За столом повисла гробовая тишина. «А я всегда говорила сыну, что ты ему не пара», — свекровь смотрела прямо мне в глаза, словно бросая вызов. В руке у меня застыл половник с борщом, а в голове крутилась лишь одна мысль: «Двенадцать лет брака, и вот так просто?»
Я готовилась к этому воскресному обеду как к выпускному экзамену. Встала в шесть утра, чтобы замариновать мясо, испечь пирог и приготовить борщ по фирменному рецепту моей бабушки. Муж только посмеивался, глядя на мои кулинарные подвиги, но я знала, что Анна Петровна, моя свекровь, оценит каждую мелочь — от свежести зелени до крахмальности скатерти.
— Машуль, ты чего так суетишься? — Сергей обнял меня со спины, когда я в третий раз перекладывала салфетки. — Обычный семейный обед, не королевский приём.
— Для твоей мамы любой обед — королевский приём, — буркнула я, высвобождаясь из объятий. — И вообще, иди лучше рубашку погладь. Ту, синюю, она её любит.
Сергей только вздохнул и покачал головой, но спорить не стал. За двенадцать лет совместной жизни он уже привык к моим приготовлениям перед визитами свекрови. Анна Петровна не была классической злой свекровью из анекдотов — она не делала мне мелких гадостей и не пыталась откровенно настроить сына против меня. Но её холодная вежливость и чуть заметное поджатие губ при виде меня говорили яснее любых слов: я недостаточно хороша для её драгоценного сыночка.
В начале нашего брака я из кожи вон лезла, пытаясь заслужить её одобрение — училась готовить её любимые блюда, слушала бесконечные истории про Серёжино детство, терпеливо сносила критику моего хозяйствования. Со временем я смирилась, что статус «любимой невестки» мне не светит, и просто старалась поддерживать мирные отношения ради мужа и детей.
В два часа раздался звонок в дверь — пунктуальная, как швейцарские часы, Анна Петровна прибыла к обеду. Следом за ней вошли Серёжин брат Олег с женой Наташей и их дочкой. Наташу свекровь обожала — видимо, потому, что та была врачом, как и покойный свёкор, а не «каким-то там дизайнером» вроде меня.
— Проходите, раздевайтесь, — я натянула приветливую улыбку. — Обед почти готов.
— А у вас тут теплее, чем в прошлый раз, — заметила свекровь, снимая пальто. — Наконец-то батареи починили? Я Серёже сколько говорила — вызови нормального сантехника, не экономь на комфорте семьи.
Я прикусила язык, чтобы не ответить, что батареи мы починили два года назад, просто в прошлый её визит была аномально холодная весна.
— Мам, не начинай, — Сергей вышел из детской с нашим младшим, Мишкой, на руках. — Всё у нас в порядке с отоплением.
— Да я просто беспокоюсь о внуках, — Анна Петровна тут же переключила внимание на трёхлетнего Мишу. — Иди к бабушке, солнышко! Бабушка тебе подарочек принесла!
Пока свекровь обнимала внука, а старшая дочка Олеся рассказывала двоюродной сестре про школьные дела, я вернулась на кухню, чтобы закончить с приготовлениями. Наташа увязалась за мной.
— Дай помогу, — она подхватила тарелки с закусками. — Чего сама таскаешь, мы же не в ресторане.
— Спасибо, — я благодарно улыбнулась. Наташа всегда была на моей стороне, хотя старалась не показывать этого при свекрови.
— Как ты вообще? — тихо спросила она, расставляя тарелки. — Справляешься с ремонтом и работой одновременно?
— Да ничего, — я махнула рукой. — Сроки поджимают, заказчик нервничает, прораб пьёт, всё как обычно. Зато проект интересный — загородный дом в скандинавском стиле. Если получится хорошо, может, даже в журнал попадёт.
— Маша, ты бы хоть ради приличия спросила, как у меня дела, — раздался за спиной голос свекрови. — А то всё о себе да о себе.
Я вздрогнула и обернулась. Анна Петровна стояла в дверях кухни, сложив руки на груди.
— Извините, Анна Петровна, — я постаралась, чтобы голос звучал виновато. — Как ваше здоровье? Давление не беспокоит?
— Да всё как обычно, — она махнула рукой. — В нашем возрасте уже не до здоровья. Лишь бы внуки росли здоровыми. Вы, кстати, Мишу к аллергологу водили? У него глаза красные.
— Это потому что он пол-утра с планшетом просидел, пока я готовила, — вздохнула я. — Сергей разрешил, хотя знает, что я против гаджетов.
— Ох уж эти ваши воспитательные методы, — свекровь поджала губы. — В наше время детей в кружки водили, на свежем воздухе гуляли, а не гаджетами пичкали.
Я молча вернулась к нарезке хлеба, чувствуя, как во мне закипает раздражение. Каждый раз одно и то же — что бы я ни делала, как бы ни старалась, для Анны Петровны я всегда буду недостаточно хорошей матерью, женой и хозяйкой.
Наконец все собрались за столом. Сергей разлил вино взрослым и сок детям, я начала разносить борщ. Разговор крутился вокруг обычных тем — работа, школа, погода.
— А у Серёжи, между прочим, повышение намечается, — вдруг объявила свекровь, сделав глоток борща. — Коллеги говорят, что он лучший кандидат на должность начальника отдела.
Я удивлённо посмотрела на мужа. Он говорил, что о повышении пока речи не идёт, и вообще не уверен, что хочет брать на себя административную работу.
— Это ещё не решено, мам, — Сергей явно чувствовал себя неловко. — И вообще, не факт, что я соглашусь.
— Как это не факт? — Анна Петровна чуть не поперхнулась. — Такая возможность! Зарплата больше, статус выше. Или тебе на семью наплевать?
— При чём тут семья? — Сергей нахмурился. — Я просто не уверен, что хочу меньше заниматься непосредственно проектированием и больше — бумажной работой.
— Всё дело в твоей неуверенности, — свекровь покачала головой. — Вечно ты сомневаешься, когда нужно брать быка за рога. В отца пошёл, такой же нерешительный.
— Мама, хватит, — голос Сергея стал жёстче. — Давай не будем об этом за обедом.
— А по-моему, как раз самое время, — не унималась Анна Петровна. — Семейный обед, все в сборе. Пусть и жена твоя послушает. Может, она тебя вразумит, хотя сомневаюсь.
Я продолжала разливать борщ, стараясь не вмешиваться в этот разговор. Сергей был прав — не стоило портить обед очередными нравоучениями.
— Машенька, ты-то что думаешь? — свекровь вдруг обратилась ко мне. — Поддерживаешь мужа в его нежелании расти по карьерной лестнице?
— Я поддерживаю его право самому решать, чем заниматься, — осторожно ответила я, наливая борщ Мишке. — Если Серёжа не хочет быть начальником, значит, у него есть на то причины.
— Причины, — фыркнула Анна Петровна. — Единственная причина — это отсутствие амбиций. А без амбиций мужчина не мужчина.
— Мам, ну правда, хватит, — вмешался Олег. — Дай спокойно пообедать. Не всем же быть карьеристами.
— Да при чём тут карьеризм! — свекровь повысила голос. — Речь о нормальном мужском стремлении обеспечить семью. А он всё мямлит, сомневается. Я так и знала, что этим кончится.
За столом повисла неловкая пауза. Я поставила последнюю тарелку с борщом и села на своё место.
— Чем кончится, мама? — тихо спросил Сергей.
— Этим всем, — она обвела рукой стол, словно указывая на всю нашу жизнь. — Твоей неуверенностью, её... — она кивнула в мою сторону, — постоянной занятостью, вечно тобой недовольной. Я ведь предупреждала.
— О чём ты, мама? — Сергей отложил ложку.
Анна Петровна сделала глоток вина, посмотрела прямо мне в глаза и вдруг сказала:
— А я всегда говорила сыну, что ты ему не пара.
За столом повисла гробовая тишина. В руке у меня застыл половник с борщом, а в голове крутилась лишь одна мысль: «Двенадцать лет брака, и вот так просто?»
— Что, простите? — я даже не узнала свой голос.
— Что слышала, — свекровь невозмутимо продолжила есть борщ. — Ничего личного, просто факт. Вы слишком разные. Сергей — технарь, спокойный, основательный. А ты — творческая личность, вечно в облаках, с этими твоими дизайнами и проектами. Какая семья из такого союза? Вот и живёте как кошка с собакой.
— Мама! — Сергей стукнул кулаком по столу, да так, что тарелки подпрыгнули. — Что ты несёшь?
— Правду, сынок, только правду, — она даже не вздрогнула. — Я молчала двенадцать лет, но больше не могу. Посмотри на себя — ты стал тенью самого себя. Никакой инициативы, вечно под каблуком. Даже повышение боишься взять, потому что жена не одобрит.
— Это неправда, — я наконец обрела дар речи. — Я никогда не была против повышения Сергея. Наоборот, всегда его поддерживала.
— Конечно, — свекровь усмехнулась. — Только вот работу свою ты любишь больше, чем мужа. Вечно на объектах, с заказчиками, а дома только ночуешь. Какая из тебя жена?
— Мама, прекрати немедленно! — Сергей поднялся из-за стола. — Ты перешла все границы!
— А что я такого сказала? — Анна Петровна картинно развела руками. — Только правду. Что ж теперь, и правду сказать нельзя?
— Можно, — вдруг сказала я, чувствуя странное спокойствие. — Правду всегда можно сказать. Только вот ваша «правда», Анна Петровна, больше похожа на фантазии обиженной женщины, которая не может смириться, что сын вырос и живёт своей жизнью.
Свекровь задохнулась от возмущения. Наташа тихонько присвистнула, а Олег неожиданно улыбнулся.
— Вы двенадцать лет делаете вид, что принимаете меня, — продолжила я, чувствуя, как дрожит голос. — Но на самом деле с первого дня пытаетесь настроить Сергея против меня. Только вот незадача — он меня любит. И я его тоже. И никакие ваши инсинуации этого не изменят.
— Какие ещё инсинуации? — свекровь явно не ожидала отпора. — Я всего лишь беспокоюсь о сыне!
— Нет, мама, — Сергей положил руку мне на плечо. — Ты не обо мне беспокоишься, а о своём представлении обо мне. Я не тот идеальный сын, которого ты себе придумала. И Маша — прекрасная жена, лучшая, о которой я только мог мечтать.
— Да ты просто ослеплён! — Анна Петровна всплеснула руками. — Она тебя окрутила, а ты и рад стараться!
— Так, хватит, — вдруг вмешался Олег. — Мама, ты переходишь границы. Маша и Серёжа — взрослые люди, и у них прекрасная семья. И прекрати портить обед своими фантазиями.
— Ты тоже против меня? — свекровь трагично вздохнула. — Вот так всегда — мать всю жизнь для детей, а они...
— Мама, — Сергей сел обратно и взял её за руку. — Никто не против тебя. Мы все тебя любим. Но ты должна понять — моя жена и дети теперь моя семья. Главная семья. И я не позволю никому, даже тебе, их обижать.
Анна Петровна открыла рот, закрыла, потом снова открыла, но не произнесла ни слова. Видимо, такого отпора от обычно покладистого сына она не ожидала.
— Давайте всё-таки пообедаем, — предложила я, пытаясь разрядить атмосферу. — Борщ стынет, а я ещё пирог испекла, с вишней, как вы любите, Анна Петровна.
— С вишней? — она моргнула, словно выходя из ступора. — Надо же, помнишь ещё.
— Конечно, помню, — я слабо улыбнулась. — Как и то, что вы любите, чтобы в чае было два кусочка сахара, а не один, и что вишнёвое варенье вы предпочитаете клубничному.
Что-то промелькнуло в глазах свекрови — то ли удивление, то ли смущение.
— Надо же, — пробормотала она. — А я думала, тебе всё равно.
— Мне не всё равно, — я посмотрела ей прямо в глаза. — Вы мать моего мужа, бабушка моих детей. Мне важно, чтобы вам было хорошо в нашем доме. Жаль, что вы не отвечаете мне взаимностью.
В комнате снова повисла тишина, но уже другая — не напряжённая, а задумчивая. Мишка, которому надоело сидеть тихо, вдруг громко объявил:
— А я хочу пирог! С вишней! Как бабушка!
Все рассмеялись, и напряжение окончательно спало. Обед продолжился, разговор перешёл на нейтральные темы. Анна Петровна больше не делала колких замечаний, а я не огрызалась.
Когда гости собрались уходить, свекровь неожиданно задержалась в прихожей.
— Маша, — она смотрела куда-то мимо меня. — Насчёт того, что я сказала...
— Всё в порядке, Анна Петровна, — я махнула рукой. — Проехали.
— Нет, не проехали, — она вдруг посмотрела мне прямо в глаза. — Я была не права. Ты... ты хорошая жена для Серёжи. И мать хорошая. Просто мне сложно...
— Отпустить? — я подсказала, когда она замолчала.
— Да, — она кивнула. — Отпустить. Он же у меня один был после смерти отца. Всё для него, всю жизнь...
— Я понимаю, — я осторожно коснулась её руки. — Но вы не теряете сына, Анна Петровна. Вы приобретаете дочь. Если, конечно, захотите.
Она смотрела на меня долгим взглядом, потом вдруг коротко кивнула.
— Может быть, ты и права, — сказала она наконец. — Может быть...
Когда за гостями закрылась дверь, Сергей обнял меня сзади и уткнулся носом в шею.
— Ты потрясающая, — прошептал он. — Знаешь, я ведь действительно самый счастливый муж на свете.
— Даже несмотря на то, что я тебе не пара? — я обернулась к нему с улыбкой.
— Именно потому, что ты мне не пара, — он засмеялся. — Ты моя вторая половинка. Без тебя я был бы не целым, а половинчатым.
— Ох, ну ты скажешь, — я шутливо толкнула его в плечо. — Размечтался.
Но на душе стало тепло. Кто знает, может, после сегодняшнего наши отношения со свекровью наконец-то изменятся? Ведь правду говорят — чтобы что-то построить, иногда нужно сначала разрушить старое. Даже если это старые обиды и предубеждения.
Пожалуйста подписывайтесь и прочитайте другие истории: