно рекомендую вам покинуть квартиру добровольно. В противном случае мы будем вынуждены обратиться в правоохранительные органы, и тогда разговор будет совсем другим.
В этот момент в замке заскрежетал ключ и в квартиру вошел Олег. В руках у него была большая спортивная сумка. Увидев Веру, он растерялся.
— О, а вы… вы что тут делаете?
— Я помогаю своей подруге избавиться от непрошеных гостей, — холодно ответила Вера. — Олег, я надеюсь, вы взрослый человек и понимаете всю абсурдность и незаконность этой ситуации. Забирайте вашу маму и уходите.
— Но… нам некуда идти! — залепетал Олег, глядя на Нину умоляющими глазами. — Нин, ну войди в положение! На пару дней хотя бы!
— Ни на пару дней, ни на одну ночь, — твердо сказала Нина. Она смотрела на этого мужчину, с которым прожила пять лет, и не чувствовала ничего, кроме брезгливости и отвращения. — Я не хочу вас больше видеть. Никогда.
— Мама, пойдем, — вдруг тихо сказал Олег. Он понял, что представление окончено.
— Куда мы пойдем, сынок?! — запричитала Тамара Павловна, но в ее голосе уже не было прежней уверенности. — На вокзал?
— Не на вокзал. Снимем что-нибудь, — буркнул он, начиная собирать вещи матери в принесенную сумку. Он действовал быстро и неловко, стараясь не смотреть ни на Нину, ни на ее подругу.
Через десять минут все было кончено. Тамара Павловна, бросив на Нину взгляд, полный ненависти, последней вышла за дверь. Олег что-то пробормотал про то, что «еще позвонит», и скрылся за ней. Нина повернула ключ в замке, потом еще один, и еще, и прислонилась к двери лбом. Все. Тишина.
— Ну ты даешь, подруга, — сказала Вера, обнимая ее за плечи. — У тебя не квартира, а проходной двор. Срочно меняй замки. И не на такие, к которым можно слепок сделать. Поставь что-нибудь серьезное.
— Поставлю, — прошептала Нина. — Спасибо тебе, Вер. Я бы одна не справилась.
— Да ладно, — махнула рукой подруга. — Ты просто отвыкла от такого наглого хамства. Давай-ка я тебе помогу собрать все это… наследство.
Они вместе сняли с дивана уродливый плед, собрали в мусорный пакет газеты и шелуху от семечек. Нина открыла все окна, впуская в квартиру свежий ночной воздух. Запах валокордина и жареного лука медленно выветривался, уступая место запаху озона после короткого летнего дождя.
Когда Вера ушла, Нина еще долго сидела на кухне, тупо глядя в одну точку. Отпуск, который должен был стать для нее источником сил, обернулся этим кошмаром. Она чувствовала себя опустошенной, грязной, словно в ее душу влезли в грязных сапогах.
Она взяла телефон. В списке контактов все еще был номер Олега. Она нашла его и без колебаний нажала «удалить». Потом так же удалила все их немногочисленные общие фотографии, оставшиеся в памяти телефона. Это был не просто конец их истории. Это было полное, окончательное обнуление.
Она встала, подошла к комоду и взяла фотографию, которую вернула на место Тамара Павловна. Улыбающийся Олег смотрел на нее с глянцевой бумаги. Она не стала рвать ее. Просто открыла ящик стола и засунула ее на самое дно, под старые квитанции и ненужные бумаги. Туда, где ей и было место — в далеком, ничего не значащем прошлом.
Приняв душ и переодевшись в чистую пижаму, она заварила себе чай. Тот самый, травяной. Его аромат наполнил кухню, окончательно изгоняя чужие запахи. Нина села на свой диван, уже без уродливого пледа, и сделала первый глоток. Горячая, ароматная жидкость обожгла горло и разлилась по телу теплом. Она закрыла глаза. Да, ее крепость пытались взять штурмом. Но она выстояла. И теперь ее дом снова принадлежал только ей. И больше она никого сюда не впустит. Никогда.
Читайте также: