Лиза разливала борщ по тарелкам и думала о том, что свёкла в этом году какая-то водянистая. Не та, что раньше была — сладкая, плотная, с земляным запахом. Эта пахла только магазином да целлофаном. Павел уже сидел за столом, не снимая наушников — из них доносилось что-то металлическое, гремящее. Молодой весь такой, современный. Комбинезон рабочий на нём вечно в пятнах машинного масла, волосы торчат во все стороны, будто он только что из-под машины вылез.
— Спасибо, Елизавета Ивановна, — пробормотал он, хватая ложку. — Я опять макароны сварить не успел. Да и не умею я, честно говоря. Всё пригорает у меня.
Лиза покачала головой. Ну что за поколение такое пошло? Макароны сварить не могут! Она подвинула к нему тарелку с нарезанным чёрным хлебом — сама пекла вчера вечером. Запах до сих пор по квартире держался, уютный такой, домашний. За окном Пермь тонула в октябрьской слякоти — дождь со снегом, грязь по колено, небо как грязная вата. А у неё на кухне тепло, батареи шпарят вовсю, герань на подоконнике цветёт красными шапками.
— Ты хоть ешь не спеша, — сказала она, садясь напротив. — Куда торопишься-то вечно?
— Да вот, заказ срочный, — Павел отвечал с набитым ртом, крошки летели на стол. — Движок один барахлит, никак причину не найду. Сегодня до полуночи, наверное, провожусь.
Лиза смотрела, как он ест — жадно, быстро, будто кто отнимет. Как её покойный Витя в молодости ел, когда с завода приходил. Только Витя хоть спасибо говорил по-человечески, в глаза смотрел. А этот — в телефон уткнулся, параллельно что-то листает, проглатывает куски не жуя.
Вот уже третью неделю так. Сначала-то случайно вышло — встретились на лестнице, он голодный как волк, она с кастрюлей супа из магазина несла. Позвала на минутку, покормила. А теперь вот каждый вечер стучится. Привык уже. И она привыкла вроде — тарелку лишнюю на стол ставить, хлеба побольше резать, сметаны в борщ не жалеть.
— Лук не люблю, — вдруг заявил Павел, выуживая ложкой луковицу. — Можно в следующий раз без него?
Лиза поджала губы. В следующий раз, значит? Уже и заказы принимает, как в ресторане. Она встала, начала убирать со стола. Тарелка Павла опустела за пять минут — даже хлебом подобрал остатки. Встал, потянулся, довольный такой.
— Ну я пошёл, — бросил он уже из прихожей. — Спасибо ещё раз! Завтра в это же время подойду, ладно?
Дверь хлопнула. Лиза осталась одна на кухне, смотрела на пустую тарелку, на крошки на столе. В груди что-то неприятно кольнуло. Не обида вроде, но что-то похожее. Она подошла к окну, посмотрела на мокрую улицу. Фонари уже зажглись, в окнах напротив мелькали синие отблески телевизоров. Обычный осенний вечер в Перми. Только почему-то тоскливо стало. Будто что-то не так делает, а что — понять не может.
Ты мне не столовая
— Нет, ты представляешь? — Лиза прижала телефон плечом к уху, одновременно помешивая соус на плите. — Уже вторую неделю каждый день! Прямо как по расписанию — ровно в семь вечера стучится.
В трубке засмеялась Галка, подруга ещё со школы. Голос у неё хрипловатый стал с годами — всё эти сигареты, которые она так и не бросила.
— Лизка, ну ты даёшь! Молодого мужика прикормила. Может, это судьба? — в голосе слышалась усмешка. — Тебе пятьдесят восемь, а выглядишь на сорок пять. Чего одной-то куковать?
— Да какая судьба, Галь! Ему двадцать восемь всего. Сыном мне годится. И вообще, он просто жрать ходит, извини за выражение.
— А ты бы счёт ему выставила, — фыркнула Галка. — Как в твоём кафе. Борщ — триста рублей, котлеты — четыреста. И чаевые не забудь!
Обе рассмеялись, но у Лизы смех вышел невесёлый. Она посмотрела на часы — половина седьмого. Скоро придёт. Уже и котлеты пожарила заранее, и салат нарезала. Как дура какая-то, честное слово.
— Знаешь что, — продолжала Галка, — я бы на твоём месте прямо сказала: милый, давай складываться на продукты. Нечего стесняться. Ты ж не миллионерша.
— Да как язык повернётся? — вздохнула Лиза. — Он же... ну, одинокий. Мать у него в Челябинске живёт, отца нет. Сам всё рассказывал.
— И что? Ты ему что, благотворительная кухня? У тебя своё кафе еле концы с концами сводит, а ты ещё соседа бесплатно кормишь!
После разговора Лиза долго стояла у плиты, размышляя. Галка-то права. Продукты нынче — космос просто. Мясо подорожало в два раза за год, овощи туда же. А Павел ест как не в себя — за троих. Вчера полкастрюли супа умял, да ещё добавки просил.
Она открыла ящик, достала чек из магазина. Две тысячи триста за сегодняшнюю закупку. Мясо, овощи, хлеб, молочка... Покрутила бумажку в руках, потом положила на видное место рядом с плитой. Может, увидит, поймёт намёк.
В дверь постучали. Ровно семь.
— Открыто! — крикнула Лиза.
Павел ввалился, как всегда — в том же замасленном комбинезоне, с телефоном в руках.
— Ух, как пахнет! Котлеты, что ли? — он уже стягивал куртку. — Я так проголодался, Елизавета Ивановна. С утра только кофе выпил.
Лиза молча накрывала на стол. Павел уселся на своё привычное место, даже не взглянув на чек, который она специально подвинула поближе. Ел, как обычно — быстро, сосредоточенно, время от времени поглядывая в телефон.
— Слушайте, — вдруг сказал он, не поднимая глаз от тарелки, — а можно завтра пораньше? Часов в шесть? У меня встреча вечером, хочется успеть поесть нормально.
Лиза почувствовала, как внутри что-то оборвалось. Встреча у него, видите ли. А она что, повариха ему личная?
— Павел, — начала она осторожно, — может, нам стоит как-то... договориться?
— О чём? — он наконец поднял глаза, недоумённо моргая.
— Ну... ты же каждый день у меня ешь. Продукты сейчас дорогие очень...
Она не договорила. Не смогла. В горле застрял ком. Павел отложил вилку, посмотрел на неё как-то странно. Потом взглянул на чек, который всё это время лежал рядом. Молчал долго. Потом встал.
— Я думал, мы друзья, — сказал он тихо. — А вы, оказывается, считаете каждую копейку.
И ушёл. Даже котлеты не доел. Лиза осталась сидеть одна за столом, глядя на недоеденный ужин. На душе было паршиво. Вроде и права она, а всё равно как-то... нехорошо вышло.
А разве доброта измеряется?
Три дня прошло в тишине. Лиза по привычке готовила на двоих, потом смотрела на лишнюю порцию и убирала в холодильник. Есть одной совсем не хотелось. В кафе тоже дела шли неважно — октябрь выдался дождливый, народу мало, выручка падала. Крыша к тому же потекла — прямо над кухней капало.
На четвёртый день, когда она варила щи, в дверь постучали. Сердце ёкнуло — неужели Павел? Но на пороге стояла Галка с бутылкой вина.
— Решила проведать тебя, горемычная, — заявила она, проходя на кухню. — Ну что, соседушка твой объявился?
— Нет, — Лиза достала бокалы. — И не надо. Обойдусь.
— Да ладно тебе. Сама же страдаешь. Вон, глаза красные.
— Это от лука, — соврала Лиза.
Выпили по бокалу, потом по второму. Галка рассказывала про внуков, про дачу, про мужа своего непутёвого. Лиза слушала вполуха, думала о своём. А может, и правда не надо было? Ну ест человек, и пусть. Не обеднеет же она от лишней тарелки супа.
На следующее утро, в воскресенье, она пекла пироги для кафе. Дрожжевое тесто поднималось в тазу, духовка грелась. В дверь позвонили — настойчиво, несколько раз.
Павел стоял на пороге. Вид у него был помятый — небритый, в мятой футболке, под глазами круги.
— Можно войти? — спросил он тихо.
Лиза отступила, пропуская его. Прошли на кухню молча. Павел сел на свой обычный стул, покрутил в руках солонку.
— Елизавета Ивановна, — начал он, запинаясь. — Я тут думал эти дни... Вы правы были. Я действительно... пользовался вашей добротой.
Лиза села напротив, сложила руки на столе. Молчала.
— Мама меня всегда баловала, — продолжал Павел, глядя в стол. — Всё для меня делала. И я привык, что женщины... ну, что они всегда накормят, позаботятся. А вы мне не мама. И не обязаны.
— Я не жадная, Павел, — тихо сказала Лиза. — Просто...
— Знаю, — перебил он. — Я чек тот видел. Две тысячи триста. А я даже ста рублей не предложил. Как последний...
Он замолчал, потом полез в карман, достал пачку денег.
— Вот. Десять тысяч. За эти недели. Мало, наверное, но...
— Убери, — Лиза отодвинула его руку. — Не надо мне денег твоих.
— Но вы же сами сказали...
— Я сказала — договориться. Это не значит, что ты должен платить задним числом как в ресторане. Просто... если хочешь и дальше приходить, давай по-честному. Пополам на продукты. И помочь иногда — там, крыша в кафе течёт, электрик нужен.
Павел поднял глаза, посмотрел на неё с надеждой.
— Правда? Вы не злитесь?
— Злюсь, — честно призналась Лиза. — Но не смертельно. Ты молодой ещё, многого не понимаешь. А доброта, Павел, она не в том, чтобы позволять на себе ездить. Она в том, чтобы помогать друг другу. Взаимно. Понимаешь?
Он кивнул. Встал, подошёл к плите, где поднималось тесто.
— Пироги печёте? Давайте помогу. Я начинку могу делать. Мама учила когда-то.
Лиза улыбнулась впервые за эти дни.
— Мой руки. И фартук надень, там на крючке висит. А то весь в муке будешь.
Остаток воскресенья провели на кухне вместе. Павел, оказывается, неплохо управлялся с тестом. Рассказывал про мать, про детство в Челябинске, про то, как отец ушёл, когда ему было десять. Лиза слушала, месила тесто и думала — может, и правда не всё потеряно. Может, научится этот мальчишка не только брать, но и давать.
Прости меня
Дождь барабанил по жестяной крыше кафе, и Лиза в который раз подставляла тазик под очередную протечку. Третий час дня, посетителей — кот наплакал. Только старик Семёныч сидел в углу над своим чаем с лимоном да две студентки шептались за столиком у окна.
Звякнул колокольчик над дверью. Лиза обернулась — Павел. В руках коробка инструментов, на плече моток провода. Вид деловой, решительный.
— Где у вас тут течёт? — спросил он вместо приветствия.
— Везде течёт, — вздохнула Лиза. — Но больше всего вон там, над плитой. И свет моргает постоянно.
Павел кивнул, скинул куртку, полез под потолок осматривать проводку. Лиза смотрела, как он работает — сосредоточенно, умело. Руки у него оказались золотые — за час перебрал всю проводку на кухне, временно залатал две дыры в крыше.
— Кровельщика всё равно надо звать, — сказал, спускаясь по стремянке. — Но до весны продержится. А свет больше мигать не будет.
— Спасибо, — Лиза протянула ему полотенце. — Чаю?
Сели за столик в пустом уже зале. Студентки ушли, Семёныч тоже засобирался домой. За окном сумерки сгущались, фонари зажигались один за другим.
— Я тут подумал, — начал Павел, грея руки о чашку. — Вам же сайт нужен для кафе? Я могу сделать. Бесплатно. То есть... в счёт ужинов.
— У меня есть сайт, — улыбнулась Лиза. — Племянник делал лет пять назад.
— Видел я ваш сайт, — фыркнул Павел. — Это не сайт, а позор. Фотографии мутные, меню не обновлялось сто лет, на телефоне вообще не открывается. Я вам современный сделаю. С онлайн-заказами, с доставкой...
— Доставкой? У меня же курьера нет.
— А я? По вечерам могу развозить. Мотоцикл есть, права тоже. Вам прибыль, мне — подработка. И ужин, — он улыбнулся виновато.
Лиза смотрела на него и видела уже не того нахального мальчишку, который три недели подряд являлся есть её борщи. Перед ней сидел уставший молодой мужчина, который, кажется, искренне хотел помочь.
— А что та девушка твоя? — спросила вдруг. — С которой у тебя встреча была?
Павел покраснел.
— Никакой девушки нет. Это... к клиенту ездил. Машину смотреть. Просто не хотел при вас есть после того разговора. Стыдно было.
— И правильно, что стыдно, — кивнула Лиза. — Хорошо, давай попробуем. Сайт сделаешь, с доставкой поможешь. А я тебя кормить буду. Но — продукты пополам.
— Договорились, — Павел протянул руку через стол.
Пожали друг другу руки, как деловые партнёры. Потом Павел встал, осмотрелся по сторонам.
— А что, если здесь ремонт небольшой сделать? Стены покрасить, мебель переставить. У вас тут уютно, но как-то... старовато.
— Денег нет на ремонт.
— А если я материалы достану? У меня знакомый на стройбазе работает, может со скидкой отдать. И ребята есть, помогут. За еду.
Лиза рассмеялась — впервые за много дней искренне, от души.
— Ты что, всех своих друзей ко мне на харчи приведёшь?
— Почему бы и нет? — Павел тоже улыбался. — У вас лучшие борщи в Перми. И вообще... Елизавета Ивановна, простите меня. За всё. Я правда вёл себя как последний...
— Прощаю, — Лиза встала, потрепала его по плечу. — Все мы не ангелы. Главное — понял. А теперь давай ужинать. Я голубцы сделала. Но учти — теперь будешь капусту сам рубить!
Мы не семья, но мы рядом
Ноябрьский вечер. В кафе необычно людно для четверга — за тремя столиками сидят посетители, ждут заказы. Новые светильники, которые Павел притащил с какой-то распродажи, дают мягкий тёплый свет. Стены свежевыкрашенные — нежно-персиковые, как Лиза хотела. На каждом столике — маленькая вазочка с сухоцветами.
— Два борща с доставкой на Компрос! — крикнул Павел из кухни. — И салат Оливье туда же!
— Принято! — откликнулась Лиза, упаковывая заказ в новые контейнеры с логотипом кафе.
Месяц прошёл с их примирения. За это время многое изменилось. Павел действительно сделал сайт — современный, удобный. Заказы пошли. Не сказать чтобы валом, но в день по пять-шесть доставок стабильно. По вечерам он развозил еду на своём мотоцикле, а днём помогал на кухне — оказалось, что картошку он чистит виртуозно, как заправский повар.
Телефон зазвонил. Лиза сняла трубку, прижала плечом.
— Галь? Да нормально всё... Нет, что ты, какие романы! Я тебе сто раз говорила — он мне в сыновья годится... Да, помогает. Вместе работаем теперь.
Павел высунулся из кухни, показал на часы — мол, пора закрываться. Лиза кивнула, попрощалась с подругой.
— Всё, — сказал Павел, стягивая фартук. — Последний заказ отправил. Кассу посчитала?
— Семь тысяч за сегодня, — Лиза улыбнулась довольно. — Неплохо для четверга.
— А я говорил — сайт нужен был. И доставка. Люди ленивые стали, в дождь из дома выходить не хотят.
Сели за столик у окна — их любимый. За окном моросил дождь, прохожие спешили по своим делам, укрываясь зонтами. В кафе тепло, пахнет кофе и свежей выпечкой.
— Знаешь, — сказал вдруг Павел, — мама приезжает на следующей неделе. Хочет с тобой познакомиться.
— Со мной? — удивилась Лиза. — Зачем?
— Я ей рассказал... ну, про нас. Как мы работаем вместе. Она обрадовалась. Говорит, наконец-то ты человеком стал, а не оболтусом.
— Умная у тебя мама, — рассмеялась Лиза. — Приводи, конечно. Накормлю как следует.
— Только не бесплатно, — Павел подмигнул. — Мы же договорились — всё по-честному.
— По-честному, — кивнула Лиза.
Помолчали. Дождь усилился, забарабанил по козырьку над входом.
— Елизавета Ивановна, — начал Павел серьёзно. — Я вот думаю... может, расширяться надо? Соседнее помещение освобождается. Можно арендовать, кухню увеличить.
— Размечтался! Денег-то где взять?
— Кредит возьмём. Вдвоём потянем. Я посчитал — за полгода отобьём, если обороты держать.
Лиза смотрела на него — серьёзного, делового. Куда делся тот мальчишка, который являлся жрать и даже спасибо толком не говорил?
— Посмотрим, — сказала она уклончиво. — Не будем загадывать.
— А я вот загадываю, — Павел встал, начал надевать куртку. — Через год у нас будет лучшее кафе домашней кухни в Перми. Вот увидишь.
— Мечтатель, — Лиза тоже поднялась. — Ладно, пойдём. Закрывать пора.
Выключили свет, заперли дверь. На улице Павел вдруг обернулся.
— Спасибо вам, — сказал он просто. — За всё. За то, что не выгнали тогда. За то, что поверили. За то, что... ну, за всё.
— Иди уже, — Лиза отвернулась, чтобы он не видел её влажных глаз. — Философ нашёлся. Завтра в девять не опаздывай. Пельмени лепить будем.
Павел засмеялся, завёл мотоцикл, уехал. Лиза постояла ещё немного под козырьком, глядя на мокрую улицу. Мы не семья, думала она. Но мы рядом. И это, наверное, тоже немало.
А дождь всё шёл и шёл, смывая с города осеннюю грусть.