– Твой муж живёт на две семьи, а ипотеку платите вы одни, – предупредила соседка.
Слова Тамары Игоревны, соседки с третьего этажа, прозвучали так буднично, будто она сообщила, что в овощном за углом свежий завоз картошки. Они упали в тишину ярославского дворика, утонувшего в липкой июльской духоте, и повисли между геранью на ее подоконнике и выцветшей от солнца скамейкой, на которой сидела Елена.
Елена оторвала взгляд от трещинки на асфальте, которую сосредоточенно изучала последние пять минут, и посмотрела на соседку. Тамара Игоревна, бывший главный бухгалтер какого-то крупного завода, всегда обладала даром облекать самые страшные вещи в форму бухгалтерского отчета: сухо, по делу, без эмоций.
– Что вы такое говорите, Тамара Игоревна? – голос Елены прозвучал слабо, неправдоподобно спокойно. Внутри у нее что-то оборвалось и с гулким, беззвучным эхом полетело вниз, в холодную, вязкую пустоту.
– То и говорю, Лена. Не хотела лезть, но сил нет смотреть. Моя племянница в Череповце живет, на той неделе ее видела. Рассказывала про соседей по площадке. Мужчина видный, работает вахтами, в командировки мотается. Сергей его зовут. Жена у него, Ольга, и мальчонка лет пяти, Димка. Так вот, племянница моя фото этого Сергея в одноклассниках видела. Случайно наткнулась. А на фото он с тобой. И с сыном вашим, Кириллом. Говорит, вылитый отец.
Елена молчала. Мир сузился до лица Тамары Игоревны – морщинистого, с проницательными, немигающими глазами-буравчиками. Череповец. Да, ее Сергей, ее Сережа, уже третий год мотался в Череповец. Устанавливал там какое-то сложное немецкое оборудование на металлургическом комбинате. Работа денежная, но тяжелая. Приезжал раз в месяц, измотанный, похудевший, пахнущий металлом и дорогой. Падал на диван, утыкался в телевизор или телефон, и просил одного – покоя. Елена создавала ему этот покой. Варила его любимый борщ, гладила рубашки, слушала его немногословные рассказы про «аврал на объекте».
Ипотека. Да, они взяли ее пять лет назад. Трехкомнатная в новом доме, с большим балконом, о котором Елена так мечтала, чтобы разводить свои петунии. Сын Кирилл уже жил отдельно со своей семьей, но квартира была их с Сергеем крепостью, их гнездом на старости лет. Платеж был немаленький. Сергей переводил деньги на общий счет, а Елена уже сама ходила в банк, скрупулезно вносила сумму, хранила квитанции в отдельной папке. «Ты у меня в этом деле дока, Ленусь, – говорил он, – у тебя копейка к копейке сходится». Она гордилась этим доверием.
– Он племяннице моей сказал, что вдовец, – безжалостно добила Тамара Игоревна. – Что жена погибла в аварии несколько лет назад. А Ольга эта его жалеет. Хорошая женщина, тихая. Работает в детском саду, куда и сын их ходит.
Вдовец. Слово ударило наотмашь. Значит, там, в другой жизни, ее, Елены, нет. Ее, прожившей с ним тридцать лет, вырастившей сына, ждущей его из всех командировок, просто не существует. Ее стерли, как случайную запись на доске.
– Спасибо, Тамара Игоревна, – выдавила она из себя, поднимаясь. Ноги были ватными, не слушались. – Я… мне идти надо. Суп на плите.
Она не пошла, она поплыла к своему подъезду, чувствуя на спине сверлящий, сочувствующий взгляд соседки. В квартире пахло вчерашним борщом и покоем. Тем самым покоем, который она так тщательно оберегала. Елена прошла в большую комнату. Со старой, еще советских времен, стенки на нее смотрели фотографии. Вот они с Сережей совсем молодые, на свадьбе. Вот он держит на руках крошечного Кирилла. Вот они все вместе в Крыму, счастливые, загорелые. Целая жизнь, запечатленная на глянцевой бумаге. Ложь? Все это было ложью?
Ее руки сами потянулись к телефону. Сергей должен был позвонить вечером, как всегда. «Ленусь, привет. Как ты там без меня?» – скажет он своим усталым, родным голосом. Что она ему ответит?
Она бродила по квартире, как лунатик, прикасаясь к вещам. Вот его любимая чашка с надписью «Лучшему мужу». Вот его домашние тапочки, стоптанные, у самого порога. Все это было частью ее мира. И сейчас этот мир трещал по швам, грозя обрушиться и погрести ее под обломками. Нет, Тамара Игоревна ошиблась. Ее племянница что-то напутала. Мало ли Сергеев на свете? Но фотография… Кирилл, вылитый отец… Это был довод, который невозможно было проигнорировать.
Елена села на диван и закрыла лицо руками. В голове билась одна мысль: «Как? Как он мог?» Она вспоминала их последний его приезд. Он привез ей в подарок красивый павлопосадский платок. «Увидел и сразу про тебя подумал, – сказал он, накидывая ей на плечи. – Идет тебе». Она тогда расцвела, крутилась перед зеркалом, чувствовала себя молодой и любимой. А он, наверное, в это время думал, что такой же платок нужно будет купить и Ольге. Или не такой же? Может, ей он дарит духи? Или украшения?
Желудок свело от тошноты. Она заставила себя встать и пойти на кухню. Механически достала папку с квитанциями по ипотеке. Ровные столбики цифр. Даты. Суммы. Последний платеж был три дня назад. Деньги Сергей перевел, как часы. «Для семьи стараюсь», – стучало у нее в висках его голосом. Для какой семьи? Для этой? Или для той, череповецкой, где его жалеют и считают вдовцом?
Вечером, как и ожидалось, раздался звонок. На экране высветилось «Сережа Любимый». У Елены перехватило дыхание. Она несколько секунд смотрела на экран, прежде чем дрожащим пальцем провести по зеленой полосе.
– Ленусь, привет. Как ты там? – голос в трубке был таким знакомым, таким родным, что на глаза навернулись слезы.
– Здравствуй, Сережа, – ответила она, стараясь, чтобы голос не дрожал. – Все по-старому. А ты как? Устал?
– Есть немного. Опять с немцами этими… – он начал привычную песню про трудности на работе, про бестолковых подрядчиков, про то, как он скучает. Елена слушала, и впервые за много лет она не просто слушала, а вслушивалась в каждое слово, в каждую интонацию, пытаясь уловить фальшь. Но он был гениальным актером. Ни единой неверной ноты.
– Сереж, – перебила она его, не выдержав. – А ты… ты в той же гостинице живешь? «Северная»?
На том конце провода на секунду повисла тишина. Такая короткая, что можно было списать на помехи связи. Но Елена ее почувствовала кожей.
– Нет, – ответил он слишком бодро. – Нас на другой объект перебросили, тут рядом, в промзоне. Сняли нам квартиру, так удобнее. А что?
– Да так, ничего. Просто спросила.
– Ты давай, не скучай там. Я через недельки полторы, может, вырвусь на пару дней. Привезу тебе гостинцев. Целую, Лен. Работы много.
Короткие гудки. Он повесил трубку. А Елена так и сидела с телефоном в руке, глядя в одну точку. Сняли им квартиру. Удобнее. Конечно, удобнее. Когда эта квартира – твоя вторая семья.
***
Следующий день в школьной библиотеке, где Елена работала уже двадцать лет, тянулся невыносимо долго. Книги, которые она так любила, казались просто стопками бумаги с бессмысленными значками. Дети, обычно радовавшие ее своей непосредственностью, раздражали шумом. Она механически выдавала учебники, ставила штампы, но мыслями была далеко.
В обеденный перерыв к ней подошла Ирина, ее коллега и единственная близкая подруга. Ирина была женщиной острой на язык, разведенной лет десять назад, и смотрела на мир без розовых очков.
– Лен, ты чего как в воду опущенная? – спросила она, ставя перед Еленой чашку с ароматным чаем. – Опять твой благоверный на работе горы сворачивает, а ты тут киснешь?
Елена не выдержала. Слезы, которые она сдерживала почти сутки, хлынули наружу. Она всхлипывала, давилась словами, но рассказала Ирине все – и про соседку, и про звонок мужу, и про его ложь о квартире.
Ирина слушала молча, сурово сдвинув брови. В отличие от Елены, она не сомневалась ни секунды.
– Так, слезы вытерли, – скомандовала она, когда Елена немного успокоилась. – Нытьем делу не поможешь. Проверять надо.
– Как проверять? – беспомощно спросила Елена. – Поехать в Череповец? Ворваться в чужую квартиру? Я даже адреса не знаю.
– Адрес – дело наживное, – хмыкнула Ирина. – У тебя сын в МЧС работает? Работает. У них там свои каналы есть. Фамилия, имя, город – и через час у тебя будет и адрес прописки, и номер телефона этой… Ольги.
Мысль показалась Елене дикой. Втягивать в это Кирилла? Рассказывать ему, что его отец, его идеал, возможно, ведет двойную жизнь?
– Я не могу, Ир. Это… это как-то грязно. И Кириллу я не хочу говорить. Пока не буду уверена на сто процентов.
– Хорошо, – не стала спорить Ирина. – Есть план «Б». Более элегантный. Ты знаешь, где он обычно машину оставляет в Череповце?
Елена задумалась. Да, Сергей всегда жаловался на дорогие парковки и ставил свою старенькую «Волгу» на какой-то большой стоянке у торгового центра, откуда его забирали «служебным транспортом».
– Знаю, – кивнула она.
– Отлично. В интернете полно фирм, которые занимаются установкой GPS-трекеров. Маленький такой маячок на магните. Следующий раз, когда твой герой приедет, ты этот маячок ему на машину снизу прилепишь. И будешь в режиме реального времени со своего телефона наблюдать за всеми его «служебными» перемещениями. И узнаешь адрес той самой «съемной квартиры».
Елена смотрела на подругу во все глаза. В ее мире, мире книг и петуний, такие вещи казались сюжетом дешевого детектива. Шпионить за собственным мужем?
– Ира, я… я не смогу.
– Сможешь, Лена. Если захочешь правду узнать, а не сидеть и сопли на кулак мотать. Это твоя жизнь. Твоя квартира, за которую ты платишь. Твои тридцать лет, которые он, может быть, просто выкинул на помойку. Подумай об этом.
Ирина ушла, оставив Елену наедине с этой страшной, но соблазнительной идеей. Вечером, вместо того чтобы смотреть сериал, она открыла ноутбук и ввела в поисковик: «GPS-трекер купить в Ярославле».
***
Сергей приехал через десять дней. Как всегда, уставший, но с полными сумками. Привез копченой рыбы, клюквы в сахаре, Елене – обещанные гостинцы, теплые варежки из овечьей шерсти. Он обнял ее, и она заставила себя не отстраниться, вдохнула родной запах и почувствовала укол совести. А вдруг она все напридумывала? Вдруг Тамара Игоревна ошиблась, а ложь про квартиру была какой-то нелепой случайностью?
Но маленький черный коробок, доставленный курьером два дня назад, уже лежал в ящике ее комода, обжигая пальцы каждый раз, когда она его касалась.
Два дня Сергей отсыпался и отъедался. Он был ласков, но как-то отстраненно. Много сидел в телефоне, выходя для разговоров на балкон. «Работа, Лен, не отпускает», – бросал он через плечо. На третий день утром он стал собираться обратно.
– Ну все, мать, пора. Надо ехать, дела не ждут.
Пока он был в ванной, у Елены бешено заколотилось сердце. Сейчас или никогда. Она схватила трекер и ключи от машины, которые всегда лежали на тумбочке в прихожей. Выскользнула на лестничную клетку, сбежала вниз. Сердце стучало где-то в горле. Ее руки дрожали так, что она едва смогла нащупать под днищем машины, в районе заднего колеса, плоскую металлическую поверхность. Щелчок магнита показался ей оглушительно громким. Она пулей взлетела обратно в квартиру, заскочила за секунду до того, как Сергей вышел из ванной.
– Ты чего такая запыхавшаяся? – спросил он, вытирая лицо полотенцем.
– Да… это… Мусор выносила, торопилась, – соврала она первое, что пришло в голову.
Он поцеловал ее в щеку, подхватил сумку и ушел. Елена бросилась к окну. Вот он сел в свою «Волгу», помахал ей рукой и выехал со двора. Она смотрела ему вслед, и чувствовала себя самой последней предательницей.
Она установила приложение на телефон, как было сказано в инструкции. Через несколько минут на карте появился маленький синий кружок, который медленно двигался по направлению к выезду из города. Елена смотрела на него, как завороженная. Вот он, ее муж, ее Сережа, едет от нее. И она следит за ним, как за преступником.
Следующие несколько часов были пыткой. Синий кружок полз по трассе М-8 в сторону Москвы, потом свернул на Череповец. Елена не находила себе места. Она пыталась читать, убираться, но каждые пять минут хваталась за телефон. Вот он въехал в Череповец. Проехал по центральным улицам… и свернул в спальный район на окраине города. Никакая не промзона. Обычный район с панельными девятиэтажками и детскими площадками.
Кружок остановился у дома номер семь по улице Металлургов и замер. Он не поехал на стоянку у торгового центра. Он просто припарковался во дворе и больше не двигался.
Елена смотрела на эту точку на карте, и мир вокруг нее перестал существовать. Вот он, адрес. Вот она, правда. Холодная, неопровержимая, выведенная на экране смартфона. Он не на работе. Он дома. Просто дом у него теперь другой.
Она сидела в тишине своей ярославской квартиры, за которую платила ипотеку, и плакала. Но это были уже не слезы обиды и растерянности. Это были злые, горькие слезы прозрения. Ее тридцатилетняя жизнь, ее вера, ее любовь – все это было растоптано и брошено под колеса старой «Волги», которая сейчас стояла в чужом дворе, в чужом городе.
***
На этот раз она не стала звонить Ирине. Она позвонила сыну.
– Кирилл, привет. Сынок, мне нужна твоя помощь.
– Мам, привет. Что-то со здоровьем? Голос у тебя… – Кирилл всегда был чутким.
– Со здоровьем все в порядке. С жизнью не в порядке. Мне нужно пробить одного человека по вашим базам. Женщину. Ольга Викторовна Смирнова. Проживает в Череповце, улица Металлургов, дом семь.
Кирилл на том конце провода молчал. Он понял, что дело серьезное.
– Мам, что случилось? Это связано с отцом?
– Просто сделай, о чем я прошу, сынок. Пожалуйста. Потом я все объясню.
Через полчаса Кирилл перезвонил. Его голос был напряженным и злым.
– Смирнова Ольга Викторовна, тридцать восемь лет. Прописана по этому адресу. С ней прописан Смирнов Дмитрий Сергеевич, пять лет. В графе «отец» в свидетельстве о рождении – прочерк. Мам… что все это значит?
– Это значит, сынок, что у тебя есть брат, – ответила Елена ровным, безжизненным голосом. – А у меня больше нет мужа.
В тот вечер они долго говорили. Елена рассказала все, не утаивая. Кирилл сначала не верил, потом злился, хотел тут же ехать в Череповец и «говорить с отцом по-мужски».
– Не надо, – остановила его Елена. – Не унижайся. И меня не унижай. Я сама со всем разберусь. Просто будь рядом, если понадобится.
Теперь у нее был план. Жесткий и ясный, как предписание врача. Она больше не была растерянной жертвой. Она была женщиной, у которой отняли прошлое, и она не собиралась отдавать еще и будущее.
Она дождалась дня, когда Сергей должен был перевести очередную сумму на ипотечный счет. Деньги пришли, как обычно, копейка в копейку. Елена посмотрела на смс-уведомление от банка, и на ее лице появилась кривая усмешка. Она сняла со счета не только сумму ежемесячного платежа, но и почти все, что там было сверх того – деньги, которые она откладывала «на черный день». Перевела их на свою личную сберкнижку, о которой Сергей даже не знал.
Потом она пошла в банк и закрыла общий счет. «В связи с изменившимися жизненными обстоятельствами», – сухо пояснила она удивленной операционистке. Ипотеку в этом месяце она платить не стала.
Она ждала. Долго ждать не пришлось. Через три дня, ближе к вечеру, раздался звонок. На экране снова высветилось «Сережа Любимый».
– Лен, привет. Слушай, тут какая-то ошибка. Мне из банка звонили, говорят, просрочка по кредиту. Ты платеж вносила?
– Нет, Сережа, не вносила, – ответила она спокойно.
– Как не вносила? Я же деньги перевел! Что случилось?
– Случилось то, что я больше не буду платить за квартиру, в которой ты не живешь, – отчеканила она.
На том конце провода снова повисла тишина. Но на этот раз это была не тишина-помеха, а оглушающая тишина осознания.
– Лена, ты что такое говоришь? Ты в своем уме? Я на работе вкалываю, для нас стараюсь, а ты…
– Для нас? – Елена горько рассмеялась. – Это для кого, для нас? Для меня и для Ольги из Череповца? Или для меня и для твоего пятилетнего сына Димы? Ты уж определись, Сережа, для какой из своих семей ты стараешься.
Он замолчал. Она почти физически ощущала, как там, за сотни километров, он пытается сообразить, откуда ей все известно.
– Я не знаю, о чем ты, – наконец произнес он. Голос был уже не уверенным, а злым и растерянным. – Тебе наговорил кто-то глупостей, а ты и уши развесила.
– Мне никто ничего не говорил. Мне все показал маленький синий кружок на карте в моем телефоне. Он очень точно указал адрес твоей «служебной квартиры» на улице Металлургов. И очень надолго там задержался. Так что давай без этих дешёвых спектаклей. Я подаю на развод и на раздел имущества. Ипотечную квартиру будем делить по закону. Так что советую тебе поторопиться. Банк ждать не любит. Коллекторы, знаешь ли, ребята нервные.
Она нажала на отбой и заблокировала его номер. Потом села в кресло и посмотрела на свой балкон. Петунии пышно цвели, радуясь последнему летнему теплу. Она вдруг поняла, что не чувствует ни боли, ни обиды. Только пустоту и странное, холодное облегчение. Словно она много лет несла на спине тяжеленный рюкзак с камнями и наконец-то его сбросила.
Да, впереди ее ждали суды, раздел имущества, неприятные разговоры. Сергей, конечно же, будет претендовать на половину этой квартиры, за которую она платила не только деньгами, но и своей верой, своим ожиданием, своей жизнью. И, скорее всего, отсудит. Пусть. Она готова была заплатить эту цену. Зато теперь у нее была своя собственная жизнь. Без лжи. Без двойного дна. И впервые за долгие годы она почувствовала, что может дышать полной грудью. Она пойдет, заварит себе крепкого чаю с чабрецом, сядет на балконе и будет смотреть на свои цветы. В своей собственной, пусть и наполовину, квартире. В своей стопроцентной тишине. И это было дороже любых денег. Это было начало.
🔔 Чтобы не пропустить новые рассказы, просто подпишитесь на канал 💖
Рекомендую к прочтению увлекательные рассказы моей коллеги: