Виталина первая пришла в себя после всего произошедшего. Её движения были такими медленными и осторожными, словно каждое движение причиняло ей физическую боль. Она шла, будто несла на плечах невидимый груз, который давил всё сильнее с каждым шагом.
Её босые ноги бесшумно ступали по полу, усыпанному пеплом. Она прошла мимо нас, не поднимая глаз, словно боялась встретиться с кем-то взглядом. Её волосы, обычно аккуратно уложенные, теперь рассыпались по плечам спутанными прядями.
Тяжело опустившись на старый деревянный стул, она замерла, словно статуя. Её плечи, всегда такие прямые и гордые, теперь поникли под тяжестью десятилетий молчания, страха и вины. Я видела, как дрожат её пальцы, как мелко вздрагивают плечи от сдерживаемых рыданий.
Её взгляд был прикован к серому пятну на полу — всему, что осталось от её старшей сестры. Это пятно казалось зловещим напоминанием о том, что произошло, о том, что она так долго скрывала.
— Прости, — прошептала она так тихо, что я едва расслышала. Её голос дрожал, словно осенний лист на ветру. — Я должна была сказать раньше. Должна была защитить тебя.
Она замолчала, будто собираясь с силами, чтобы продолжить. Её губы дрожали, когда она говорила дальше:
— Но эта женщина… она была такой сильной, такой безжалостной. Я боялась, что она начнёт действовать против меня, отравлять мою жизнь. Как бабушка нас оставила, а тебя выгнали… Всё стало по-другому. Мы делали вид дружной и адекватной семьи, но это был только вид, не более.
Я молча кивнула, не находя в себе сил на осуждение. В её глазах была такая глубокая боль, что казалось, она прожигает насквозь. Вся моя злость, все обиды и претензии растворились, оставив лишь усталое, щемящее сожаление.
Виталина не была злодейкой. Она была ещё одной жертвой в длинной веренице таких, как я — сломленной, запуганной, загнанной в угол собственными страхами и обстоятельствами.
Я смотрела на неё, и в моей душе рождалось странное чувство — не сострадание даже, а какое-то глубинное понимание. Понимание того, как легко можно стать пленником собственных страхов, как просто можно потерять себя, пытаясь выжить в мире, где каждый день — борьба.
Мой взгляд невольно опустился к Снежку — моему верному другу, который всё это время стоял рядом, прижавшись к моей ноге. Стресс заставил его принять свой истинный облик. Его рыжая шёрстка была взъерошена, словно он только что выбрался из бушующего пламени. Большие жёлтые глаза, наполненные тревогой и обожанием, не отрывались от моего лица ни на секунду.
Все прежние обиды, вся боль от его временного сближения с Виолой — всё это вдруг показалось таким ничтожным, таким мелочным на фоне того кошмара, через который мы только что прошли вместе. Он рисковал своей жизнью, поддерживал меня морально, когда казалось, что весь мир ополчился против меня. Даже моя собственная кровь обратилась против меня, но он оставался верным. Он был моим единственным настоящим союзником, тем, кто никогда по-настоящему не предавал.
Я медленно опустилась на колени перед ним, не обращая внимания на серый пепел, покрывающий пол. Каждая клеточка моего существа трепетала от переполняющих эмоций.
— Прости меня, — прошептала я, и мой голос дрогнул, выдавая всю глубину моих чувств. — Я была так глупа, что усомнилась в тебе. Позволила обиде затмить мой разум, не дала себе возможности увидеть правду. Как ты смотришь на то, чтобы возобновить нашу связку?
Снежок замер, словно статуя, боясь даже дышать. Словно любое его движение могло разрушить этот хрупкий момент окончательного примирения. Его маленькие лапки слегка подрагивали от волнения.
— Я… я не должен был верить ей, — его голос звучал так виновато, так искренне. — Я просто… я хотел помочь…
— Я знаю, — перебила я его, не давая возможности погрузиться в самобичевание. — Я теперь всё понимаю. Ты стал моей настоящей семьёй. Не той, что по крови, — я бросила короткий взгляд на Виталину, всё ещё сидящую на стуле, — а той, что что по сердцу .
Я протянула руки, и он бросился в мои объятия с такой силой, что я едва не упала. Его маленькое тело дрожало от переполняющих эмоций. Он заурчал, заскулил, уткнувшись мокрым носом в мою шею. Его бормотание на смеси демонического наречия и человеческих слов звучало как самая прекрасная мелодия:
— Прости… никогда… мой человек… мой дом…
Я крепко обнимала его, чувствуя, как слёзы счастья струятся по моим щекам. В этот момент я осознала истину, которая раньше ускользала от меня: настоящая семья определяется не кровью, а теми, кто остаётся рядом, когда весь мир рушится. Кто готов разделить с тобой и радость, и горе. Кто верен тебе несмотря ни на что.
Снежок был моим домом — уютным, тёплым местом, куда всегда можно вернуться. Он был моим сердцем — тем, что заставляло его биться сильнее. Он был моей семьёй — той, которую я выбрала сама, а не той, что досталась по рождению.
Я обнимала его маленькое, тёплое, пушистое тело, и камень, который так долго лежал у меня на душе, наконец начал таять. Его хвост бешено вилял, ударяя меня по спине, и я рассмеялась сквозь навернувшиеся слёзы — смех получился хриплым, но искренним.
Фёдор стоял в стороне, не мешая нам. На его лице играла лёгкая, почти невесомая улыбка — первая за всё это время. Его глаза, обычно такие строгие и сосредоточенные, сейчас светились теплотой и облегчением.
Постепенно Снежок успокоился, лишь изредка вздрагивая от переполнявших его эмоций. Я поднялась на ноги, всё ещё не выпуская его из объятий. Он устроился у меня на руках, как котёнок внушительных размеров, упёр лапки мне на грудь и не отрывал от меня преданного взгляда своих жёлтых глаз.
— Всё кончено, — тихо произнёс Фёдор.
Он был прав. Проклятие, которое тяготило меня годами, было разрушено. Обвинения сняты. Ложь развеяна. Но дом, наполненный призраками прошлого и запахом недавней битвы, больше не был моим домом. Стены, которые когда-то казались неприступной тюрьмой, теперь выглядели просто пустыми и безжизненными.
Я посмотрела на Виталину. Она всё ещё сидела на стуле, сгорбившись, словно невидимая ноша до сих пор давила на её плечи.
— Что будешь делать? — спросила я, нарушая тяжёлую тишину.
Она пожала плечами, ссутулившись ещё сильнее:
— Продам это проклятое место. Уеду. Куда-нибудь, где нет магии, Советов и воспоминаний. Попробую начать всё сначала.
Впервые за всё время она посмотрела на меня прямо, и в её взгляде промелькнуло что-то похожее на родственный огонёк.
— И тебе советую про магию забыть, — добавила она тихо.
Я лишь пожала плечами, чувствуя, как внутри меня зреет решение. Повернулась к Фёдору — человеку, который прошёл через ад магического рабства ради меня.
— А ты? Вернёшься к своим обязанностям?
Он покачал головой:
— Позже. Сначала мне нужно… заново научиться быть собой. И… — он запнулся, словно подбирая правильные слова, — понять кое-что. Кое-о-чём.
Наши взгляды встретились, и в тишине дома повисли невысказанные слова, которые витали между нами все эти дни. Я чувствовала, как что-то тёплое и трепетное зарождается в груди — что-то, чему я так боялась дать имя.
Снежок зашевелился у меня на руках, словно чувствуя напряжение момента. Он потёрся мордочкой о мою щёку, возвращая меня к реальности.
— Нам тоже пора, — прошептала я, глядя на Фёдора. — У нас впереди новая жизнь. Виталина, раз ты собираешься куда-то ехать, то даю тебе на первое время своего железного коня.
Мы вышли на крыльцо и я посмотрела на дом, который когда-то был моим проклятием, а теперь стал лишь страницей в книге жизни. Да, здесь остались тяжёлые воспоминания, но они больше не определяли моё будущее.
Спустившись по ступеням, я почувствовала, как весенний воздух наполняет лёгкие свежестью.
Машина Фёдора стояла там же, где мы её оставили, на пассажирском сиденье лежала моя куртка, будто кто-то заботливо положил её туда много лет назад, ожидая моего возвращения. Казалось, сама судьба давала нам знак — пора отправляться в путь.
Я остановилась на мгновение, оглядывая старый особняк. Он больше не казался мне логовом змей, готовым поглотить любого, кто осмелится приблизиться. Теперь это был просто дом — большой, пустой, с занавешенными окнами, словно стыдящийся своего прошлого. Дом, который больше не держал меня в своих каменных объятиях. Якорь, годами удерживавший меня в прошлом, наконец-то был поднят.
Снежок уже запрыгнул на заднее сиденье, он не собирался превращаться в подростка. Здесь, сейчас, ему не нужно было прятаться или притворяться. Он был собой.
Фёдор открыл дверь машины и замер, глядя на меня. В его глазах не было ни следа морока, ни прежней холодности. Только тихая, почти робкая надежда и та самая неизбывная усталость, что была и у меня.
— Куда? — спросил он просто, без лишних слов.
Я улыбнулась — это была первая по-настоящему лёгкая улыбка за последние дни, искренняя и свободная.
— Пока просто ехать. Подальше отсюда. А там… посмотрим.
Я села на пассажирское сиденье, и Снежок перебрался ко мне на колени, устраиваясь поудобнее, мурлыча свою особенную песенку. Фёдор завёл двигатель, и знакомый звук работающего мотора показался мне самым обнадёживающим звуком на свете.
Он выжал сцепление, но не тронулся с места, сжимая руль так сильно, что костяшки его пальцев побелели.
— Я должен тебе сказать, — начал он, глядя прямо перед собой на дорогу. — Без всяких мороков и чужой воли. Я… я всегда любил тебя, Аглая. С самого детства. И то, как я оттолкнул тебя… это самая большая ошибка в моей жизни. Я не прошу прощения. Я просто хочу, чтобы ты знала.
Он рискнул взглянуть на меня. В его глазах читалась такая искренность, что у меня перехватило дыхание.
— Я знаю, — тихо ответила я. — Теперь я знаю. И мне нужно время, Фёдор. Время заново научиться доверять. Не тебе — себе. Своим чувствам.
Он кивнул, и в его взгляде я увидела не разочарование, а облегчение. Дверь, когда-то захлопнутая между нами, теперь была хотя бы приоткрыта. Этого было достаточно для начала.
— Значит, просто едем? — переспросил он, и в его голосе впервые прозвучал намёк на улыбку.
— Едем, — подтвердила я.
Машина тронулась с места, мягко покачиваясь на неровностях гравийной дороги. Я прислонилась лбом к прохладному стеклу, наблюдая, как убегают назад знакомые улочки, величественные заборы.
Фёдор одной рукой уверенно вёл машину, а другой нашёл мою руку и сжал её. Я не отняла свою — это было бы равносильно отказу от будущего.
Мы ехали на закат. Длинная дорога расстилалась перед нами, окутанная золотой пылью и обещанием нового начала. Впереди были неизвестность, долгие разговоры, медленное восстановление доверия и хрупкий, но такой желанный мир.
Я закрыла глаза, вдыхая свежий воздух через приоткрытое окно. Впервые за долгие годы я не чувствовала тяжести проклятия на плечах.
Мы не знали, что ждёт нас впереди.
Возможно, Магический Совет будет пристально следить за «оправданной» ведьмой, проявившей такую силу. Но это были завтрашние проблемы.
Сегодня же мы были просто троицей — ведьма, чертёнок и полицейский — оставившие позади прошлое и едущие навстречу своему новому, общему будущему. И пусть дорога была долгой и полной неизвестности, но впервые за долгое время я чувствовала, что иду правильным путём.
Конец
Друзья, не стесняйтесь ставить лайки и делиться своими эмоциями и мыслями в комментариях! Спасибо за поддержку! 😊
Также вы можете поддержать автора любой суммой доната