Часть 9. Глава 12
Пока сначала шли, а потом ехали на внедорожнике, доставшемся от Пименова, полковник Дорофеев и лейтенант Левченко обменивались информацией. Цель была одна – составить общее представление о том, кто стоит за охотой на родителей доктора Печерской. Офицер контрразведки продолжал намекать на наличие в этом деле зарубежного следа. В его интонации звучала не просто уверенность, а почти фанатичная убеждённость, будто он уже видит нити, ведущие за границу, – в этом была его профессиональная привычка.
Но Алексей Иванович эту версию не поддерживал. Он уверенно считал, что здесь имеется какой-то личный момент, и его опыт подсказывал, что именно такие мотивы самые опасные и непредсказуемые. Кто-то мстит Эллине Родионовне за прошлое дело, но поскольку её врачебный опыт огромен, отыскать конкретного человека, затаившего на неё столь большой и прочный зуб, станет ох как непросто. Дорофеев знал, что месть – это блюдо, которое подают холодным, и чем дольше оно готовится, тем сильнее ненависть. Правда, имелся живой исполнитель – Руслан Пименов, и вот с ним предстояло поговорить по душам.
Когда офицеры прибыли в Кузомень, они, несмотря на поздний час, сразу направились к участковому. Но его кабинет в здании сельской администрации оказался закрыт. Хорошо, что сторож подсказал, где искать старшего сержанта. Приехав по указанному адресу, они выяснили, что тот, чтобы не караулить Пименова на работе, привёл его к себе домой и посадил в погреб, где хранятся всякие припасы на зиму. Так Руслан оказался в месте хотя и очень холодном, но зато с голоду бы не пропал, а для отправления естественных потребностей получил ведро с крышкой.
Решив времени не терять, люк, ведущий в подпол, открыли, и пленника извлекли. Пименов выглядел измученным, с тёмными кругами под глазами и по-прежнему злым, будто холод погреба только закалил его ненависть. Но Дорофеев, внимательно изучив лицо задержанного, заметил, что прежнего гонора в Руслане заметно поубавилось. Его самоуверенность сменилась настороженностью. Он попросил пить и немного ослабить наручники, в чём ему не отказали. Затем Левченко спросил у участкового, где они могут поговорить с задержанным. Полицейский хотел было взять жену с годовалым сынишкой и пойти к соседям, но Михаил отрицательно покачал головой:
– В сарае место найдётся?
– Да, конечно, – спохватился старший сержант и поспешно отвёл туда незваных гостей, бросив на жену обнадеживающий взгляд. Мол, ты не волнуйся, это ненадолго, они скоро уедут.
Когда он ушёл, Левченко, окинув взглядом небольшой сарай, большую часть которого занимала моторная лодка, представился и сказал:
– Руслан, той информации, что есть у меня и Алексея Ивановича, а также у местной полиции, достаточно, чтобы упечь тебя за решётку пожизненно. Но это, как говорится, полбеды…
– Не надо меня стращать, – хмыкнул Пименов, и в его голосе слышалась усталая ирония. – Сейчас снова будете угрожать подельниками вора в законе Вахи? Не сработало тогда, не сработает и сейчас.
– Это было ещё до того, как я познакомился с товарищем лейтенантом из Конторы, – спокойно заметил Дорофеев, а его тон был настолько ровным, что Руслан невольно напрягся. – Теперь для тебя всё складывается намного хуже.
– С чего бы это? – насторожился Руслан. В его глазах вспыхнуло беспокойство.
– С того, что теперь у нас есть все основания переквалифицировать твои деяния из простой уголовщины в подпадающие под действие главы 29-й УК РФ «Преступления против основ конституционного строя и безопасности государства». И если первое доказать ещё будет непросто, и ты наверняка попробуешь от всего откреститься или даже представить расстрел бандитов в лесу как самооборону, то во втором случае всё для тебя намного хуже. Зарубежный след – это не шутки.
– Что, козла отпущения из меня сделаете и навешаете всё, что раскрыть не смогли? – ехидно спросил Пименов. Он старался казаться уверенным, но его голос слегка дрогнул. – Только вы забыли, господа офицеры, мой опыт работы в прокуратуре. Я прекрасно умел использовать точно такие же методы воздействия на задержанных, какими вы пытаетесь давить на меня теперь.
– Мы не давим, Руслан, – сказал Алексей Иванович, и его взгляд стал тяжелее. – Вернее, я раньше давил, а теперь всё, моя сфера ответственности с появлением Михаила закончилась. Дальше тебе придётся разбираться с Конторой, и ты прекрасно знаешь: они, если вцепятся в такого, как ты, то уже не отпустят. Их методы не имеют ничего общего с прокурорскими. Они работают на другом уровне.
– Даже если я ни в чём не виноват? – в голосе Пименова зазвучала растерянность. Он уже не играл, а действительно пытался понять свою ситуацию.
– А как насчёт Вахи и его «коллег по бизнесу»? – спросил Дорофеев, словно читая мысли задержанного. – Они на дуэли перестреляли друг друга, что ли? Или, может, та безымянная девушка, которую нашли в её машине, а там полно твоих отпечатков, тоже не при делах?
Пименов угрюмо ответил:
– Контрразведчик прав, это была самооборона. Я просто защищался. Они хотели меня убить. И ее звали Раиса. Фамилия… чёрт, не помню.
– Руслан, мы готовы закрыть на это глаза, – сказал Левченко, и в его голосе прозвучало непривычное сочувствие. – Нам куда важнее понять, кто угрожает семье Печерских. Назови организатора, и я обещаю, что тебя не отправят в обычный следственный изолятор, а в наш, ведомственный. Там тебе будет гарантирована полная безопасность.
Пименов резко поднял голову, его глаза расширились от удивления и злости.
– Да что такого в этих Печерских, чёрт бы их побрал?! – неожиданно возмутился Руслан. – Я что, из-за них теперь должен гнить в тюрьме? За что мне это?!
– На этот вопрос может ответить лишь тот, кто тебя отправил на их поиски, – сказал Михаил.
Пименов глубоко опустил голову, продумывая варианты. Он внутренне сжался, пытаясь просчитать ходы, как в шахматной партии, и пришёл к выводу, что не хочет в одиночку отвечать за прихоти Ерофея Деко, который сейчас наверняка сидит где-нибудь в тёплом кабинете, не подозревая о крайне затруднительном положении, в которое по его милости угодил он, простой исполнитель его воли.
– А если окажется, что заказчик действовал из соображений личной мести, и никакого отношения к Конторе это дело не имеет? – спросил Руслан у Левченко, поднимая на него взгляд, полный надежды. – Вы меня тогда сразу же отдадите на растерзание полицейским, так?
– Если к этому времени твой заказчик сам окажется за решёткой, то тебе ничего не будет угрожать, – ответил Михаил, и его голос был твёрд, как сталь. – Пойдёшь по программе защиты свидетелей.
– Какие у меня гарантии? – Пименов оглянулся на Дорофеева, словно ища подтверждения.
– Даю слово офицера, – серьёзно ответил Левченко, глядя Руслану прямо в глаза. – Полковник Дорофеев – свидетель. Ты нам доверяешь? Сам же сказал, что раньше работал в правоохранительной системе. Значит, должен понимать, что значит слово офицера. В этом мире это не пустой звук.
– Ни черта оно не стоит, когда речь идёт о деньгах, – язвительно заметил Пименов, но его прежняя бравада уже исчезла. На смену ей пришла усталость. – Но… мне кажется, что тут речь идёт об обычной мести, поэтому ладно, я согласен. Устал уже бегать за этими стариками.
Дорофеев едва заметно кивнул Левченко. Победа была за ними.
– Кто твой заказчик? – спросил Михаил, понизив голос, словно боясь, что их услышит кто-то ещё.
– Ерофей Филиппович Деко.
– Кто это? – удивился контрразведчик.
– А он кто такой? – спросил Дорофеев.
– Младший сын Андрона Гордеевича Пулькина – первого заместителя прокурора Ленинградской области, государственного советника юстиции 3 класса, – пространно ответил Руслан, и от его голоса повеяло былым величием. – В своё время, вы об этом знаете, Алексей Иванович, я трудился под его началом, был порученцем по особым делам. По сути, выполнял всю грязную работу, которую он мне поручал: подкуп свидетелей, затягивание или прекращение расследования дел, подтасовка фактов и улик, – словом, что приказывали, то и делал. Я был его тенью. Но потом, когда Пулькина сняли с должности, обвинив в коррупции, и посадили, я поспешно ушёл в отставку. Боялся, что и меня накроет медным тазом. Но пронесло: Андрон Гордеевич меня не выдал, а о том, что я его «адъютант», никому не сказал. Некоторое время после его ареста и посадки я жил спокойно, пока однажды на меня не вышел человек. Он представился Ерофеем Деко и сказал, что является вторым, младшим сыном почившего прокурора. Я понятия не имел, что Андрон Гордеевич умер в тюрьме, о наличии у него ещё одного ребёнка тоже не догадывался и не знаю, как ему удалось его скрыть. Может, он от другой женщины или усыновлённый… история тёмная, короче. Но он доказал документами, что является законным наследником, и предложил на него работать в память о своём отце, предложил хорошую зарплату. Я согласился, поскольку к тому времени денег оставалось совсем мало, а устраиваться простым юристом не хотелось. Ну, и возвращаться в прокуратуру боялся. Да и понимал, что заниматься придётся почти тем же самым, только… иначе.
– Когда он поручил тебе заняться Печерскими и зачем? – спросил Дорофеев, сжимая кулаки. Он помнил прокурора Пулькина и люто его ненавидел: помнил, сколько матерых бандитов и проходимцев тот отмазал, развалив заведённые на них уголовные дела. А кто ловил эту нечисть? Уголовный розыск.
– Сразу после того, как их дом в Волхове сгорел. Шеф сказал, что этим делом занимался один уголовник с погонялом Дым. Тот нашёл каких-то двух бродяг, они должны были устроить акт устрашения: запереть Печерских в доме и поджечь. Они так и сделали, но оказалось, внутри были не пенсионеры, а два каких-то тупых домушника, которые увидели, как хозяева накануне уехали, и решили вломиться. Вот оба там и остались. Дом сгорел, а цель не достигнута. Деко был в ярости.
– Что с Дымом стало? – задал вопрос Левченко. – Почему ты занялся этим делом?
– Убили его. Не я, сразу говорю, – поспешно добавил Пименов. – Не имею к этому отношения. Честно. Я потому в Волхов и поехал, что шеф поручил разобраться, отчего Дым на связь не выходил. Оказалось, его зарезали. Из-за чего… не знаю, могу только предположить, что из-за работы на прокурора Пулькина. Андрон Гордеевич однажды крепко подцепил Дыма, и тому ничего не оставалось, как согласиться стать секретным осведомителем. Видимо, в Волхове его кто-то узнал, ну и разобрались по-быстрому.
– И тогда ты отправился сам на поиски Печерских, так? – спросил полковник Дорофеев, внимательно изучая Пименова. В его голосе не было осуждения, только профессиональный интерес.
– Да. Только я понятия не имел, где их искать, пока не нашёл водителя на автовокзале в Волхове. Он сказал, что подвёз пенсионеров до Кеми, а дальше вы знаете, – Пименов посмотрел на Алексея Ивановича, и в его глазах появилось что-то, похожее на облегчение. Он говорил, будто сбрасывал с себя тяжёлый груз. – Теперь и вы видите, что здесь нет никакого зарубежного следа. Это была просто месть. Личная.
– Что ж, время позднее. Пожалуй, на этом пока и закончим, а завтра решим, как действовать дальше, – сказал Левченко. Он поманил Дорофеева к выходу, и полковник понял, что разговор ещё не окончен. Когда они отошли, чтобы Пименов не слышал, контрразведчик попросил его остаться в Кузомени и присмотреть за Русланом.
– А вы?
– Мне пора возвращаться к Печерским. И так уже оставил их без присмотра на непозволительно долгое время, – ответил Михаил, и его голос звучал обеспокоенно. Он понимал, что каждая минута на счету. – Вы не против, если заберу машину?
– Нет, но мне как же дальше? – Дорофеев обвёл взглядом тёмный, пустой двор участкового.
– Я сообщу обо всём коллегам, завтра за вами и Пименовым направят вертолёт. Так что обратная дорога будет быстрой и комфортной, – улыбнулся Михаил. – Главное, теперь Печерским ничего не угрожает. Если только… – он на секунду задумался, а его взгляд стал задумчивым. Он чувствовал, что это конец только одного этапа, но не всего дела.
– Снова ищете зарубежный след? – чуть насмешливо спросил полковник.
– Вот зря вы иронизируете, Алексей Иванович, – серьёзно ответил Левченко. – Вы себе даже не представляете, какая сейчас борьба ведётся с нашей страной.
– Ну отчего же. Новости смотрю.
Контрразведчик хмыкнул, покачав головой.
– Вам видна лишь верхушка айсберга, под которым настоящие монстры, и даже Пименов по сравнению с ними – сущий ребёнок. Те, кто нам противостоит, готовы погубить не двоих, – сотни тысяч людей… – но продолжать он не стал и посмотрел на Дорофеева. – Я должен убедиться, что Печерские в полной безопасности. Мне неспокойно.
– Как же вы по такой темноте, да один?
– Ничего, мне не привыкать, – ответил Михаил. – Машина есть, оружие тоже, фонарик и сухпай с собой прихватил. Доберусь обязательно.
– Удачи вам!
– Спасибо!
Мужчины крепко пожали руки. В их пожатии было нечто большее, чем просто прощание – взаимное уважение и понимание. Они разошлись, каждый по своему пути. Участковый, по просьбе полковника, открыл им свой кабинет, где полковник с Пименовым и переночевали: Руслан на полу, пристёгнутый наручниками за батарею отопления, Алексей Иванович – на диванчике.
Как и обещал Левченко, на следующий день, сразу после полудня, на окраине Кузомени приземлился военный вертолёт. Его лопасти поднимали в воздух тучи песка, создавая вокруг сильный вихрь. Дорофеев, обмотав запястья Руслану верёвкой, – наручники он вернул участковому, у того это была единственная пара, казённое имущество, – повёл его к винтокрылой машине. Ещё через двадцать минут они были уже высоко в воздухе, и Ми-8 в камуфлированной расцветке взял курс на Санкт-Петербург.
Во время полёта Алексей Иванович, не выдержав, поинтересовался, хватит ли топлива, – расстояние-то почти восемьсот километров, а, насколько он помнил, у этой машины запас хода с полной нагрузкой около шестисот.
– Сделаем дозаправку в Петрозаводске, – ответил пилот, а его лицо выражало уверенность.
Дорофеев успокоился и вернулся на место, устало закрыл глаза и улыбнулся. Скоро, очень скоро увидит любимую жену. Впервые за несколько дней почувствовал, что может расслабиться: груз ответственности, который нёс, разделили с Михаилом. Алексей Иванович уже представлял, как будет ужинать с женой, рассказывать ей обо всём, что произошло, и просто наслаждаться тишиной их дома. Он был всего в нескольких часах от покоя.
Вертолёт приземлился на военном аэродроме в Гатчине. Как только лопасти замедлили свой ход, к ним, словно тени, подбежали двое мужчин в гражданской одежде. Они не сказали ни слова. Открыв дверь, молча забрали Пименова, не глядя на Дорофеева. Руслана, бледного и покорного, увели, и он исчез в салоне тёмного, неприметного микроавтобуса. Полковник смотрел им вслед, чувствуя, что ещё один этап его долгого и изнурительного пути подошёл к концу.
Затем к нему подошёл третий человек, тоже в строгом костюме.
– Полковник Дорофеев? – спросил он.
– Так точно, – ответил Алексей Иванович.
– Машина ждёт. Мы вас доставим до дома.
Он кивнул, и его усталость, казалось, стала ещё тяжелее. Он сел на заднее сиденье и мгновенно провалился в дремоту, пока городские огни пролетали мимо. Когда машина остановилась у его дома, он поблагодарил водителя, вышел и поднялся по знакомой лестнице.
Ключ тихонько повернулся в замке, и Алексей Иванович прислушался. В квартире царила тишина, лишь на кухне горел приглушенный свет. Он снял куртку, повесил её на вешалку, поставил рюкзак и, стараясь не шуметь, прошёл на кухню.
Его жена стояла у плиты, помешивая что-то в кастрюле. Её спина была прямой, волосы собраны в пучок. Дорофеев подошёл к ней сзади и осторожно обнял, положив подбородок на плечо. Она не вздрогнула, не повернулась. Просто закрыла глаза и потянула носом воздух, вдыхая запах родного человека.
– Алёшенька, наконец ты вернулся, – сказала тихо, и в её голосе звучало такое облегчение, что Дорофеев почувствовал, как с его плеч упала огромная тяжесть. Он просто стоял так, обнимая её, и ему не нужно было ничего говорить. Он был дома.
На следующий день, полковник отправился в клинику имени Земского, где работала Эллина Печерская. Звонить по телефону он не стал – Левченко категорически запретил. «Успокоить её насчёт родителей можно только с глазу на глаз, – сказал Михаил. – Телефонные разговоры легко прослушиваются, а информация должна остаться в рамках нашего разговора».
Алексей Иванович зашёл в отделение неотложной помощи, прошёл по длинному коридору, ища взглядом Печерскую. Она стояла у окна, о чём-то беседуя с молодой медсестрой. Когда повернула голову и увидела его, то застыла. На её лице отразились недоумение пополам с волнением. Дорофеев медленно, не меняя выражения лица, подошёл ближе.
– Эллина Родионовна, – произнёс он ровным голосом. – Не могли бы вы уделить мне пару минут?
Печерская кивнула, не отрывая от него взгляда, и извинилась перед коллегой. В её глазах читался вопрос: «Что случилось?». Дорофеев, сохраняя непроницаемое выражение лица, жестом пригласил её в сторону.
– Предлагаю пройтись в сквер. Здесь слишком много ушей, – прошептал он.
Они вышли на улицу. Остановились у скамейки под старым клёном.
– Сядьте, пожалуйста, – сказал полковник.
Доктор Печерская опустилась на скамейку, её лицо застыло. Она ждала плохих новостей. Алексей Иванович устроился рядом и, убедившись, что их никто не видит и не слышит, заговорил.
– Выслушайте меня внимательно. То, что я скажу, вы не должны передавать никому, кроме вашего мужа. Это крайне важно, – начал он, глядя ей в глаза. – Ваши родители живы и здоровы. Они под надёжной защитой, а где именно – я говорить не имею права. Но скоро они вернутся.
Дорофеев увидел, как в её глазах сначала мелькнуло недоверие, а затем – невероятное облегчение. Он понимал, что эта новость для неё – как глоток воздуха.
– Спасибо, – прошептала доктор Печерская, и по её щеке скатилась слеза. – Я вам так благодарная, вы себе не представляете!
– Это мой долг, – ответил Алексей Иванович.
Они поговорили еще немного, и полковник отправился домой, счастливый тем, что сумел распутать это непросто дело.