Понедельничное утро началось с того, что блендер решил капризничать. Ольга включила его, а он издал какой-то подозрительный скрежет и замолчал. Сергей уже ушёл на работу, оставив после себя запах кофе и обещание починить всё вечером.
— Ну конечно, — пробормотала она, разглядывая молчащий прибор. — Как всегда, в самый неподходящий момент.
Гарантийный талон должен был лежать в общей папке с документами — той самой, куда они складывали всё важное: страховки, чеки на крупные покупки, квитанции. Ольга порылась в ящике комода, достала толстую папку и уселась за кухонный стол.
Блендер, блендер... Где же ты? Пальцы перебирали бумаги: чек на микроволновку, гарантия на телевизор, какие-то старые квитанции за коммунальные услуги. Вот! Нашла. Но вместе с гарантийным талоном из папки выскользнул ещё один чек — длинный, на дорогую покупку.
Холодильник. Тот самый, белоснежный, двухкамерный, который стоял сейчас у неё на кухне и мурлыкал свою тихую песенку. Ольга машинально глянула на дату. Потом ещё раз. И ещё.
Июнь 2019 года.
А познакомились они с Сергеем только в октябре того же года. На корпоративе у её подруги Лены. Он тогда рассказывал, что недавно развёлся, живёт один, обустраивается заново. А через месяц, когда она переехала к нему, холодильник уже стоял на своём месте. Новенький, красивый. "Купил специально, чтобы тебе было удобно", — сказал тогда Сергей, обнимая её за плечи.
Ольга перевернула чек. В графе "покупатель" чётко читалось: "Сергей Викторович Малышев". А рядом — женская роспись. Размашистая, уверенная. Точно не её.
Сердце забилось как-то неровно. Наверное, ошибка в чеке? Или... или он покупал этот холодильник с кем-то ещё? Может, с сестрой? Хотя Сергей говорил, что сестра живёт в Сибири, редко видятся.
— Не придумывай себе, — прошептала Ольга, складывая чек обратно в папку. — Мало ли что бывает. Спрошу вечером.
Но руки предательски дрожали, когда она заваривала новую чашку чая. А блендер так и остался стоять на столе — сломанный и забытый.
Ночные размышления
В ту ночь сон не шёл. Ольга ворочалась в постели, слушая размеренное дыхание Сергея, а в голове крутилась одна и та же мысль: июнь... октябрь... четыре месяца разницы.
В два часа ночи она тихо выбралась из спальни и прошла на кухню. Включила торшер, поставила чайник. В полумраке белый холодильник выглядел как-то чуже. Будто не свой.
Села за стол, обхватила руками горячую кружку. И вдруг, как наважение, всплыло воспоминание десятилетней давности.
Виталий, её первый муж. Тоже приносил в дом покупки, гордился ими. "Смотри, какой телевизор купил! Для нас, дорогая, для нашего уюта". А через полгода, когда всё рухнуло, выяснилось — покупал он его с Мариной из бухгалтерии. Они вместе ходили в магазин, вместе выбирали, вместе расписывались в документах. А потом Виталий просто принёс телевизор домой и сказал красивые слова про их общий уют.
— Господи, — прошептала Ольга, — неужели опять?
Тогда, десять лет назад, она проглотила обиду. Сделала вид, что поверила его объяснениям про "случайность" и "недоразумение". Жила с этим телевизором ещё два года, пока Виталий окончательно не ушёл к той самой Марине. И каждый раз, включая его, чувствовала привкус унижения.
Сейчас всё повторялось? Тот же сценарий, те же красивые слова про заботу и уют? Только холодильник вместо телевизора?
Ольга встала, подошла к окну. На улице моросил дождик, фонари размыто светили сквозь капли на стекле. Где-то там, в этом дождливом городе, живёт женщина, которая помнит, как выбирала этот холодильник. Помнит, как они с Сергеем стояли в магазине, спорили о цвете и размере. Помнит, как расписывалась в чеке своей размашистой подписью.
А Ольга что помнит? Только его слова: "Купил специально для тебя". И свою благодарность. Свою радость. Какой он заботливый, как думает о её удобстве...
— Дура, — тихо сказала она своему отражению в окне. — Опять дура.
Но на этот раз что-то было по-другому. Тогда, с Виталием, она чувствовала панику, желание спасти отношения любой ценой. Сейчас была странная отстранённость. Будто она наблюдает за собой со стороны и думает: "Интересно, что будет дальше?"
Утренний разговор
Сергей встал в обычное время, в половине седьмого. Принял душ, побрился, сел завтракать. Ольга молча поставила перед ним тарелку с омлетом и чашку кофе.
— Ты какая-то странная сегодня, — заметил он, намазывая масло на хлеб. — Плохо спала?
— Сергей, — сказала Ольга, усаживаясь напротив, — я вчера нашла чек на холодильник.
Он не поднял глаз от тарелки.
— И что?
— Дата — июнь 2019-го. А мы познакомились в октябре.
Сергей медленно прожевал кусок омлета, отпил кофе. Потом посмотрел на неё — не виновато, не растерянно. Слегка раздражённо.
— Ну и что с того? Я же говорил, что после развода обустраивался заново. Покупал мебель, технику.
— Там чья-то подпись. Женская.
— Оля, — голос стал жёстче, — ты меня допрашиваешь? С утра пораньше устраиваешь какие-то разборки?
Она молчала, просто смотрела на него. Раньше такой тон заставил бы её оправдываться, извиняться. "Прости, я не то хотела сказать, просто непонятно..."
— Я не допрашиваю, — спокойно ответила Ольга. — Я спрашиваю.
— А в чём разница? — он отодвинул тарелку, скрестил руки на груди. — Ты мне не доверяешь? После трёх лет отношений ты готова устроить сцену из-за какого-то старого чека?
— Чья подпись, Сергей?
— Да какая разница, чья! — он вскинулся. — Может, продавец расписался, может, кассир. Может, я с приятелем пошёл, у него жена была. Мало ли! Ты что, следователь?
Ольга смотрела на него и чувствовала, как что-то холодное расползается внутри. Не ярость, не боль. Холодное разочарование. Он даже не пытался объяснить толково. Просто раздражался, что его "поймали".
— Хорошо, — сказала она.
— Что "хорошо"?
— Ничего. Завтракай. Опоздаешь на работу.
Сергей посмотрел на неё подозрительно. Наверное, ждал продолжения скандала. Слёз, упрёков, требований объяснений. А она просто сидела, помешивая ложечкой чай, и молчала.
— Я серьёзно говорю, Оля, — он попытался смягчить тон. — Это всё мелочи, старьё. Не стоит из-за этого портить отношения.
Она кивнула.
— Конечно. Не стоит.
Он ушёл через полчаса, поцеловав её в щёку на прощание. Как всегда. А Ольга осталась сидеть за столом с остывшим чаем и думать: "Мелочи, старьё..." Значит, та женщина — тоже мелочь? Старьё?
Дорога к дочери
В субботу утром Ольга села в машину и поехала в Москву. Не предупредила Алёну заранее — просто написала: "Еду к тебе. Нужно поговорить".
Дочь ответила сразу: "Что-то случилось? Жду".
Дорога заняла четыре часа. Ольга ехала молча, слушала радио, останавливалась на заправках. Думать не хотелось. Хотелось просто ехать, смотреть на мелькающие за окном поля и деревни, чувствовать, как с каждым километром что-то меняется внутри.
Алёна встретила её у подъезда. Двадцать пять лет, длинные русые волосы, серьёзные глаза. Взрослая. Когда успела стать такой взрослой?
— Мам, ты меня пугаешь, — сказала она, обнимая. — У тебя лицо какое-то... отстранённое.
Поднялись в квартиру. Алёна заварила чай, достала печенье. Уселись на кухне, как в детстве. Только теперь дочь выглядела старше, увереннее. А Ольга чувствовала себя девочкой, которая пришла за советом.
— Рассказывай, — просто сказала Алёна.
И Ольга рассказала. Про чек, про дату, про подпись. Про разговор с Сергеем и его раздражение. Про холодильник, который теперь казался чужим. Говорила тихо, почти шёпотом, будто боялась, что кто-то подслушает.
Алёна слушала молча. Не перебивала, не качала головой, не ахала. Просто слушала.
— Всё? — спросила она, когда Ольга замолчала.
— Всё.
Дочь налила себе ещё чаю, размешала сахар. Долго молчала.
— Мам, — наконец сказала она, — ты ведь знала.
— Что?
— Ты знала, что что-то не так. Может, не конкретно про холодильник, но... чувствовала. Женское чутьё, интуиция — называй как хочешь. Ты просто не хотела знать.
Ольга смотрела на неё и понимала — дочь права. Было что-то. Мелкие детали, которые не складывались в общую картину. Фотографии в телефоне, которые Сергей быстро листал. Звонки, на которые он отвечал в другой комнате. Подарки, которые выглядели слишком... обдуманными. Как будто он их уже дарил.
— Ты хотела, чтобы хоть раз всё было по-настоящему, — продолжала Алёна. — Чтобы мужчина заботился о тебе, думал о твоём удобстве. И когда он говорил красивые слова, ты хотела верить. Поэтому и не задавала лишних вопросов.
— Получается, я сама во всём виновата?
— Нет, мам. Ты просто... устала быть одна. И когда появился Сергей, решила дать себе шанс на счастье. Это нормально.
Ольга заплакала. Не громко, не истерично. Тихие слёзы стекали по щекам, а она даже не вытирала их.
— Что теперь делать? — спросила она.
— А что ты хочешь делать?
— Не знаю. Раньше я бы простила. Поверила его объяснениям, сделала вид, что ничего не было. Жила бы дальше с этим холодильником и думала, что он для меня его купил.
— А сейчас?
— Сейчас не могу. Не хочу больше обманывать себя.
Алёна протянула руку, накрыла её ладонь.
— Тогда не обманывай.
Молчаливое решение
Домой Ольга вернулась поздно вечером. Сергей встретил её с упрёками — не предупредила, телефон не брала, он волновался. Она извинилась, сказала, что забыла зарядку, телефон разрядился. Он поворчал ещё немного, потом успокоился.
Следующие дни прошли как обычно. Завтраки, ужины, разговоры о работе и планах на выходные. Ольга была вежливой, спокойной, почти как всегда. Почти.
Она просто перестала включаться в их общую жизнь. Не строила планы на отпуск, не обсуждала покупку нового дивана, не интересовалась его делами на работе. Отвечала на вопросы, но не задавала своих.
Через неделю Сергей заметил.
— Ты на меня обижаешься? — спросил он как-то вечером.
— Нет, — спокойно ответила Ольга. — Не обижаюсь.
— Тогда что с тобой? Ты какая-то... отсутствующая.
— Устала, наверное.
Он не поверил, но настаивать не стал. А Ольга каждый день чувствовала, как внутри неё что-то меняется. Будто она медленно отплывает от берега на лодке. Берег ещё виден, ещё можно вернуться, но с каждым днём он становится всё дальше.
В пятницу она сняла с пальца кольцо, которое Сергей подарил на прошлый день рождения, и положила его в шкатулку. Он не заметил — или сделал вид, что не заметил.
В субботу разложила по пакетам свои вещи. Не все — только самые необходимые. Пакеты поставила в чулан, за пылесосом.
В воскресенье зашла в телефон и долго смотрела на его номер. Потом нажала "удалить контакт". Телефон спросил: "Вы уверены?" Она нажала "да".
Сергей ничего не заметил. Он читал новости, смотрел футбол, жаловался на погоду. Жил своей обычной жизнью. А Ольга жила параллельно — в том же пространстве, но уже не с ним.
Во вторник он попытался её обнять на кухне. Она не оттолкнула, но и не прижалась, как раньше. Просто стояла, терпеливо ждала, пока он отпустит.
— Оля, что происходит? — не выдержал он. — Мы как чужие люди живём.
— Да нет, — ответила она, — всё нормально.
Но в её голосе не было ни тепла, ни холода. Просто вежливое равнодушие. И это пугало его больше, чем любые скандалы.
Дачное утро
Лена позвонила в четверг:
— Поехали на дачу в выходные? Погода обещают хорошую, можно в саду покопаться.
— Хорошо, — согласилась Ольга.
— А Сергея зови. Мужские руки не помешают.
— Сергей занят. Я одна приеду.
Лена не стала расспрашивать. Хорошая подруга — чувствует, когда нужно помолчать.
Суббота выдалась тёплой и солнечной. Ольга приехала к Лене рано утром, они позавтракали на веранде, потом пошли в огород. Пололи, поливали, пересаживали рассаду. Работали молча, наслаждаясь тишиной и покоем.
Ближе к вечеру сели пить чай в беседке. Лена заварила ромашку, достала домашнее варенье. Солнце клонилось к закату, освещая сад золотистым светом.
— Хорошо тут, — сказала Ольга, глядя на цветущие яблони.
— Хорошо, — согласилась Лена. — Тихо.
Помолчали.
— Лен, а ты не жалеешь, что так и не вышла второй раз замуж? — неожиданно спросила Ольга.
Лена посмотрела на неё внимательно.
— А ты жалеешь о чём-то?
— Я жалею, что так долго всё это терпела.
— Что именно?
— Ложь. Полуправду. Красивые слова, за которыми ничего нет.
Лена кивнула.
— Понятно. А сейчас что будешь делать?
— Не знаю ещё. Но больше не буду делать вид, что верю.
— И правильно. Знаешь, Оль, лучше быть одной, но честной с собой, чем в паре, но в постоянной лжи.
Ольга допила чай, поставила чашку на стол. В саду щебетали птицы, где-то вдалеке лаял пёс. Мирные, простые звуки.
— Я никому ничего не буду доказывать, — сказала она. — Не буду требовать объяснений, устраивать разборки. Просто уйду.
— И будешь права.
— Мне уже пятьдесят два, Лен. Поздно что-то менять.
— Не поздно быть честной с собой. Никогда не поздно.
Они сидели до темноты, говорили о цветах, о планах на дачный сезон, о книгах. Обычные женские разговоры. Но Ольга впервые за много месяцев чувствовала покой. Не радость — покой. Тихое, спокойное принятие себя и своего решения.
Перед отъездом Лена обняла её.
— Ты изменилась, — сказала она. — Стала... как бы это сказать... цельной.
— Да? — удивилась Ольга.
— Да. Раньше ты всегда была немного расколотой. Часть тебя хотела одного, часть — другого. А сейчас... сейчас ты просто знаешь, чего хочешь.
Домой Ольга ехала с опущенными стёклами. Ветер трепал волосы, в машине пахло сеном и цветущими деревьями. На душе было странно — не весело, но и не грустно. Просто спокойно.
Завтра она заберёт свои вещи и уедет к дочери. На время — пока не найдёт свою квартиру. Сергей, наверное, будет звонить, требовать объяснений. А может, и не будет — поймёт, что всё кончено.
Но это уже не важно. Важно, что она больше не обманывает себя. Не притворяется, что холодильник купили для неё. Не делает вид, что верит в красивые слова. Просто живёт честно.
И впервые за долгие годы чувствует, что сама себе дорога.