2000-е годы, Усть-Камчатск
Алёнка смотрела в окно. Три дня, не переставая шёл снег. Он падал на землю пушистыми хлопьями, покрывая всё белым полотном – и стоящие у домов машины, у невысокие постройки вроде гаражей.
- К вечеру ветер сильный поднимется, - сказала Валентина Ивановна, бабушка Алёнки, - метель будет.
- Школу отменят, значит, - захлопала в ладоши девочка.
- Ах ты ж, моя бездельница, - засмеялась бабуля, - тебе лишь бы в школу не ходить!
Алёнка скорчила смешную мордочку. Девочка любила школу и училась на отлично, но какой же радостью было узнавать с утра, что занятия в школе отменены из-за пурги!
В Усть-Камчатске частенько бывала пурга. Снега наметало очень много, даже современная снегоочистительная техника не справлялась. Лишь когда ветер утихал, и снегопад прекращался, улицы посёлка расчищали, и жизнь сельчан возвращалась в привычное русло. Ребята выбегали во двор и радостно барахтались в снегу.
- В снегу играть только во дворе можно, - строго сказала Валентина Ивановна, будто прочитав мысли внучки.
- Почему, бабуль? – наморщила носик девочка.
- Бульдозеры будут ходить и сгребать сугробы, не глядя.
- Ну и что с того?
Валентина Ивановна поглядела на внучку, но при этом будто бы не видела её. Мыслями она унеслась в далёкое прошлое, в тот самый сорок третий год. Ох, и заставила она поволноваться своих родителей! Крепко же влетело ей тогда!
- Бульдозерист не видит, кто там в сугробе спрятался, беда случиться может, - покачала головой Валентина Ивановна, - потому играйте во дворе, безопаснее будет. Этому еще нас в школе учили.
- Бабуль, а ты всегда в Усть-Камчатске жила? – с любопытством спросила девочка.
- Всегда, с самого рождения, - улыбнулась бабушка, - местная я, и в школу здесь ходила, и закончила её здесь же. Вот только на медсестру я поехала учиться в другой город.
Бабушка и внучка продолжали смотреть в окно. Пока они говорили, высота снега увеличилась. Невысокий куст, что стоял за забором, был полностью укрыт, будто и не было никакого куста вовсе.
- А когда ты маленькая была, тоже метели бывали сильные? – спросила Алёнка.
- И сильнее бывали, - кивнула бабуля, - сейчас климат будто бы поменялся. Тебе и не снились такие метели, что были тогда.
- А школу вам отменяли? – задала девочка вопрос, который её интересовал больше всего.
Валентина Ивановна рассмеялась. Да, занятия им отменяли, только порой узнавали об этом ребята, дойдя до школы. Впрочем, если сильно мело, родители сами не отпускали детей на уроки.
- Иногда мы приходили в школу и упирались в закрытые двери, - рассказывала бабуля, - иногда сторож открывал нам. Мы отогревались в помещении, потом шли обратно. А, случалось, пурга была такае, что и сторож до школы не доходил. Вот тогда худо приходилось.
- А ты, бабушка, боялась? – полюбопытствовала девочка.
Валентина Ивановна покачала головой. В детстве всё воспринималось иначе, путь домой по сугробам казался ярким впечатлением. Ноги застревали в снегу, а ребята вытаскивали друг друга из сугробов и смеялись.
Когда наметало особенно много, в снег было здорово прыгать с крыш домов. Родители, конечно, не разрешали такое делать, но ребята всё равно украдкой скакали в сугробы.
- Никто не спешил домой, когда школу отменяли. И чем сильнее метель, тем веселее нам было, - вспоминала Валентина Ивановна.
- А ты, бабуль, вспомни, когда была самая-самая сильная метель? – спросила девочка.
Бабушка посмотрела на внучку и сказала, что ей и вспоминать не нужно. Вот стоит закрыть глаза и сразу тот день перед глазами. Это был жуткий, страшный, но в то же время и самый счастливый день.
Февраль 1943 год
Отец у Вали Лаврентьевой военным лётчиком был. Он и до войны редко дома бывал, а теперь и вовсе даже на побывку не прилетал. Тревожилась за него семья – мать Нина покоя не находила, пока вестей от мужа не получала, и дочка переживала.
И всё же куда сильнее, чем тревога и страх, в душе Вали была гордость за отца. Очень она любила своего папу – красивого, доброго, такого большого и сильного.
О том, что немцы напали на советскую страну Валя, узнала в школе. Ребята и учителя только о войне и говорили. Кое-кого призвали на фронт, и без того скудное питание стало еще более скромным, но отдалённость полуострова от материка позволяла ощущать тяготы военного времени не так остро.
К пищевым изыскам здесь люди не привыкшие были, но рыбы и морепродуктов было вдоволь. Это и позволяло жить, хотя и просто, но сытно.
В жизни Вали мало, что изменилось, разве что отлучки отца стали более длительными. А в январе сорок третьего семья Лаврентьевых получила тревожное сообщение. Нина перечитывала извещение много раз и, не переставая, плакала. По данным военного комиссариата капитан Лаврентьев пропал без вести, предположительно убит.
Мать не стала скрывать дурные вести от дочери, тем более, что Валя и сама по лицу матери поняла, что дело плохо.
- Мам, а как же так – предположительно, убит? Что значит, пропал?
- Самолёт, на котором летел папа, разбился. Но тело не нашли.
- Значит, папа ещё может вернуться! Вдруг он катапультирвался!
- Я верю, что он вернётся, дочка. Надеюсь, что так и было.
Нина обняла дочь, прижала к себе и тяжело вздохнула. Слёзы вновь полились из её глаз, но она не хотела, чтобы Валя видела её страдания. Пусть учится девочка, живёт спокойно и надеется на то, что отец её жив.
Почта работала плохо, сообщения приходили с опозданием. Мало того, что полуостров был оторван от большой земли, так еще и Усть-Камчатск находился в отдалённости от областного центра. Сначала письмо приходило в Петропавловск, затем уже его направляли в посёлок.
В работе телеграфа тоже случались сбои. Поэтому отсутствие новостей могло означать их задержку. Это вселяло надежду в души Валентины и её матери.
****
В начале февраля Камчатку настиг небывалый циклон. Снегопад продолжался неделю, ветер был очень сильным, буквально сметал с ног, но мать Валентины всё равно отправилась на работу. Она работала медсестрой в поселковой поликлинике и в то время не выход на работу означал срок.
- В школу не ходи, - сказала Нина дочери перед уходом, - дома приберись, кашу поешь.
Валя кивнула. Она думала пойти еще немного поспать, но тут раздался стук в дверь. Это был одноклассник Кирилл. Он был в снегу с ног до головы.
- Ты чего дома сидишь-то? – воскликнул парень, - идём в школу.
- Да отменят сегодня уроки, - засмеялась Валя, - смотри сугробы какие! И ветер завывает.
- Да мало там снега, - махнул рукой Кирюха.
- Оно и видно, - расхохоталась девочка, глядя на мальчишку, который своим видом напоминал снеговика.
Кирилл уговаривал девочку пойти в школу. Валя знала, почему мальчишке не хотелось сидеть дома - сиротой он был, жил с дедом и бабкой, которые бражку пили и мальчишке жизни не давали. Жалко его стало девочке, поэтому согласилась она выйти.
- Подожди, оденусь сейчас и пойдем, - сказала она, - вот увидишь, в такую погоду в шкое и сторожа не окажется.
- А мы тогда в сугробы поныряем! – с воодушевлением произнёс парень.
- Нельзя, мамка не велит.
- Тогда пещеру построим.
- А как это?
- Да я тебя научу!
Долго шли ребята до школы. Много раз уже хотела Валя повернуть, но Кирюха топал вперед, а она за ним. Как хотелось детям, чтобы сторож открыл им дверь, но увы, в школе не было ни души.
Обратный путь был полегче. Снег не прекращался, а вот ветер дуть перестал. Ребята стали пробираться по сугробам, веселились и кидались снежками.
- А пещеры-то где строить будем? – спросила Валя.
- А вон там, на пустыре! – неопределённо махнул рукой Кирилл.
И ребята пошли туда, где сугробы были ещё больше. Строить пещеры было так увлекательно, что Валя потеряла счёт времени. Не думала она о том, что мать, наверное, уже пришла с работы, и хватилась её. Ребята построили целый лабиринт, по которому переползали из одной пещеры в другую.
В какой-то момент Вале показалось, что они находятся под снегом уже очень давно. В каких-то местах можно было увидеть небо, с которого падал снег. Но выбраться из этих мест, казалось, было невозможно. Глубина сугробов была настолько велика, что дотянуться до «окошка» не получалось.
- Кирюха, я домой хочу! – потребовала Валя.
- А чего тебе дома делать? Играть же веселее, - ответил Кирилл.
- Мне не весело уже, выведи меня отсюда домой.
- Да не волнуйся ты, выведу.
Однако, как ни старался Кирилл добраться до выхода из подснежного лабиринта, ничего у него не получалось. Да ещё в одном месте обвал случился – и шансов выбраться стало ещё меньше.
Когда стемнело, Валя начала плакать. Она хотела есть и спать, но не это волновало её больше всего. Девочка представляла, как, должно быть, тревожится мать.
Ночью снегопад прекратился, стало тихо. Но снег стал еще более тяжелым. А вот температура была плюсовая. Дети были в тёплой зимней одежде, потому и не замёрзли ночью.
Валя начала кричать, но никто не отзывался на её крик. По лицу Кирюхи она поняла, что он тоже напуган.
- А ну, тоже кричи, - сердито сказала она и пихнула его кулаком в бок.
Ребята стали кричать вдвоём, но никто не слышал их. Было темно, казалось, ночь никогда не кончится.
- Спать нельзя, - нахмурилась Валя и больно стукнула по плечу Кирилла.
- Чего это нельзя? – возмутился мальчишка. – Я посплю, вот и ночь пройдёт. А проснусь, солнце будет, снег таять начнёт, и нас найдут.
- Не проснёшься ты, глупый, если заснёшь в снегу, - сердито воскликнула девочка.
Увидела Валя, что у Кирюхи от страха зуб на зуб не попадает. Да и холодно стало, надо было как-то отвлечься. Вот и предложила девочка разные истории друг другу рассказывать – забавные, а можно, и страшные.
***
Вне себя от ужаса была Нина - пропала её дочь. Женщина на уши подняла всех в посёлке, да только в метель ничего и сделать было нельзя. А как кончился снегопад, и ветер затих, так и ночь наступила. К тому времени было понятно, что Кирилл, внук Красниковых, тоже пропал.
- Будем надеяться, ребята доберутся до места, где можно пересидеть ночь, - сказал Григорий, сосед Лаврентьевых, - таких мест у нас много.
- Если добрались они до безопасного места, то домой бы уже вернулись, - рыдала Нина, думая, что произошло самое страшное. Дети могли просто замёрзнуть в сугробе или попасть под лавину, упавшую с крыши.
- Не скажи, - покачал головой Григорий, - по такому снегу далеко не уйдут они. Провалятся на первом же шагу. Потому сидят Валька с Кирюхой где-нибудь в сарае и ждут, когда утро настанет. Ну переживай, Нин, с утра пойдем с лопатами.
В ту ночь к берегам посёлка подошло судно. Несколько дней болталось оно в море, из-за сильного ветра и снега не могло вовремя прибыть в Усть-Камчатск. Никто и подумать не мог, что на этом судне прибыл Иван Лаврентьев. Как оказалось, произошла ужасная ошибка – разбился самолёт, которым управлял однофамилец Ивана. Это выяснилось почти сразу, но из-за непрекращающейся непогоды семья лётчика не получила нужных сведений.
В посёлок Лаврентьев прибыл, выпросив у руководства двухнедельный отпуск. Среди ночи постучался он в двери родного дома. Не спала Нина, бросилась к дверям, думая, что каким-то чудом Валька добралась до дому.
И хотя больше всего на свете Нина хотела увидеть тогда свою дочь, но её собственный муж на пороге, живой и невредимый, на мгновение сделал женщину счастливой. Чуть в обморок не упала Нина от неожиданности, но удержал её Иван.
- Чего ж глаза у тебя красные, будто слёзы льёшь целыми днями? – удивился супруг, не выпуская любимую из объятий.
- Ванечка, Ваня! Дочка наша в метель ушла и заблудилась. Нигде нет её. Мужики наши говорят, что поутру искать будем. А к утру замёрзнет насмерть наша кровиночка.
Моментально собрался Иван, а жене наказал дома сидеть. Стучался он в каждый дом, где остались мужчины. Долбился, кричал, просил о помощи. А кое-кого и силой вытаскивал, требуя идти на поиски детей с лампой и лопатой.
Десятки людей под руководством Ивана Лаврентьева ходили по сугробам, прокапывая путь. Никто не знал, где искать детей, поэтому мужики разошлись по всему посёлку и выкрикивали детские имена.
Неописуемый страх съедал Ивана. Чего только не повидал Лаврентьев на войне, но никогда и ничего не страшился так, как сейчас боялся не найти свою дочь.
- Валя! Кирилл! – кричал он. – Валюшка, дочка!
Но никто не откликался на его зов. Слышались только крики его товарищей, которые тоже искали детей, копая пути в заснеженном посёлке.
Иван сам не знал, почему направился к тому пустырю, где играли дети. Следы ребят давно уже замело снегом. Никакие признаки не указывали на то, что Валя и Кирилл могли быть там. И все же Лаврентьев шёл, осторжно втыкал лопату в снег, словно вырезал дорожки. И при этом повторял и повторял имена своей дочери и её друга.
И вдруг под его ногами снег провалился, будто в пустоту и Иван рухнул в неё, тут же увидев свою дочь.
- Валька! Валечка! Валюшка! – кричал отец, извлекая укутанного «снеговика» из сугроба, под которым всё еще угадывался лабиринт.
- Папа, папочкааааа, - разрыдалась девочка, то ли от счастья, то ли неожиданности.
Сосед, что находился рядом, помог выбраться Кириллу, и повёл продрогшего мальчишку домой. Иван и Валя всё не могли отпустить друг друга. Отец обливался слезами, он то шептал девчонке что-то ласковое, то в сердцах шлёпал ладонью по тёплым заснеженным штанишкам.
Наобнимавшись, Лаврентьевы пошли по раскопанным тропинкам домой. Валя топала, держась за отцовскую руку. И хотя знала девочка, что дома ждёт её строгое наказание, она была счастлива. Папка был рядом, живой, любимый! И он спас её!
Иван то улыбался в темноту, слушая причитания дочери, то нежно сжимал её руку. Он думал о том, сколько боли довелось испытать Нине и Вале, когда они узнали о его гибели. И как удивительно повернулись события в эти снежные дни, когда Ивану пришлось пережить такой же кошмар.
Через две недели капитану Лаврентьеву предстояло вернуться на службу. Его ждали полёты, небо, самолёт… Каждый день Иван будет жить так, будто он последний. Но всё это будет потом.
Пока же было главным, что Валя и Кирилл живы и здоровы. И то, что он, Иван вернулся домой. И как хорошо, что, наконец, кончилась самая сильная метель, которую видели в Усть-Камчатске.
ЭПИЛОГ
Иван вернулся домой, грудь его была в орденах и медалях, но самая большая его награда - это видеть счастливые лица своих близких.
С той поры Валя и Кирилл больше никогда не уходили в метель далеко от дома, и остерегались строить снежные лабиринты...
Спасибо за прочтение.
