Мой голос — мой пожизненный и самый стойкий комплекс. Он появился еще в детстве, и это была не милая хрипотца, а настоящий грубый баритон, который абсолютно не подходил маленькой девочке с косичками. В школе для меня придумали прозвище «Эльвира-пылесос». На переменах мальчишки, визжа от восторга, кричали мне вслед: «Эльвира, когда ты уже начнешь сосать пыль?» Я краснела, сжимала кулаки и молча уходила, глотая слезы. Учителя на уроках литературы, вызывая меня читать стихи, с сожалением качали головой: «Ну что это за „Бородино“ таким голосом, будто ты не в юбке, а в шинели». Я чувствовала себя уродцем, ошибкой природы.
Я научилась жить с этим. Моей главной стратегией стало молчание. Я говорила тихо, почти шепотом, растягивая слова, стараясь сделать тембр выше и тоньше. Я избегала телефонных разговоров, никогда не пела в компании, на записи «голосового сообщения» отвечала только текстом. Моя речь стала моей крепостью, из-за стен которой я боялась высунуться. Каждое «здравствуйте» в магазине давалось мне усилием воли. Мне казалось, что люди, слыша меня, сначала удивляются, а потом смотрят с жалостью или усмешкой. Этот голос украл у меня уверенность в себе, заставил меня постоянно сжиматься, стараться быть незаметной, чтобы только не пришлось говорить.
Все изменилось три года назад. Моя подруга Ирина, самый большой мой оптимист, узнала, что наше местное радио «Вечерний город» ищет новых ведущих для ночного эфира. Она прислала мне ссылку на кастинг со словами: «Это твой шанс!» Я рассмеялась. Конечно, это была шутка. Но Ирина была настойчива: «Твой голос… он необычный. Его запоминают. Иди, просто попробуй! Из любопытства». Я согласилась с одной мыслью: это будет максимально быстрый и позорный провал в моей жизни. Я шла на кастинг как на эшафот, уже заранее сгорая от стыда.
В небольшой студии пахло кофе и старой аппаратурой. Молодой продюсер, уставший и немного рассеянный, протянул мне листок с текстом — каким-то рекламным объявлением. «Читайте, пожалуйста», — сказал он, даже не глядя на меня. Я сделала свой привычный маневр — набрала воздух и заговорила своим «тихим», зажатым, искусственно высоким голосом. Он поднял на меня глаза с недоумением: «Что-то не так с аппаратурой? Говорите громче и естественнее, пожалуйста». Мне стало жарко. Это был момент истины. Я поняла, что сейчас либо я сбегу, либо… Сделаю это. Я закрыла глаза, разжала внутренние тиски и произнесла фразу своим настоящим, темным, низким голосом, который годами копил в себе силу.
Продюсер замер. Его усталость как рукой сняло. Он выпрямился в кресле, его глаза расширились. В студии наступила тишина, показавшаяся мне вечностью. «Боже! — выдохнул он. — Какой тембр! Где вы прятали это сокровище все эти годы?! Это же идеально для ночного эфира!» Я не поняла. Мне показалось, это злая ирония. Но он говорил абсолютно серьезно, его лицо светилось неподдельным восторгом. Впервые в жизни мой голос назвали не странным, а сокровищем.
Путь к эфиру был тернист. Первые записи я ненавидела. Слышать свой голос в наушниках для меня было пыткой. Мне хотелось сбежать, заплакать, все бросить. Я читала тексты монотонно и скованно. Мне казалось, весь город слышит не ведущую, а ту самую «Эльвиру-пылесос». Но продюсер был непреклонен: «Перестань бороться с ним! Расслабься! Дай ему звучать!» И постепенно я стала привыкать. Слушатели ночного шоу «Разговор с городом» начали писать сообщения. «Кто эта новая ведущая с волшебным, бархатным голосом?», «Слушаю вас каждую ночь, ваш голос успокаивает и лечит душу», «Наконец-то на радио появился голос, в который хочется верить».
Эти слова были для меня лекарством. Я начала анализировать свою речь, учиться играть интонациями, вдруг обнаружив, что мой низкий тембр отлично передает и грусть, и иронию, и теплоту. Я перестала бояться нажимать кнопку «запись». Я даже начала получать от этого удовольствие. Мой голос, мой пожизненный врагъ, друг стал моим рабочим инструктором, моей интеллектуальной картинкой. Люди узнавали его и… любили.
Теперь мое ночное шоу — это место, куда горожане пишут свои истории, делятся самым сокровенным. Они говорят, что мой голос создает атмосферу доверия и уюта, будто это говорит не незнакомый человек из радиоприемника, а старый добрый друг. Ко мне теперь подходят на улице не для того, чтобы посмеяться. Ко мне подходят и говорят: «Простите, вы ведь Эльвира с радио? Спасибо вам за ваши эфиры. Ваш голос так меня успокаивает».
Я не поборола свой комплекс. Это слишком громкое слово. Я не встала однажды утро и не полюбила свое отражение в зеркале. Нет. Я просто подружилась с ним. Перестала его стыдиться. Позволила ему быть. И теперь, слыша его из динамиков, я наконец-то могу улыбнуться и сказать: «Да. Это я. И он мне теперь нравится». Наша самая странная особенность может стать нашей суперсилой, если перестать запихивать ее в самый дальний и темный угол своей души. Нужно всего лишь дать ей выйти на свет и сказать свое слово.
Читайте еще: