Рубиновый венец 66
Дни тянулись медленно, тревога нарастала. Мария металась по дому, не находя себе места. То садилась за вышивание, то бросала, то брала книгу, но буквы расплывались перед глазами. Вольдемар молчал, а время неумолимо приближало её к браку с Фёдором Ильичем.
К тому же, Фёдор торопил с приготовлениями к балу. Он уже договорился с Александрой Николаевной, а для себя сшил новый сюртук. Мария понимала, насколько важным был этот вечер для Федора Николаевича. Разочаровать его было бы жестоко.
В назначенный день дед сам сопроводил внучку к соседям. Дорога была недолгой, но Сергей Иванович всё равно устал. Он крепко обнял Марию на прощание.
— Веселись, голубушка, — тихо сказал он, — последний раз выезжаешь девицей. Скоро уж всё переменится.
Мария кивнула, не доверяя своему голосу. Переменится, да не так, как думает дед.
Александра Николаевна встретила её радушно, сразу проводила ее в гостиную.
— Ах, Мария, милое дитя, — проговорила она, поправляя складки платья, — как же вы похорошели после столицы! Правда, бледновата, но это ещё более к лицу. Такая изысканность, такая утончённость!
Она оглядела свою Екатерину, и невольно вздохнула. Девушка была миловидна, но рядом с Марией казалась простоватой.
«Всё-таки столица накладывает свой отпечаток, — думала Александра Николаевна с лёгкой завистью. — Смотри-ка, даже движения у неё другие стали, и говорит по-иному. Такой бы красавице да немного денежек, разве стала бы она выходить за Фёдора Ильича?»
Она покачала головой, представив, каким женихам могла бы покорить сердца Мария, будь у неё приданое. Конечно, Фёдор парень хороший, хозяйственный, но не настолько богат, чтобы такой алмаз содержать достойно. А Мария — настоящий алмаз, особенно после петербуржской огранки.
— Катенька, — обратилась она к дочери, — поучись у Марии, как держаться на балу. Видишь, какая она статная? Это всё столица.
Екатерина покраснела и потупила глаза. Ей было неловко, что мать так открыто сравнивает её с другой девушкой.
Мария поспешила сгладить неловкость.
— Что вы, Александра Николаевна, Катя и так прелестна. А платье у неё ничуть не хуже.
Александра Николаевна довольно улыбнулась. Ей нравилось, что Мария не зазнается. Воспитание, однако.
— Ну что ж, девочки, — сказала она, хлопнув в ладоши, — пора в путь. Экипаж сейчас подадут. Едем веселиться.
Мария покорно кивнула. Бал ждал, и нужно было играть свою роль невесты Фёдора Ильича.
Сидя в карете, Мария думала о том, что этот бал станет последним в её девичьей жизни. А может быть, и во всей жизни. Замужние дамы в провинции редко выезжали на балы, особенно жёны небогатых помещиков.
Она не строила себе иллюзий насчёт будущего. Впереди её ждало скромное существование рядом с Фёдором Ильичом, тихие дни среди домашних хлопот. Но это была ещё не самая страшная перспектива. Гораздо хуже было то, что Фёдор раскроет ее обман.
Мария невольно положила руку на живот, ещё не заметный под корсетом. Через несколько месяцев скрыть правду станет невозможно. Что тогда? Поверит ли Фёдор, что ребёнок появился раньше срока? Вряд ли. Он человек не глупый, быстро сосчитает месяцы.
А когда узнает правду, простит ли? Захочет ли растить чужого ребёнка, любить женщину, которая вышла за него с обманом? Мария сомневалась. Фёдор был добрым, но гордым человеком. Такое предательство могло всё разрушить и сильно обидеть человека, который невольно был призван прикрыть её позор..
Эта мысль угнетала её больше всего. Она обманывала того, который искренне её любил. Но что ещё оставалось делать? Родить ребёнка, оставаясь незамужней барышней? Позор был бы не только ей. Деду тоже досталось бы. Всему их роду.
— Мария, милая, что с тобой? — встревожилась Александра Николаевна. — Ты совсем меня не слышишь. Я спрашиваю, почему ты не одела венец?
Мария закашлялась. Она не ожидала такого вопроса. Правильно решил дед, сказав, что дело ограбления не стоит предавать огласки. Вряд ли полиция отыщет тех бандитов, а вот слухи обойдут все губернии, доберутся и до родных краев. Тогда уж точно все будут знать, что Мария бедна, как церковная крыса.
— Диадема – вещь родовая. Её нужно уметь носить. Боюсь, у меня не получится, — Мария попыталась найти правдоподобную причину. — Я и без венца волнуюсь немного.
— Ах, это понятно, — успокоилась женщина. — Но ты и без венца хороша. Молодость – уже красота. А у тебя еще и наряды.
Мария что-то ответила. Завязался неспешный разговор. Вторую половину пути доехали гораздо быстрее. По крайней мере так казалось.
Сейчас нужно было собраться с духом и пережить этот вечер. Она решила, что пусть это будет последний вечер беззаботности, хотя и нужно было притворяться притворяться счастливой невестой.
В огромный светлый зал стекалось всё местное общество: дамы щебетали, мужчины спорили о лошадях и политике, музыканты перебирали струны смычковой капеллы. На балу царило то самое возбуждённое, слегка суетливое настроение, какое бывает только в тот редкий вечер, когда собираются давно не видевшие друг друга семьи и молодёжь из всей округи. Свет люстр скользил по атласу платьев, переливался в драгоценных камнях, в воздухе смешивались запахи парфюма.
Мария старалась не думать ни о печалях, ни о будущем, ни о том, что её ждёт после бала. Она улыбалась гостям, отвечала на вопросы старых знакомых, и конечно, танцевала. Она умела это делать.
— Мария Георгиевна, позвольте вас пригласить, - кавалеры галантно кланялись.
Фёдор Ильич держался рядом, не отходил ни на шаг. Он старался показывать, что Мария теперь его, невеста, и что каждый кавалер должен помнить — барышня помолвлена.
Однако, Мария то и дело оказывалась в центре внимания. Дамы рассматривали её столичное платье — наряд оказался одним из самых модных среди зала, и даже самые требовательные дамы обсуждали, где можно достать такое же. Мария держалась прямо, скромно отвечала на все вопросы, смущалась, когда её хвалили — но не заискивала, не строила из себя столичную. Кто-то начинал разговор о новостях из столицы, другие интересовались, почему девушка избрала именно Фёдора Ильича, человека порядочного , но не столь богатого..
— Мария Георгиевна, вы сегодня краше всех, — с почтением говорил седой подполковник. — Ваша улыбка — настоящее украшение бала.
— Не стану спорить, — вторил ему местный судья, — манеры столичные. Поездка в Петербург не прошла даром. Только и спутника нужно было искать там. Неужто не нашлось никакой партии? Хотя любовь лишает рассудка. Наш Федор Ильич хорош. Хорош.
— Ах, Мария Георгиевна, вы с каждым разом только хорошеете, — заискивал один из молодых, весело кружа девушку в вальсе, — мне кажется, вполне можно было бы дождаться барона, а не спешить с выбором!
Мария краснела, стараясь уйти от ненужных разговоров, без укоризны улыбалась, не вступая в споры. Иногда просто молчала, с улыбкой принимая комплименты.
Атмосфера становилась то напряжённой, то весёлой. Фёдор Ильич — весь во внимании, чувствовал малейшие движения Марии, охранял её от особенно настырных кавалеров, иногда даже пытался увести в другую сторону, чтобы дать ей передышку. Но бал не отпускал: Мария танцевала, вела беседы, участвовала в общем веселье.
Иногда она замечала взгляды завистливых барышень. Иные даже открыто ворчали, что столичная штучка перетянула на себя всё внимание. Но Мария не гордилась — казалось, она просто старалась забыться, дышать этим шумом, музыкой, добрыми словами вокруг.
Смех, разговоры, дуновение зимы с балконов — всё это заполнило вечер. В какой-то момент, стоя возле окна, Мария почувствовала, что сердце её успокоилось, тревога ушла. Не надолго, но ушла. Она дышала воздухом бала — и впервые за многие недели не думала ни о грядущих бедах, ни о тайне, ни о страхе разоблачения. Просто была тут — среди музыки, огней и улыбающихся лиц.
***
Дорога в Петербург казалась бесконечной. Вольдемар слегка нервничал, выглядывал в окно, хотел побыстрее оказаться дома. За последние дни командировки он потерял покой, не мог ни о чём думать, кроме Марии.
Её молчание терзало его. Он написал ей три письма, но ответа не было. Это молчание пугало и настораживало.
Вольдемар даже нарушил служебные правила, отказавшись от продления командировки. Начальство настаивало остаться ещё на месяц, но он категорически заявил, что в столице у него неотложные дела. Карьера сейчас была последним, о чём он думал. Главное было увидеть Марию, узнать, что с ней происходит.
Мысли одна мрачнее другой лезли в голову. Что, если она тяжело захворала? В Петербурге зима выдалась суровая, а Мария казалась такой хрупкой. Может, лежит в горячке? Или случилось что-то ещё более страшное?
Он считал версты до столицы, считал часы, минуты. В голове уже сложился план: первым делом поехать к Фокиным, узнать всё о Марии, при необходимости вызвать лучших докторов, выписать лекарства, следить, пока не поправится.
Нет, поехать сразу к Фокиным нельзя. После дороги нужно привести себя в порядок. Да и правила приличия не позволяют. Нельзя компроментировать ни себя, ни Марию, - шептала здравая мысль. На вокзале он быстро сел в карету.
Оказавшись в знакомых петербургских переулках, сердце Вольдемара забилось от волнения и надежды. Скоро он увидит Марию. Скоро всё прояснится.
Дома мать встретила его без особой радости. Августа Карловна сидела в гостиной с рукоделием, лишь кивнула сыну и продолжила вышивать.
— Как дела, матушка? — спросил Вольдемар, сбрасывая дорожный плащ.
— Как обычно, — сухо ответила она. — Ты рано вернулся. Я слышала, твоя командировка должна была продлиться еще на месяц.
— У меня важные дела в городе, — уклонился он от объяснений. — Скажите, не слышно ли чего о Марии Георгиевне?
Августа Карловна подняла глаза от пялец, сделала удивлённо-безразличное лицо.
— Почему ты ею интересуешься, Вольдемар? Лучше бы спросил об Анне Николаевне. Она, кстати, справлялась о тебе несколько раз.
— Мама, Анна мне безразлична, — резко ответил сын. — Лучше ответьте на мой вопрос.
Августа Карловна вздохнула, отложила рукоделие.
— А зря она тебе безразлична. Что касается твоей провинциальной знакомой, поговаривают, что эта Мария покинула столицу. Впрочем, я не знаю точно — мало интересуюсь подобными персонажами.
У Вольдемара внутри всё сжалось. Покинула столицу? Когда? Почему? И главное — куда?
— Что значит покинула? — он едва сдерживал волнение. — Когда это произошло?
— Не знаю подробностей, — пожала плечами мать. — Слышала краем уха от Долговых. Кажется, девица уехала к себе в деревню. Видимо, поняла, что в столице ей не место.
Вольдемар почувствовал, как земля уходит из-под ног. Мария уехала, не сказав ему ни слова? Как такое возможно? Они же договорились ждать друг друга, что бы ни случилось.
— Кстати, — добавила Августа Карловна тоном, будто вспомнила о пустяке, — кажется, это именно она прислала тебе послание. Письмо на тумбочке в твоей комнате.
Вольдемар не дослушал. Он бросился вверх по лестнице, ворвался в свою комнату. На тумбочке у кровати действительно лежал белый конверт. Вскрыл его. Сразу узнал почерк Марии — тот самый, знакомый и дорогой.
Руки дрожали, когда он разворачивал письмо. Что он там прочтёт? Найдет ли объяснение.