В то утро, после скандала в клубе, Варька проснулась едва над Берёзовкой заалел край неба.
Петухи еще не успели прокукарекать свой утренний гимн, а в избе стояла звенящая тишина, нарушаемая лишь мерным тиканьем часов на стене. Она осторожно высвободила руку из-под теплого одеяла, и зябко передернула плечами. Немного полежав ещё, встала, накинула старенький платок и тихонько вышла в сени. Свежий, слегка морозный воздух ударил в лицо, наполняя легкие запахом осенней прохлады. Двор был еще окутан полумраком, но очертания построек уже проступали сквозь пелену предрассветной дымки.
Постояв немного на крылечке и полюбовавшись рассветом, вернулась обратно в дом. Там уже проснулся Егор. Он умывался у рукомойника, разбрызгивая вокруг себя воду.
— Доброе утро, поприветствовала его Варя.
Брат обернулся и пристально посмотрел на неё.
— Это что у тебя на лице? — спросил он.
— Где? — переспросила Варя.
— Вон, на левой щеке.
Она подошла к зеркалу и оглядела себя.
— Чёрт, — выругалась Варька, потому что на щеке красовалась царапина, видать Горина зацепила ногтем во время драки.
— Боевое ранение, — усмехнулась она.
— Какое ещё ранение? — не понял Егор.
— А это братец, я твою честь и семью твою защищала, от одной любительницы чужих мужей.
Егор вытер лицо полотенцем и в упор посмотрел на сестру. В его глазах плескалось беспокойство, смешанное с любопытством.
— Ну рассказывай, что вчера произошло? И почему ты подралась? Ты же у меня не драчунья, Варь.
Варя вздохнула и начала говорить. Она рассказала о том, как Горина распускала сплетни про Таю, специально выдумав историю о ней и Ткачёве.
— Она тебя захомутать хотела, и из семьи увести. А ты, как последний дурак, поверил всему этому бреду. Как ты мог на такое повестись, Егор, — возмущалась Варька, — я тебя просто не узнаю братец. Короче, я схожу к Тае, всё ей объясню, ну а потом ты уже сам, прощения проси, на коленях валяйся. Только к следующему моему приезду, чтобы жена твоя, была здесь, в этом доме. А то если меня из института попрут, я что, напрасно войну эту затеяла, что ли?
— Как попрут из института? — Не понял Егор.
— А вот так, — усмехнулась Варя, — змеюка эта, Горина, пообещала жалобу на меня в ректорат написать. Такие вот делишки братик.
— Не напишет, — заверил сестру Егор, — смелости не хватит, у самой рыло в пуху по самую макушку. Да, натворил я дел, не разобравшись. Одно не пойму, почему Минаиха утверждала, что видела Ткачёва и Таю вместе.
— Может сослепу что привиделось, сходи и потолкуй с этой старой сплетницей как следует, — отмахнулась от него Варя.
— Ладно, — сказал он, — разберемся. Только ты больше не дерись. Негоже девке в драках участвовать.
Егор нахмурился, размышляя над словами сестры. В голове роились мысли, смешиваясь в сумбурный клубок. Он понимал, что натворил глупостей, поддавшись на провокации завистливой женщины. Раньше он гордился своей проницательностью, умением видеть людей насквозь. А тут… как мальчишка, повелся на грязные сплетни. Стыд жгучей волной прокатился по телу. А всему виной, оказалась ревность, и боязнь того, что Тая полюбила другого, потому что лицо у него было не изуродовано шрамами и ожогами. Столько лет вместе прожили, а он оказывается так до конца и не поверил в то, что такого как он можно искренне любить. Вот и подловила его Ольга на этом.
— Ладно, Варь, спасибо, что глаза открыла, — проговорил он тихо. — Поговорю с Таей, вымолю прощение. И с Минаихой тоже разберусь. Не оставлю это просто так. А насчет института… не переживай. Горина слова своего не сдержит, побоится последствий. Я сам с ректором поговорю, если понадобится.
Варя подошла к брату и обняла его.
— Вот и молодец, Егор. Все наладится. Главное – не повторяй ошибок. И помни: доверяй своим близким, а не чужим сплетням. Ты сейчас куда пойдёшь?
— В мастерские, туда вчера ДТ с лопатой притащили, гидравлика не работает, нужно разобраться в чём дело. Зима то не за горами, снега навалит, а дороги чистить нечем будет.
— Хорошо, ну а я тогда к Тае, надеюсь она дома будет, никуда не уйдёт.
Потом к отцу, с тёть Зоей забегу. А то скажут приехала, и глаз не показала, обидятся.
— Варь, — Егор посмотрел, а сестру, — я смотрю, ты отца совсем простила.
— Простила конечно, он же мой отец.
— А у меня в душе, ещё бывает что-то переворачивается, как вспомню, как он с нами после смерти мамы поступил.
— Поступил он, конечно, плохо, только в этом не только его одного вина. Галина тогда всем заправляла, а он точно котёнок слепой стал, ничего вокруг не видел и не слышал. Кстати, ты мог запросто оказаться на его месте.
— Как это?
— А вот так, послушался бы Горину. Охмурила бы она тебя, и всё. Ни для Таи, ни для Леночки, места бы в душе не оставила. Как змеюка, нашёптывала бы, да настраивала против них. Так что, не суди отца Егор, в жизни всякое может случиться.
От этих слов, у него по спине побежали мурашки, он даже и подумать о таком не мог, а вот Варька, предугадала. Не по годам мудрая у него сестра оказалась. Егор прижал её к себе, чувствуя, как от ее слов отлегло от сердца тяжелое бремя. Он знал, что Варя всегда была его самым верным другом и советчиком. Даже когда они спорили, она всегда старалась помочь ему.
Егор ушел в мастерские, погруженный в свои мысли. А Варя, накинув на плечи шаль, направилась к дому Таи. Утреннее солнце уже вовсю заливало окрестности, раскрашивая пожухлую траву в золотистые тона. Дышалось легко и свободно, словно вместе с рассветом улетучились все вчерашние тревоги и обиды. Она чувствовала прилив энергии и решимости. Нужно было во что бы то ни стало помирить брата с женой. По дороге она размышляла о Егоре. Как же легко его было обмануть! И как хорошо, что она успела вовремя вмешаться. Тая – добрая, искренняя женщина, она никогда не предала бы мужа. Варька знала это наверняка. Она помнила, как Тая ухаживала за ним после ранения, как выхаживала его, не щадя себя. У калитки дома Зои, Варька немного помедлила, собираясь с мыслями. Что сказать, как убедить? Ведь обида у женщины наверняка засела глубоко в сердце. Наконец, решительно толкнув дверь, она вошла во двор. Тая и Леночка были во саду, убирали опавшую листву. Варя окликнула невестку.
— Тая, доброе утро?
Та, обернувшись и увидев золовку улыбнулась.
— Здравствуй Варя, а я думала, что ты уже уехала.
— Нет, я поеду вечерним автобусом, мне же нужно вас упрямцев таких помирить.
Тая с грустью посмотрела на неё, в глазах женщины стояла боль и обида. Варя обняла ее и проговорила.
— Пойдём в дом, мне нужно кое-что тебе сообщить.
Там она рассказала Тае все, что произошло в клубе, не утаивая ни единой детали. Она объяснила, как Горина распускала сплетни, как Егор поддался на провокации, и как она, Варя, не сдержалась и ввязалась в драку. Она говорила искренне и убедительно, надеясь, что Тая поверит ей. Потом перешла на разговор с Егором, о том, как он сожалеет о случившемся и как сильно любит Таю. Она убеждала ее не рубить с плеча и дать ему шанс все исправить. Тая слушала ее, вытирая слезы. В конце концов, она сказала, что любит Егора и не хочет терять его. Но ей нужно время, чтобы все обдумать и решить, сможет ли она простить его. Варя попросила Таю не делать поспешных выводов и постараться услышать брата. Попрощавшись с невесткой, она направилась к дому отца. Там ее ждала тетя Зоя с пирогами и расспросами. Варя провела у них несколько часов, рассказывая о своей учебе и о жизни в городе. Вечером, стоя на остановке и ожидая автобуса, она верила, что все наладится, и что ее семья снова будет счастлива. Солнце уже клонилось к закату, окрашивая небо в багряные и золотистые оттенки. Ветер стих, и в воздухе повисла тихая, умиротворяющая атмосфера. Она чувствовала усталость, но вместе с тем, ей казалось, что она сделала все, что было в ее силах, чтобы помочь брату и его семье. Теперь оставалось только ждать и надеяться на лучшее. Автобус подкатил к остановке, и Варя, попрощавшись с провожавшими её Егором и Сашкой, забралась в салон. В автобусе было немноголюдно. Варя заняла место у окна и, откинувшись на спинку сиденья, закрыла глаза. Перед ее мысленным взором вновь возникли лица брата, Таи и Леночки. Она молилась, чтобы они смогли найти в себе силы простить друг друга и сохранить свою семью.
Проводив сестру, Егор направился к дому старухи Минаихи. Та, как обычно, сидела у дома на лавочке, и кормила крошками хлеба кур, копошившихся у её ног.
— Добрый вечер бабуль, — поздоровался он.
Она покосилась на Егора, но ничего не ответила. Он присел рядом с нею на скамейку, немного помолчал, а потом проговорил.
— Так видела ты мою жену и Ткачёва или придумала всё?
— Видала, вот тебе крест видала, — старуха размашисто перекрестилась.
— Ну тогда я смело могу в суд подавать, и тебя в свидетели брать, — сделав серьёзный вид продолжил он.
— Какой суд, насторожилась бабка.
— Самый обыкновенный, на развод подаю. Свидетели мне нужны. Чтобы доказать, что жена у меня изменщица.
Бабка заёрзала на скамейке.
— А там нужно только правду говорить, закон новый вышел, за брехню, свидетеля посадить могут. Ну ты же правду говоришь, да, бабуль?
Старуха немного отодвинулась от Егора и замотала головой.
— Не, в суд я не согласна, не пойду я никаким свидетелем.
— Поздно бабуль, я уже заявление написал, и тебя там как свидетеля указал, так что жди повестки.
Егор встал со скамейки.
— Погоди милок, — бабка схватила его за руку, — пошутила я, не было ничего.
— Как не было?
— А вот так, не было. Придумала я всё. Меня папаша твой сильно обидел, бездельницей назвал, вот я в отместку и наговорила. Никто к твоей Тайке не ходил и не ходит. Ткачёв этот, они к учителке, что замужем за заведующим фермой шастает. Вот этот правда, в этом можешь не сомневаться.
— Эх ты, старая, — только и смог выговорить Егор.