Колючий запах подгоревшего лука ударил в нос, и Арина поморщилась, поспешно сдвигая сковороду с огня. Ну вот, опять отвлеклась. Всего на минуту задумалась, глядя в окно на мокрый от ноябрьского дождя асфальт, и ужин оказался на грани провала. Она с досадой счистила почерневшие колечки в мусорное ведро и заново взялась за нож. Настроение, и без того неважное, скатилось куда-то в район плинтуса. Стас вернется с работы злой, голодный, а она даже не смогла приготовить его любимую жареную картошку с грибами как следует.
Он и так в последнее время ходил чернее тучи. В его строительной компании «Вершина» творилось что-то неладное. Какие-то новые инвесторы, тотальная проверка всех документов, слухи о грядущих сокращениях. Стас, занимавший должность начальника отдела проектов, каждый вечер возвращался выжатый как лимон и срывал свое напряжение на ней. Все ему было не так: суп слишком горячий, рубашка недостаточно выглажена, и почему она до сих пор не записалась на эти дурацкие курсы по инвестициям, о которых он талдычил уже третий месяц?
Арина вздохнула. Она вышла замуж за Стаса пять лет назад, влюбившись в его амбиции, в его умение красиво говорить и строить грандиозные планы. Он обещал ей золотые горы, и поначалу казалось, что он действительно сможет их свершить. Они взяли в ипотеку просторную двухкомнатную квартиру в новом районе, Стас быстро пошел вверх по карьерной лестнице. Он настоял, чтобы Арина ушла со своей скромной должности лаборанта в НИИ. «Моя жена не будет горбатиться за копейки, – гордо заявлял он. – Твое место дома. Создавай уют, а я буду зарабатывать». И она согласилась. Сначала ей даже нравилась роль хранительницы очага, но со временем стало понятно, что вместе с работой она потеряла и часть себя, своей независимости. Теперь весь ее мир вращался вокруг Стаса, его настроения и его желаний.
Щелкнул замок в прихожей. Сердце Арины привычно сжалось в тревожном ожидании.
– Я дома, – раздался глухой голос мужа.
Она вытерла руки о фартук и поспешила ему навстречу с заготовленной улыбкой.
– Привет, дорогой! Устал? Проходи, я сейчас ужин накрою.
Стас, не разуваясь, прошел на кухню, бросив мокрый портфель на стул. Его лицо было серым, под глазами залегли тени. Он брезгливо повел носом.
– Опять гарью воняет. Ты что, опять что-то сожгла? Арина, ну я же просил тебя быть внимательнее! Я пашу как проклятый, чтобы у нас все было, а ты не можешь даже нормально ужин приготовить!
– Прости, я немного отвлеклась, – тихо сказала она, стараясь, чтобы голос не дрожал. – Уже все исправила. Картошка почти готова, садись.
Он тяжело опустился на стул, расстегнул верхнюю пуговицу рубашки.
– Все плохо, Арин. Совсем плохо. Этот новый владелец, которого никто в глаза не видел, устроил настоящий террор. Сегодня уволили Игоря из финансового отдела. Просто так, одним днем. Сказали – оптимизация. А Игорь там десять лет отработал.
– Ужас какой, – искренне посочувствовала Арина.
– Ужас? Это катастрофа! Нас всех перетряхивают, как будто мы преступники. Ходят какие-то аудиторы, суют нос в каждую бумажку. Я сегодня едва отбился от претензий по смете прошлого объекта. Нервы на пределе.
Он взял вилку и принялся ковырять картошку, словно выискивая в ней недостатки.
– А ты мне звонила сегодня. Что-то хотела?
Арина внутренне напряглась. Вот он, самый сложный момент.
– Да, Стас, я хотела поговорить. Мама звонила, у них… у них опять кран на кухне прорвало. Затопили соседей снизу. Там нужно срочно менять все трубы, и соседям ремонт оплачивать. У них таких денег нет.
Стас отложил вилку и посмотрел на нее тяжелым, ледяным взглядом.
– И сколько на этот раз твои предки хотят?
Слово «предки» резануло слух. Он всегда так говорил о ее родителях, с плохо скрываемым пренебрежением.
– Они не просят, Стас. Это я хочу им помочь. Я посчитала, там нужно тысяч пятьдесят, чтобы со всем разобраться.
– Пятьдесят тысяч? – он усмехнулся, но смех получился злым и скрипучим. – Ты в своем уме? Я тебе говорю, что у меня на работе шатается кресло, что нас всех могут вышвырнуть на улицу в любой момент, а ты предлагаешь выкинуть пятьдесят тысяч на прогнившие трубы в их хрущевке?
– Но это же мои родители! – в голосе Арины появились слезы. – Они меня вырастили, воспитали. Они никогда ничего для себя не просили. Отец всю жизнь на заводе отпахал, мама – в школьной библиотеке. Они не умеют зарабатывать больших денег, как ты.
– Вот именно! – рявкнул Стас, вскакивая со стула. Он начал мерить шагами небольшую кухню. – Они нищие! Всю жизнь прозябают в своей конуре и гордятся своей честной бедностью. Я не для того вкалываю день и ночь, чтобы оплачивать их неумение жить! Я тащу на себе ипотеку, машину, твое содержание, в конце концов!
– Мое содержание? – тихо переспросила Арина. – Ты же сам захотел, чтобы я не работала.
– Захотел! А теперь жалею! Может, если бы ты работала, а не сидела у меня на шее, у тебя было бы больше понимания, как деньги достаются! У тебя вообще есть представление, что такое пятьдесят тысяч? Это мой месячный платеж по ипотеке!
– Я все понимаю, Стас. Но им действительно нужна помощь. Мы же можем…
– Ничего мы не можем! – перебил он ее. – Денег нет! Точнее, они есть, но они на жизнь, на будущее, а не на то, чтобы латать дыры в твоем прошлом! Я устал, Арина. Я устал от твоих родителей-неудачников, от их вечных проблем, от их старой «копейки», которая позорит весь наш двор, когда они приезжают!
Слезы уже текли по щекам Арины. Каждое слово мужа было как удар хлыстом. Она помнила, как отец радовался этой машине, купленной на скромные сбережения, как он сам ее перебирал в гараже каждые выходные.
– Не смей так говорить о них, – прошептала она.
– Буду говорить то, что считаю нужным! – его голос гремел. – Я сыт по горло! Если тебе так дороги твои нищие родители, если ты так хочешь разделить с ними их жалкое существование, то проваливай! Собирай свои вещи и уходи к ним! Уходи к своим нищим родителям! Посмотрю, как вы там будете жить на их пенсию!
Он остановился посреди кухни, тяжело дыша. В наступившей тишине было слышно только, как капает вода из крана и как всхлипывает Арина. Она смотрела на него, на человека, которого когда-то любила, и не узнавала. Перед ней стоял чужой, злой и жестокий мужчина.
– Что, съела? – с кривой ухмылкой спросил он. – Думала, я всегда буду твои прихоти выполнять? Нет уж, дорогая. Моему терпению пришел конец. Или ты со мной и моей жизнью, или катись к своей семейке. Выбирай.
Арина медленно поднялась. Слезы высохли, оставив на щеках соленые дорожки. Внутри нее что-то оборвалось, сгорело дотла. Та самая ниточка, которая еще связывала ее с этим человеком.
– Хорошо, – сказала она ровным, незнакомым самой себе голосом. – Я уйду.
Она развернулась и пошла в спальню. Стас, кажется, не ожидал такого ответа. Он что-то кричал ей в спину, что-то про неблагодарность, про то, что она еще приползет к нему на коленях. Но Арина его уже не слышала. Она механически открыла шкаф и достала дорожную сумку. Что брать с собой? Одежду… Документы… Подаренную мамой на день рождения старенькую шкатулку с нехитрыми украшениями. Она не стала брать ничего из того, что покупал ей Стас. Ни дорогих платьев, ни сумочек. Пусть все это останется ему, как напоминание о той жизни, которую он так ценил.
Через пятнадцать минут она стояла в прихожей, натягивая сапоги. Стас курил на балконе, делая вид, что ему все равно. Он был уверен, что это просто истерика, что она поплачет и вернется. Но она не собиралась возвращаться.
Вызвав такси, она ждала на лестничной клетке. Когда машина подъехала, Арина в последний раз посмотрела на дверь квартиры, в которой прожила пять лет. Никакого сожаления не было. Только горькое разочарование и странное, пьянящее чувство освобождения.
Дорога до родительского дома в старом районе на другом конце города показалась ей вечностью. Она смотрела на проплывающие мимо огни и думала о том, какой же дурой была. Как позволила превратить себя в безмолвное приложение к успешному мужу, как стеснялась своих простых, но таких настоящих родителей, боясь, что они не понравятся Стасу.
Она поднялась на свой четвертый этаж пешком, лифт, как обычно, не работал. Дверь ей открыла мама, Елена Сергеевна. Увидев дочь с сумкой и заплаканными глазами, она все поняла без слов.
– Ариночка, доченька, что случилось? – всплеснула она руками.
– Мам, я… я поживу у вас?
– Господи, да что за вопросы! Проходи, конечно! Папа, иди сюда, Арина приехала!
Из комнаты вышел отец, Виктор Петрович. Он всегда был немногословен, но его взгляд говорил больше всяких слов. Он посмотрел на дочь, на ее сумку, на осунувшееся лицо, и тяжело вздохнул.
– Раздевайся, дочка. Ужинать будешь? Мать как раз щей наварила.
Арина вошла в свою старую комнату. Все здесь было таким знакомым, таким родным. Письменный стол, за которым она делала уроки, книжный шкаф с любимыми с детства книгами, диван, на котором она спала. Она села на край дивана и только сейчас позволила себе разрыдаться. По-настоящему, навзрыд, отпуская всю боль и обиду, что накопились за эти годы.
Мама села рядом, обняла ее за плечи и гладила по волосам, ничего не спрашивая. Она просто была рядом.
Когда первые рыдания утихли, Арина, всхлипывая, рассказала все. Про постоянные упреки Стаса, про его недовольство, про сегодняшний скандал и его последние слова.
– Он сказал… он сказал, чтобы я уходила к своим нищим родителям, – закончила она, и новая волна слез подступила к горлу.
Виктор Петрович, все это время молча стоявший в дверях, вошел в комнату и сел в старое кресло. Его лицо было спокойным, но в глазах горел холодный огонь.
– Нищие, значит, – тихо произнес он. – Ну что ж. Возможно, он отчасти прав. Мы действительно никогда не гнались за богатством, дочка. Жили просто, честно.
– Пап, не надо, – Арина подняла на него глаза. – Вы у меня самые лучшие. Это я виновата, что связалась с таким человеком.
– Ты не виновата, – твердо сказал отец. – Любовь зла. Но теперь это в прошлом. А у меня для тебя есть новость. Вернее, для нас для всех. Садись удобнее, разговор будет долгим.
Он встал, подошел к серванту, порылся в ящике и достал толстую папку с документами.
– Помнишь, я тебе рассказывал про свои старые чертежи, про разработку, которой я занимался еще в молодости с друзьями по институту? Технология по укреплению бетонных конструкций.
Арина смутно кивнула. Отец иногда упоминал об этом, но она никогда не вникала в подробности, считая это просто увлечением, ностальгией по прошлому.
– Так вот, – продолжил Виктор Петрович, раскладывая на столе какие-то бумаги. – Мы с ребятами ее не забросили. Все эти годы потихоньку доводили до ума. А полгода назад на нас вышел один серьезный человек. Инвестор. Он увидел в нашей разработке огромный потенциал. Мы провели испытания, получили патент… А месяц назад мы продали этот патент крупному международному строительному холдингу.
Он сделал паузу, посмотрев на ошеломленную дочь.
– Пап, я не понимаю…
– Все ты понимаешь, Ариночка. Сумма сделки была… очень большой. Достаточно большой, чтобы мы с матерью могли больше никогда не работать. И не только мы, но и вы с детьми.
У Арины закружилась голова. Она смотрела то на отца, то на мать, которая сидела с тихой улыбкой.
– Но… почему вы молчали? Почему ничего не сказали?
– А зачем? – пожал плечами отец. – Чтобы твой Станислав начал смотреть на нас по-другому? Чтобы он полюбил не нас, а наши деньги? Я хотел посмотреть, чего он стоит на самом деле. Хотел, чтобы он ценил тебя, дочка, а не твое приданое. Я ждал. Думал, может, он изменится. Но сегодняшний день все показал. Он свой выбор сделал.
Он снова заглянул в папку и достал еще один документ.
– Это еще не все. Часть денег я решил вложить в дело. В то, в чем я разбираюсь. В строительство. Я не люблю, когда деньги просто лежат. Они должны работать. Поэтому я начал присматриваться к активам. И нашел одну интересную компанию. Перспективную, но с плохим управлением, с раздутым штатом и, скажем так, не очень честными схемами в некоторых отделах. Компания называется «Вершина».
Арина ахнула и закрыла рот рукой.
– Да, дочка. Тот самый таинственный инвестор, который наводит ужас на твоего, теперь уже бывшего, мужа – это я. Вернее, наша с партнерами новая управляющая компания. Я пока не светился, действовал через доверенных лиц, аудиторов. Изучал ситуацию изнутри. И то, что я там увидел, мне очень не понравилось. Особенно в отделе проектов. Твой Стас, оказывается, большой любитель завышать сметы и работать с «дружественными» подрядчиками.
Арина сидела, не в силах вымолвить ни слова. Мир перевернулся. Вся ее жизнь, все ее представления о себе, о муже, о родителях – все оказалось ложью. Муж, который кичился своим успехом, оказался мелким жуликом. А ее тихий, скромный отец, которого Стас считал неудачником, – владельцем целой компании.
– Пап… что теперь будет? – прошептала она.
– А теперь, дочка, ты отдохнешь, придешь в себя. Завтра подашь на развод. А в понедельник мы с тобой поедем на одну очень интересную встречу. Пора уже новому руководству представиться коллективу. Думаю, для некоторых это будет большим сюрпризом.
Утро понедельника в офисе «Вершины» было наполнено густым, как кисель, напряжением. Все знали, что сегодня в десять часов состоится общее собрание, на котором наконец-то представят нового собственника. Стас ходил по своему кабинету из угла в угол, поправляя идеально завязанный галстук. За выходные Арина так и не позвонила. Это его злило и немного тревожило, но он был уверен, что она просто набивает себе цену. Никуда она не денется. Кому она нужна, кроме него? Посидит у своих стариков и прибежит обратно. Он даже приготовил речь, как он великодушно ее простит.
Он спустился в конференц-зал чуть раньше, занял место в первом ряду. Хотелось произвести впечатление на новое начальство. Он обменялся нервными шутками с коллегами. Все гадали, кто же он, этот загадочный владелец. Может, какой-нибудь московский олигарх или иностранный фонд.
Ровно в десять дверь открылась. В зал вошел седовласый мужчина в строгом, но дорогом костюме, в сопровождении нескольких незнакомых людей. Стас прищурился, пытаясь разглядеть его лицо. Что-то смутно знакомое… Где он мог его видеть?
Мужчина прошел к трибуне, обвел взглядом притихший зал и прокашлялся в микрофон.
– Добрый день, уважаемые коллеги. Меня зовут Виктор Петрович Сомов. С сегодняшнего дня я являюсь генеральным директором и основным акционером компании «Вершина».
У Стаса перехватило дыхание. Сомов? Виктор Петрович? Он вгляделся в лицо мужчины на трибуне, и его кровь застыла в жилах. Это был… это был отец Арины! Тот самый «нищий» пенсионер с завода. В костюме, с уверенным взглядом хозяина. Стас почувствовал, как пол уходит у него из-под ног. Этого не могло быть. Это какой-то дурной сон, розыгрыш.
Но Виктор Петрович продолжал спокойным, деловым тоном:
– Я не буду долго говорить. Скажу лишь, что наша цель – сделать компанию лидером на рынке. Для этого нам потребуется оптимизация процессов и, к сожалению, некоторые кадровые изменения. Аудит, проведенный в последние недели, выявил ряд серьезных нарушений, особенно в части расходования средств и работы с подрядчиками.
Стас почувствовал, как по спине потек холодный пот. Он вжался в кресло, стараясь стать как можно незаметнее.
– Для принятия взвешенных кадровых решений, – продолжал Виктор Петрович, – я пригласил независимого консультанта, человека, который поможет мне разобраться в людях. Прошу любить и жаловать.
Дверь конференц-зала снова открылась, и в нее вошла… Арина.
Она была не в домашнем халате, а в элегантном брючном костюме, который идеально на ней сидел. С высокой прической, сдержанным макияжем и абсолютно спокойным, холодным выражением лица. Она прошла через весь зал, не глядя по сторонам, и встала рядом с отцом у трибуны.
В зале повисла мертвая тишина. Все смотрели то на Стаса, то на Арину, пытаясь сложить в голове этот немыслимый пазл. Стас открывал и закрывал рот, как выброшенная на берег рыба. Он хотел что-то сказать, вскочить, но не мог пошевелиться.
Арина взяла микрофон. Ее голос звучал чисто и уверенно, без малейшего намека на волнение.
– Добрый день. Меня зовут Арина Викторовна. Как сказал мой отец, я здесь, чтобы помочь ему. В последние несколько лет я была домохозяйкой, но это дало мне уникальную возможность наблюдать за некоторыми сотрудниками компании в неформальной обстановке. И, знаете, это позволяет сделать очень интересные выводы о человеческих и деловых качествах.
Она обвела взглядом первый ряд, и ее глаза встретились со взглядом Стаса. В ее взгляде не было ни ненависти, ни злости. Только холодное, как сталь, презрение.
– Например, я точно знаю, что человек, который не ценит свою семью, который способен предать самых близких людей из-за денег или гордыни, никогда не будет по-настоящему лоялен и к компании. Такой человек всегда поставит свои личные интересы выше общих. И первым делом мы избавим «Вершину» именно от таких людей.
Она положила микрофон на трибуну.
– Станислав, – ее голос прозвучал уже без микрофона, но в мертвой тишине зала его услышал каждый. – Зайдите после собрания в отдел кадров. За документами. И заберите, пожалуйста, свои вещи из моей квартиры до вечера. Ключи можете оставить у консьержки.
Она развернулась и, не оборачиваясь, вышла из зала.
Виктор Петрович подождал, пока за ней закроется дверь, и снова повернулся к ошеломленным сотрудникам.
– Итак, продолжим. Следующий вопрос на повестке дня…
Стас уже не слышал. В ушах стоял гул. Он видел перед собой только спину уходящей Арины и чувствовал на себе сотни любопытных и злорадных взглядов. Весь его мир, построенный на лжи, деньгах и высокомерии, рухнул в одно мгновение. Он был раздавлен. И он понял, что проиграл не просто работу. Он проиграл все.
Вечером в квартире родителей пахло яблочным пирогом. Арина сидела на кухне, той самой, где всего несколько дней назад прорвало кран, и пила чай. Трубы уже заменили. Приехала бригада и за полдня сделала то, что казалось неразрешимой проблемой.
Рядом сидел отец. Он снял дорогой костюм и снова был в своей любимой домашней рубашке.
– Ты молодец, дочка, – сказал он, отпивая чай. – Я тобой горжусь. Держалась как королева.
– Я просто была очень зла, пап, – улыбнулась Арина. – Это придает сил.
– Злость пройдет, а сила останется, – кивнул он. – Что дальше думаешь делать?
– Для начала – закончить развод. А потом… не знаю. Может, вернусь в науку. А может, и правда помогу тебе с компанией. Мне понравилось сегодня. Чувствовать себя на своем месте.
Она посмотрела в окно. Дождь кончился. На мокром асфальте отражались огни города. Она знала, что впереди будет много трудностей, что ей придется заново строить свою жизнь. Но впервые за долгие годы она не боялась будущего. Она знала, что справится. Потому что за ее спиной были не нищие родители, а ее настоящая, любящая и невероятно сильная семья. И она сама была их дочерью.
Читайте также: