Татьяна Дмитриевна едва успела надеть халат, когда в кабинет ворвалась женщина с огромным животом и заплаканными глазами.
— Доктор, мне нужна ваша помощь! — выдохнула она, хватаясь за край стола. — Я слышала, что вы из Петербурга, что вы другая... Умоляю, помогите мне!
Татьяна внимательно посмотрела на пациентку. Женщина была явно на последних месяцах беременности, изможденная, с синяками под глазами от усталости.
— Присаживайтесь, успокойтесь. Я вас слушаю.
— Меня зовут Екатерина, — женщина села и судорожно сжала руки. — Это мой шестой ребенок. Шестой! Я больше не могу... У меня уже два кесарева было, осложнения страшные. А дома пятеро детей, младшему два года. Я не сплю по ночам, не ем нормально... Я схожу с ума!
Татьяна кивнула, доставая карту пациентки. После развода и переезда из Петербурга в родную Тулу она думала, что самое сложное в жизни уже позади. Но каждый день здесь приносил новые испытания.
— Екатерина, расскажите подробнее о предыдущих родах. И что именно вы от меня хотите?
Женщина вдруг заплакала:
— Доктор, я хочу, чтобы вы во время кесарева перерезали мне трубы. Тайно. Чтобы никто не знал.
— Как тайно? — удивилась Татьяна. — А ваш муж?
— Мой муж — священник, — прошептала Екатерина. — Отец Павел из храма Всех Святых. Он против любой контрацепции. Говорит, дети — это дар Божий, и нельзя ограничивать волю Всевышнего. А я... я больше не выдержу. Пять детей, постоянная беременность... Я уже не живу, а существую.
Татьяна отложила ручку. Вот оно — то самое, чего она боялась, вернувшись в провинцию. В Петербурге таких дилемм не возникало.
— Екатерина, понимаете ли вы, что просите меня нарушить медицинскую этику? Любое хирургическое вмешательство требует согласия пациента и информирования семьи.
— Я согласна! — воскликнула женщина. — Я подпишу что угодно! Только сделайте вид, что это случилось из-за осложнений. Пожалуйста!
Екатерина вдруг схватилась за живот и застонала:
— Ох... опять схватки... Доктор, мне рожать скоро, а я боюсь. После последних родов у меня был разрыв матки, кровотечение... Врачи говорили, что еще одна беременность может быть последней в моей жизни.
— Что?! — Татьяна резко встала. — Вам говорили, что следующая беременность опасна, а вы все равно рожаете?!
— А что я могла сделать? — всхлипнула Екатерина. — Муж сказал: "Если Бог даст ребенка, значит, и силы даст его выносить". А когда я заговорила о предохранении, он чуть из дома не выгнал. Сказал, что я хочу убивать детей.
Татьяна почувствовала знакомый гнев. Тот самый, что толкнул ее на развод с собственным мужем — успешным бизнесменом, который считал ее карьеру "женской блажью", а желание иметь равные права в браке — "феминистскими замашками".
— Скажите честно, — тихо спросила Татьяна, — а муж знает о ваших медицинских показаниях?
Екатерина опустила глаза:
— Знает. Но говорит, что нужно уповать на Господа. Что если Он решит забрать меня во время родов, значит, такова моя судьба. А дети останутся с папой, их воспитает Церковь.
— Боже мой... — Татьяна опустилась в кресло. — А вы? Что вы сами думаете?
— Я думаю, что хочу жить, — прошептала Екатерина. — Хочу видеть, как растут мои дети. Хочу, чтобы они помнили живую маму, а не мученицу, которая умерла при родах. Я не святая, доктор. Я просто женщина, которая устала.
В кабинете повисла тишина. Татьяна смотрела в окно на серое тульское небо и думала о собственной судьбе. Год назад она тоже была "просто уставшей женщиной", которая работала в престижной петербургской клинике, содержала мужа-неудачника и мечтала о ребенке. Но муж считал детей "обузой", а ее желание материнства — "эгоизмом".
— Екатерина, — сказала она наконец, — давайте сначала проведем полное обследование. Посмотрим на состояние матки, рубцов от предыдущих операций. А потом решим.
Через неделю результаты анализов подтвердили худшие опасения Татьяны. Матка Екатерины была в критическом состоянии — истонченные рубцы, спайки, высочайший риск разрыва во время родов.
— Екатерина, — серьезно сказала Татьяна, когда женщина пришла за результатами, — вам категорически нельзя больше рожать. Это не мое мнение — это медицинский факт. Следующая беременность может стоить вам жизни.
— Тогда вы поможете мне? — в глазах Екатерины вспыхнула надежда.
Татьяна долго молчала. Всю неделю она мучилась этим вопросом, звонила коллегам в Петербург, изучала медицинскую этику. Формально она не имела права делать стерилизацию без согласия мужа. Но человечески...
— Хорошо, — тихо сказала она. — Но есть условия. Первое — никто никогда не должен узнать правду. Второе — вы подписываете согласие на любые необходимые хирургические манипуляции во время операции. Третье — если ваш муж когда-нибудь потребует объяснений, вы скажете, что это были осложнения, которых никто не мог предвидеть.
Екатерина кивнула так энергично, что чуть не упала со стула:
— Да, да! Я согласна на все! Спасибо вам, доктор! Вы спасаете мне жизнь!
— Надеюсь, — вздохнула Татьяна. — Очень надеюсь.
День операции выдался дождливым и мрачным. Татьяна всю ночь не спала, мучаясь сомнениями. А вдруг она поступает неправильно? А вдруг разрушает семью? А если Екатерина потом пожалеет?
Утром в больничной палате собралась вся семья Екатерины. Отец Павел — высокий мужчина с темной бородой — читал молитву. Пятеро детей от трех до четырнадцати лет тихо сидели рядом. Старшая дочка, худенькая девочка-подросток, держала на руках двухлетнего малыша.
— Доктор, — подошел к Татьяне отец Павел, — благословите операцию. Пусть Господь дарует нам здорового малыша и сохранит здоровье матери.
Татьяна кивнула, стараясь не встречаться глазами с Екатериной:
— Конечно, отец Павел. Мы сделаем все возможное.
Когда Екатерину увозили в операционную, старшая дочка вдруг подбежала к Татьяне:
— Доктор, а мама выживет? Только честно скажите. После прошлых родов она месяц не вставала, а потом плакала ночами. Я боюсь, что она умрет.
Татьяна присела перед девочкой:
— Как тебя зовут?
— Варя. Мне четырнадцать. Я уже большая и все понимаю. Мама очень устала. А папа говорит, что Бог даст силы. Но я же вижу — у мамы сил почти не осталось.
— Варя, твоя мама сильная женщина. И я постараюсь ей помочь. Обещаю.
Операция прошла без осложнений. Родился здоровый мальчик весом три килограмма двести граммов. А когда Татьяна аккуратно перевязала маточные трубы, ее руки даже не дрожали. Она делала то, что считала правильным.
Через два часа она вышла к семье:
— Поздравляю, у вас сын. Мама и малыш в порядке.
Отец Павел перекрестился:
— Слава Богу! А как прошла операция?
Татьяна глубоко вздохнула:
— В целом хорошо, но... были некоторые осложнения. Из-за старых рубцов и спаек пришлось удалить спайки на трубах. К сожалению, они оказались настолько повреждены, что... естественная беременность в будущем вряд ли возможна.
Лицо отца Павла омрачилось:
— То есть детей больше не будет?
— Боюсь, что нет. Но вы должны понимать — здоровье Екатерины было под серьезной угрозой. Еще одна беременность могла закончиться трагически.
Отец Павел тяжело вздохнул, но кивнул:
— Значит, такова воля Божья. Господь дал нам шестерых чудесных детей, и мы должны быть благодарны. А если захотим еще малышей — усыновим из детского дома. Там много сирот нуждается в родительской любви.
Варя вдруг обняла отца:
— Пап, а может, это и к лучшему? Мама так устала... А теперь она сможет больше времени уделять нам, тем, кто уже есть.
Татьяна почувствовала, как у нее защипало в глазах. Эта мудрая девочка поняла то, что не мог понять ее отец.
Через неделю Екатерина пришла на контрольный осмотр. Она выглядела совершенно по-другому — отдохнувшей, спокойной, даже помолодевшей.
— Доктор, — тихо сказала она, когда они остались наедине, — как мне вас благодарить? Вы подарили мне жизнь. Настоящую жизнь.
— Просто будьте счастливы, — ответила Татьяна. — И берегите себя. Ваши дети нуждаются в здоровой маме.
— А вы? — вдруг спросила Екатерина. — У вас есть дети?
Татьяна покачала головой:
— Нет. Пока не сложилось.
— Знаете, после операции я много думала. Вы поступили как настоящая мать — защитили меня, хотя это было рискованно для вас. Таких врачей мало. Спасибо вам.
Вечером Татьяна сидела в своей пустой квартире и думала о прожитом дне. Год назад, разводясь с мужем, она боялась, что остается одна. Сегодня она поняла — одиночество и свобода выбора лучше, чем жизнь без права голоса.
Ее телефон зазвонил. Звонила коллега из Петербурга:
— Таня, как дела в провинции? Не скучаешь?
— Знаешь, Лена, — улыбнулась Татьяна, — здесь оказалось гораздо интереснее, чем я думала. Здесь я действительно нужна людям.
— Ну и слава Богу. А личная жизнь как?
— Личная жизнь наладится. А вот профессиональная уже налажена. И знаешь что? Я наконец поняла, зачем стала врачом. Не для галочек в карточках и не для отчетов. А чтобы помогать женщинам быть счастливыми.
Через месяц Екатерина пришла на плановый осмотр с малышом на руках. Маленький Михаил мирно спал, а его мама светилась от счастья.
— Как дела дома? — спросила Татьяна.
— Прекрасно! Павел оказался замечательным отцом. А дети так помогают с малышом! Варя говорит, что теперь она может спокойно учиться — не боится, что со мной что-то случится.
— А вы сами как себя чувствуете?
— Как будто заново родилась, — призналась Екатерина. — Я забыла, что такое высыпаться, играть с детьми, читать книги. Вчера впервые за несколько лет сходила в театр с Павлом. Он говорит, что я стала как прежде — веселая и красивая.
— Он не жалеет, что детей больше не будет?
— А мы уже подали документы на усыновление девочки из детского дома. Ей восемь лет, зовут Настя. В следующем месяце заберем домой. Павел сказал: "Зачем плодить новых детей, когда столько сирот нуждается в семье?" Он изменился, доктор. Или я изменилась. А может, мы оба.
Татьяна улыбнулась. Вот оно — счастливое окончание, которое она так боялась разрушить своим решением.
— Екатерина, я очень рада за вас. И знаете что? Вы научили меня важной вещи.
— Какой?
— Что иногда нарушить правила — значит поступить по совести. И что врач лечит не только тело, но и душу. А главное — что женщины должны поддерживать друг друга. Мы и так достаточно страдаем в этом мире.
Когда Екатерина ушла, Татьяна открыла окно и вдохнула полной грудью. Тульский воздух уже не казался ей тяжелым и провинциальным. Здесь, оказывается, тоже можно было жить полной жизнью. Здесь ее ценили не за связи и громкое имя клиники, а за человечность и профессионализм.
А через полгода, когда Татьяна встретила в городском парке всю семью Екатерины — шестерых детей, включая приемную Настю, которая крепко держала за руку Варю, — она поняла, что приняла правильное решение. Иногда врач должен лечить не только болезни, но и судьбы.
И иногда самое человечное решение — это нарушить бесчеловечные правила.
Рекомендуем почитать
Рассказ принадлежит автору канала Мария Фролова. Если вам понравился данный рассказ, переходите на её канал, там вас ждут много интересных жизненных рассказов.
Если вам понравился рассказ, то поддержать канал вы можете ТУТ 👈👈