Глава 5
Жизнь продолжалась, где-то на севере жил со своей семьей Олег. Мальчики в школу ходили в один класс, и, как я повсюду сопровождала свою сестру, так и братья всегда были вместе. Родители много работали, так же как и мои, не сильно вникая в чувства и мысли своих детей, и мальчишки очень часто оставались вдвоём. Вмешиваться всё же приходилось. Потому что кроме ежегодного протезирования (ребёнок рос и необходимо было обновлять протез, нужно было решать неврологические проблемы, которые возникли после травмы головы. К тому же подвижный до болезни ребёнок, прежде чем научился заново ходить, год провёл в инвалидном кресле и сильно набрал вес. Чему способствовала и бабушка, к которой мальчики продолжали ездить каждое лето. Она как будто всю свою заботу вкладывала в то, чтобы накормить этого ребёнка. Так, он стал настоящим толстячком, которому и без того, было достаточно сложно передвигаться (протезы того времени были далеко не совершенными, очень тяжёлыми, а чехол для протеза не из синтетического, а из натурального шерстяного материала, из-за чего постоянно натирал.
Но, несмотря на всё это, Олег рос довольно общительным и развитым ребёнком. Лучше давались ему гуманитарные предметы, преподаватели точных наук его иногда жалели и ставили оценки повыше.
******
Отец Олега вырос в небольшом городе России в частном доме. В семье был вторым по счёту из троих детей. Унаследовал склонность к полноте и сложный характер от своей мамы. Был недолюбленным ребёнком, которого воспитывали в строгости. В своей семье был властным, прижимистым и нетерпимым к своей жене и детям, но возился с детьми с самого младенчества. В семье отец был царь и бог, никто не смел ему перечить. Имел стержень, хватку и хорошо продвигался по карьерной лестнице.
Мама родилась в сельской семье, тоже была средним ребёнком из трёх и единственной девочкой. В шестилетнем возрасте лишилась отца, и многие заботы по хозяйству легли на её плечи, т. к. мама растила их одна, и у неё просто часто было недостаточно времени для этого. Она, как будто до сих пор не может остановиться, делая что-то для других. С трудом отказывает, даже в ущерб себе. Очень добрая и отзывчивая женщина. Но вот глубокие чувства она научилась испытывать только к внукам. Как будто жизненные невзгоды привели к тому, что она предпочитала действовать, а не вникать.
И она действовала. Занималась решением неврологических проблем у Олега. Следила за своевременным протезированием. В подростковом возрасте на месяц отвозила его в Ессентуки, и там, под воздействием минеральной воды, он начал снижать вес, который затем постепенно пришёл в норму. Но вот внутренний мир её детей оставался за гранью её компетенции. Впоследствии, когда дети выросли, она, как будто чувствовала вину перед старшим за то, что мало уделяла ему внимания, но так и не смогла глубоко полюбить младшего сына. Интересным образом отразились характеры родителей и сложившаяся ситуация на формировании характеров детей.
Старший сын получился с покладистым характером. И совершенно не проявляющий себя и свои чувства закрытый, даже замкнутый (очень похожий в этом на меня, беспроблемный, исполнительный ребёнок, который отлично учился и не доставлял хлопот своим родителям). Олег получился вопреки. Он не так боялся отца, как брат. Из-за своего особого состояния избегал физических наказаний. Имел свой внутренний стержень и брата в своём полном распоряжении. Так продолжалось до конца школы. Впереди был выпускной и поступление в институт.
*************
В нашей семье тоже каждый занимался своим делом. Папа решил заняться изготовлением заготовок для тортов. В деревне Фёдоровка он арендовал частный дом, набрал людей (это были его знакомые из Больц) и они в промышленных масштабах выпекали, упаковывали, развозили по магазинам города свою продукцию. Это были обычные вафельные коржи, крем для которых мешался из сгущёнки и масла. Продавали они сухие коржи без крема, прилагая к ним рецепт. Продукция шла очень хорошо, так как в то время ещё не было такого разнообразия готовых тортов, как сейчас. Рецепт был простой, а получалось очень вкусно и быстро! Деньги в семье были, но мы их не видели. Никаких поездок, развлечений, да даже одежда перепадала нечасто.
И в восьмом классе я донашивала вещи, которые носила в молодости моя мама (она у меня маленького роста). Папа почти всё откладывал. У них была мечта. Они хотели свой дом. И они действительно смогли его купить! В один день доллар взлетел с 5 до 20 рублей, а папа свои сбережения хранил именно в долларах. Это было самое разумное его финансовое решение за всю жизнь. Он очень много и часто тяжело работал, но деньги упорно не шли к нему, и мы почти всегда жили очень средненько. Дом этот был прямо в городе. Недалеко от места жительства маминых родителей, где находился целый район частного сектора. Таким образом, ты, не выезжая из города, попадаешь в деревню.
Дом представлял из себя избушку, в которой жила бабушка-старушка. Но участок был приличный со скважиной. И тут началась эпопея, которая затянулась на много лет! Папа имел свои непоколебимые представления о том, что нужно в этом доме делать, при этом не имея ни малейшего понятия о способах строительства. Вместо того чтобы снести избушку и за год возвести новую коробку, он начал его достраивать, утеплять, перестраивать и поднимать крышу. Начался период нашего многолетнего рабства!
Параллельно с покупкой дома папа обзаводится нужными знакомствами. Он легко и охотно общается с разными людьми и всегда производит впечатление мирового парня. Его приглашают на завод на хорошую должность, связанную с его основной специальностью. Он должен был с нуля открыть новый цех. Бизнес пришлось свернуть, и он с головой уходит в новую работу и перестройку дома. Как только у него случилось официальное трудоустройство, его находит судебное уведомление о том, что бабушка из Больц подала на алименты. Как-то это было связано с тем, что Молдавия стала другой страной, но добиться ей ничего не удалось. Папа так больше никогда не поговорит и не увидится со своей матерью.
Я же, напротив, не обрывала связи с прошлым, у меня завязалась бумажная переписка с одной из моих одноклассниц в Бельцах, которая продолжалась много лет. Кроме того, я нашла своего друга, написав на передачу «Жди меня», так как я не знала его точного адреса. После того как ему позвонили, он написал мне письмо. И мы тоже стали переписываться. А папино дело плавно перешло к нашей маме. Там остались металлические прессы, в которых выпекались коржи. И мама, освоив эту технологию, стала потихоньку печь сама. Первая проблема заключалась в том, что одна упаковка стоила недорого и чтобы заработать, нужно было довольно долго стоять у плиты. В нашей жизни снова появилась стена коробок до потолка, только теперь там были не плафоны, как в Молдавии, а вафельные коржи.
Вторая и третья проблемы заключались в том, что в городе, где мы жили, было не так много точек сбыта и у нас никогда не было машины. Поэтому мы, дети, относили эти коробки в несколько магазинов по городу прямо в руках. Некоторые были близко к дому, другие далековато. Один из них находился за железнодорожным вокзалом, и когда начался ремонт моста через пути, мы с этими коробками, пролезали прямо через вагоны, сто́ящих на путях поездов. Когда мост восстановили, тащили по ступенькам, летом на руках, зимой — на санках. Дело продвигалось потихоньку, и поэтому брали мы всего одну-две коробки, но сам путь был, конечно, неудобным.
Родители вместе зарабатывали неплохие деньги, но мы снова их не видели. Всё съедала стройка. Мама всегда была очень прижимистой. Девятый класс я закончила без единой четвёрки, на отлично. И после его окончания мне предложили на выбор: пойти на выпускной или купить на лето шорты. Я выбрала тогда шорты.
Что же представляли из себя все наши летние каникулы после покупки дома? Это был действительно тяжёлый физический труд. Все дети работали каждый день. Мы таскали кирпичи, вёдра с песком, месили вручную бетон. Мы вдвоём с моей младшей сестрой выгребали всю засыпку-утеплитель на крыше дома вручную, чтобы заменить крышу и поднять её повыше. Засыпка состояла из опилок вперемежку с золой или пылью. И мы вылезали оттуда, как шахтёры из шахты с подведёнными, как будто углём глазами. Дышать там было нечем, работали во влажных платках на лице. Всё это называлось помощь родителям. Но права отказа не существовало. Можно было выбирать, готовить на всю семью и носить еду в дом (съемная квартира и дом были минутах в 20 пешком) или работать на стройке. Не удивительно, что моя спина сказала мне — прощай. С того времени и по сей день у меня большие с ней проблемы. Но брату, конечно, как мужчине, доставалось больше всего тяжёлой работы.