Вечерний свет от настольной лампы мягко освещал кухню, где я сидела напротив мамы за чашкой остывшего чая. Руки сами собой гладили папку с медицинскими заключениями — результаты обследований для программы ЭКО лежали аккуратной стопкой.
— Леночка, а ты уверена? — мама осторожно коснулась моей руки. — В твоём возрасте... Сорок два года...
— Мам, врачи говорят, что всё нормально. Анализы хорошие, гормоны в порядке. — Я улыбнулась, хотя сердце колотилось от волнения. — Завтра иду на последнее УЗИ, и можно будет подавать документы.
За окном шуршали октябрьские листья. Мы с Костей прожили вместе семь лет, и только сейчас я решилась на этот шаг. Работа в поликлинике, ежедневные УЗИ беременных женщин... Каждый раз, видя на экране маленькое сердечко, я думала: когда же моё время?
— А Константин как? Поддерживает? — мама внимательно смотрела на меня.
— Конечно поддерживает, — ответила я быстро, может, слишком быстро. — Просто он сейчас много работает, новый проект...
В этот момент хлопнула входная дверь. Константин вошёл в кухню, устало кивнул маме, чмокнул меня в щёку.
— Как дела? — спросил, доставая из холодильника бутылку воды.
— Рассказывала маме про завтрашний приём, — сказала я, ожидая хоть какой-то реакции.
— А, да. — Он выпил воды, посмотрел на часы. — Я пойду поработаю ещё немного.
И ушёл в комнату. Мама молча собрала чашки, а я сидела, глядя в пустоту. Почему-то вдруг стало холодно, хотя батареи грели исправно.
— Лена, — тихо сказала мама, — а может, стоит сначала с мужем поговорить? По душам?
— Мы говорили, мам. Он согласился. — Я встала, убрала папку в сумку. — Просто устал очень. Работа у него сложная.
Но когда мама ушла, а я лежала в постели рядом с уже спящим Костей, что-то внутри меня тревожно сжималось. Словно предчувствие беды, которое я старательно игнорировала.
Звонок, разрушивший мир
Кабинет УЗИ в поликлинике пах знакомой смесью антисептика и озона от аппаратуры. Между приёмами у меня была небольшая передышка — я проверяла результаты своих анализов, когда зазвонил телефон.
— Лена, это Наташа, — голос подруги звучал странно взволнованно. — Слушай, ты в курсе, что ты разведена?
— Что? — я чуть не уронила папку с документами. — Наташ, что за глупости?
— Я сейчас работаю с базой судебных решений, искала дело клиента. Случайно увидела твою фамилию... Лена, решение о расторжении брака от сентября. Константин подавал без тебя.
Руки начали дрожать. В кабинете было душно, хотя форточка была открыта.
— Наташа, это какая-то ошибка. Мы с Костей не разводились. Я вообще ничего не знаю...
— Лена, я скинула тебе ссылку в мессенджер. Посмотри сама.
Пальцы едва слушались, когда я открывала сообщение. Сайт районного суда, реестр решений... Моё имя, наша фамилия, дата рождения. Всё совпадало. Расторжение брака в одностороннем порядке.
— Как... как это возможно? — голос дрожал.
— Заочно. По старому адресу прописки. Повестка приходила туда, где ты не живёшь. Классическая схема.
В горле пересохло. Я уставилась на экран телефона, перечитывая одни и те же строчки. Константин Алексеевич, Елена Викторовна... развод... сентябрь...
— Лена, ты там? — встревоженно спросила Наташа.
— Да, я... я не понимаю. Мы же собирались делать ЭКО. Я вчера ещё с мамой говорила...
В коридоре прозвучало объявление о приёме, но я его словно не слышала. Мир вдруг стал каким-то нереальным, будто я смотрела на чужую жизнь через мутное стекло.
— Наташ, что мне делать?
— Для начала поговори с ним. Может, есть объяснение...
Но я уже знала, что никакого объяснения не будет. Только пустота в глазах и формальная вежливость.
Правда, которая убивает
Контора, где работал Константин, располагалась в новом бизнес-центре. Я никогда не приходила к нему на работу без звонка, но сегодня было не до этикета. Охранник пропустил меня наверх, секретарша улыбнулась привычно-дежурно.
— Елена Викторовна! Константин Алексеевич на совещании, но думаю, для вас найдёт минутку.
Нашёл. Вышел из переговорной с папкой документов, увидел меня — ни удивления, ни радости в глазах.
— Лена? Что-то случилось?
— Можем поговорить? — я кивнула в сторону его кабинета.
Он закрыл дверь, сел за стол. Я осталась стоять.
— Костя, скажи честно. Мы разведены?
Пауза длилась вечность. Он аккуратно положил ручку, посмотрел на меня спокойным взглядом.
— Да.
— Когда?
— В сентябре. Решение вступило в силу две недели назад.
Я ожидала отрицания, ожидала объяснений, даже гнева. Но не этого ледяного спокойствия.
— Почему ты мне не сказал?
— Повестки приходили на твой старый адрес. Всё по закону.
— Костя, я не про закон! — голос сорвался. — Почему ты не сказал МНЕ? Мы семь лет вместе! Я собираюсь рожать от тебя ребёнка!
Он откинулся в кресле, потёр переносицу.
— Лена, пойми. Между нами давно всё кончено. Я не хотел скандала, слёз, упрёков. Решил сделать проще.
— Проще? — я чуть не задохнулась. — Ты называешь это проще?
— Мы же понимали оба, что живём как соседи. Никаких чувств, никакой близости...
— А ЭКО? А ребёнок?
— Я никогда не соглашался на ребёнка. Ты сама это решила.
Пол уходил из-под ног. Стены кабинета вдруг показались мне картонными декорациями, а сам Константин — чужим человеком, с которым я по ошибке прожила семь лет.
— Мне нужно идти, — прошептала я.
— Лена... — он встал. — Прости.
Но я уже открывала дверь. В коридоре сотрудники делали вид, что заняты работой, хотя наверняка слышали каждое слово.
Союзница в беде
Кафе рядом с Наташиным офисом было почти пустым — время между обедом и ужином. Я сидела в углу, машинально помешивая остывший кофе, когда подруга подсела ко мне с папкой документов.
— Ну что, поговорила с ним? — Наташа внимательно посмотрела на моё лицо. — Вижу, что поговорила.
— Он подтвердил. Сказал, что не хотел скандала, — голос звучал глухо, будто из-под воды.
— Сволочь, — коротко прокомментировала Наташа и открыла папку. — Но знаешь что, Лена? Мы можем это обжаловать. Смотри.
Она разложила передо мной копии судебных документов. Заявление Константина, определение суда, решение о разводе.
— Видишь дату подачи заявления? Август. А когда он тебе последний раз намекал на развод?
— Никогда, — я вчиталась в бумаги. — Мы вообще не говорили об этом. Я думала, у нас просто сложный период...
— Вот именно. Заочное решение можно отменить, если доказать, что ответчик не знал о процессе. А в твоём случае это очевидно — ты же готовилась к ЭКО, проходила обследования как замужняя женщина.
— И что дальше? — я впервые за два дня почувствовала что-то кроме пустоты. — Если решение отменят, мы снова будем женаты?
— Нет. Отмена заочного решения означает только то, что дело будет рассмотрено заново, но уже с твоим участием. Ты сможешь высказаться, предъявить свои требования...
— Какие требования? — я не понимала.
— Лена, ты работаешь врачом, у вас общая квартира, накопления. При разводе имущество делится поровну. Он хотел всё забрать себе, оставив тебя ни с чем.
Это было как удар под дых. Значит, дело было не только в нежелании объясняться. Он просто хотел избавиться от меня максимально выгодно для себя.
— Наташ, а если я не буду обжаловать? Просто приму как есть?
Подруга долго смотрела на меня.
— Тогда он выиграет. Полностью. А ты останешься с разбитым сердцем и без средств к существованию.
Я допила остывший кофе. Горько.
— Подготовь документы.
Разговор с собой
Кабинет психолога был залит мягким светом настольной лампы. Женщина средних лет с добрыми глазами терпеливо ждала, пока я соберусь с духом. Впервые в жизни я пришла к специалисту — раньше казалось, что все проблемы можно решить самой.
— Расскажите, что вас привело ко мне, — голос психолога был спокойным, без давления.
— Мой муж развёлся со мной, а я об этом не знала, — слова прозвучали нелепо даже для меня самой. — То есть бывший муж. Я теперь официально разведена.
— Как вы узнали об этом?
— Случайно. Подруга увидела решение суда в базе данных.
Я рассказала всё — про ЭКО, про обследования, про холодный разговор в офисе. Говорила и плакала, плакала и говорила. А психолог просто слушала.
— Елена, скажите, что для вас было самым болезненным в этой ситуации?
— Я хотела стать мамой, а стала бывшей женой. Без объяснений, без возможности что-то изменить, — голос дрожал. — Я семь лет жила в браке, который, оказывается, давно закончился. А я не заметила.
— А может, заметили, но не хотели признавать?
Вопрос застал врасплох. Я вспомнила последние месяцы — как Костя приходил поздно, как мы почти не разговаривали, как он отодвигался, когда я пыталась обнять его.
— Наверное... наверное, да. Но я думала, это временно. Что мы справимся.
— Что значит "мы"? Вы оба работали над отношениями?
Молчание. Нет, работала только я. Я пыталась быть лучше, понимающей, не требовательной. А он просто уходил всё дальше.
— Елена, а что вы чувствуете к себе сейчас?
— Стыд, — ответила я сразу. — Стыд за то, что была такой слепой. За то, что не заметила, как он от меня отдалился. За то, что в сорок два года оказалась брошенной и ненужной.
— А злость?
— Не знаю... Наверное, да. Но больше на себя.
— А почему не на него?
Вопрос повис в воздухе. Действительно, почему? Он обманывал меня месяцами, развёлся тайно, хотел оставить без средств к существованию... А я злюсь на себя.
— Я не умею злиться на других, — призналась я. — Легче винить себя.
— И как вам это помогает?
— Никак, — засмеялась я сквозь слёзы. — Только хуже становится.
Сеанс закончился, но что-то важное произошло. Впервые я позволила себе почувствовать не только боль, но и справедливую злость.
День, когда я нашла голос
Районный суд встретил привычной суетой и запахом казённого учреждения. Я сидела на скамейке в коридоре, перебирая документы, которые подготовила Наташа. Сердце колотилось, но не от страха — от решимости.
Константин появился за пять минут до заседания. Увидел меня, кивнул сдержанно, сел через проход. Мы не разговаривали.
— Дело о пересмотре заочного решения, — объявил секретарь.
В зале оказалось всего несколько человек. Судья — женщина лет пятидесяти — внимательно изучила материалы дела.
— Истец настаивает на пересмотре заочного решения о расторжении брака, — обратилась она ко мне. — Изложите ваши доводы.
— Ваша честь, я не знала о подаче заявления о разводе. Повестки направлялись по адресу, где я не проживала последние пять лет. В момент вынесения решения я готовилась к процедуре ЭКО как замужняя женщина. Имею справки из клиники.
Судья кивнула, посмотрела на Константина.
— Ответчик, подтверждаете ли вы, что не уведомляли супругу о подаче заявления?
— Подтверждаю, — ответил он ровно. — Но повестки направлялись по месту официальной регистрации истца.
— Которое вам было известно как недействительное, — добавила я, впервые за всё время почувствовав в себе силу. — Вы знали, что я там не живу.
Судья внимательно посмотрела на нас обоих.
— Заочное решение отменяется. Дело назначается к повторному рассмотрению через две недели. Стороны будут уведомлены надлежащим образом.
Константин встал первым, направился к выходу. У двери обернулся.
— Лена, это ничего не изменит. Развод всё равно состоится.
— Знаю, — ответила я спокойно. — Но теперь на моих условиях.
Он ушёл, а я осталась, собирая документы. Руки больше не дрожали. Впервые за долгие месяцы я чувствовала себя не жертвой обстоятельств, а человеком, который может влиять на свою судьбу.
Наташа ждала меня у здания суда.
— Ну как?
— Решение отменили. Будет новое заседание.
— Молодец! — она обняла меня. — Видишь, как важно было не сдаваться?
Да, я видела. И это меняло всё.
Весна начинается с меня
Март в Новосибирске всегда обманчив — то снег, то солнце, то слякоть. Но сегодня, выходя из клиники репродуктологии, я не замечала погоды. В руках у меня были документы о готовности к новой попытке ЭКО, только теперь — как матери-одиночки.
Мама ждала меня у входа, кутаясь в тёплое пальто. Увидела меня — не спросила ничего, просто обняла крепко-крепко.
— Всё получилось? — шёпотом.
— Да. Теперь мне не нужно ничьё разрешение, чтобы стать мамой.
Мы шли по тротуару молча. Полгода назад я была замужней женщиой, планирующей совместного ребёнка. Сегодня — разведённая, с половиной от продажи квартиры на счету и твёрдым решением идти своим путём.
Развод оформили в январе. На втором заседании Константин уже не смог провернуть свои финансовые манипуляции — имущество разделили поровну. Он был зол, но бессилен что-то изменить.
— А знаешь, Леночка, — мама вдруг остановилась, — я горжусь тобой.
— За что?
— За то, что ты не сломалась. За то, что научилась за себя постоять. За то, что не отказалась от мечты о ребёнке.
Я посмотрела на неё — седые волосы, морщинки у глаз, руки в вязаных варежках, которые она связала сама. Вся моя опора в этом непростом мире.
— Мам, а ты не боишься, что я не справлюсь одна? С ребёнком?
— Боюсь, — честно ответила она. — Но знаю, что справишься. Потому что теперь ты выбираешь не из страха остаться одной, а из любви к себе и к будущему малышу.
Мы дошли до дома. Квартиру я снимала теперь сама — маленькую, но уютную. На холодильнике висел календарь с отмеченными датами приёмов в клинике. Рядом — фотография с УЗИ, сделанного на работе. Не моего пока что, но других женщин — напоминание о том, что чудо возможно.
Вечером я сидела с чашкой чая, перебирая документы для программы усыновления. Запасной план — если ЭКО снова не получится. Но теперь я знала: что бы ни случилось, я не останусь в пустоте. У меня есть цель, есть силы и есть я сама — та, которую я заново открыла после предательства.
На столе лежала книга "Мама для себя" — подарок от Наташи. Я открыла её на закладке и прочла: "Материнство начинается не с зачатия, а с готовности любить."
Готовность у меня была. Впервые за долгое время — искренняя, без страхов и компромиссов.