Вера приехала в родительский дом ранним утром. Деревня встретила её тишиной, лишь где-то вдалеке лаяли собаки. Калитка скрипнула знакомо, как в детстве. Тропинка к дому заросла травой — никто давно не ходил по ней. Вера тяжело вздохнула. Мамы не стало месяц назад, но приехать на похороны она не смогла — сломала ногу, попала в больницу. Старший брат, Николай, взял все хлопоты на себя. Сам позвонил, сообщил о смерти, сам организовал похороны, сам всё решил. Как всегда.
Вера поднялась на крыльцо. Ключ, который хранился у неё с тех пор, как она уехала в город пятнадцать лет назад, легко вошёл в замочную скважину. В доме пахло сыростью и застоявшимся воздухом. Вера распахнула окна, впуская майский ветер.
— Ну, здравствуй, мамин дом, — прошептала она, оглядываясь.
Всё осталось таким, каким она помнила: старый сервант с фарфоровыми чашками, ходики на стене, вышитые салфетки на комоде. Только фотографий стало больше — мама всегда просила присылать снимки внуков.
Вера провела пальцем по пыльной поверхности стола. Странно, что Николай не убрался после похорон. Не похоже на него — он всегда был педантичным до занудства. Может, тоже тяжело переживает смерть мамы? Вера усмехнулась — вряд ли. Николай никогда не показывал своих чувств. Даже когда отец умер, он лишь молча стоял у гроба, пока она рыдала в голос.
Звук подъезжающей машины прервал её размышления. Вера выглянула в окно и увидела старенькую «Ниву» брата. Николай вышел из машины, хлопнул дверцей. Его фигура, грузная и неповоротливая, так не вязалась с образом того юркого мальчишки, которого она помнила с детства.
— Приехала всё-таки, — сказал он вместо приветствия, поднимаясь на крыльцо. — Не ждал тебя так рано.
— Я тебе звонила, предупреждала, — Вера отступила, пропуская брата в дом. — Ты не брал трубку.
— Занят был, — буркнул Николай, проходя в комнату. — Зачем приехала-то? Мы же всё уже обсудили по телефону.
— Обсудили? — Вера удивлённо приподняла брови. — Ты сказал, что мама умерла, и положил трубку. Разве это обсуждение?
— А что ещё говорить? — Николай опустился на стул, и тот жалобно скрипнул под его весом. — Умерла и умерла. Дом пустой стоит. Я уже всё уладил.
Вера почувствовала, как внутри закипает знакомое раздражение. Всегда так — Николай всё решает сам, не считаясь с её мнением.
— Что именно ты уладил, позволь поинтересоваться?
— Ну, похороны организовал, документы собрал, — Николай говорил, не глядя на сестру. — На наследство заявление подал. Тебе беспокоиться не о чем.
— Я хотела дом продать, — сказала Вера, присаживаясь напротив. — Деньги поделим пополам, как положено. Всё-таки мы оба наследники.
Николай хмыкнул:
— Дом продать? А ты спросила, хочу ли я его продавать?
— А ты хочешь здесь жить? — удивилась Вера. — У тебя же своя квартира в райцентре.
— Не хочу жить, но и продавать не собираюсь, — Николай побарабанил пальцами по столу. — Это родительский дом, Вера. Память.
— Память можно хранить в сердце, — возразила она. — А дом будет разрушаться без присмотра. Лучше продать его кому-то, кто будет здесь жить, чем позволить ему сгнить.
— Я сказал — нет, — отрезал Николай. — И вообще, дом уже мой.
— В каком смысле — твой? — Вера почувствовала, как к горлу подкатывает ком.
— В прямом, — Николай наконец посмотрел ей в глаза. — Мама переписала его на меня ещё три года назад. По дарственной.
Вера замерла, не веря своим ушам. Мама никогда не говорила об этом. Никогда даже не намекала.
— Не может быть, — прошептала она. — Мама бы так не поступила.
— Ещё как может, — усмехнулся Николай. — Ты вон как укатила в свою Москву, носа не казала годами. А я тут за ней ухаживал, огород копал, крышу перекрывал. Кому как не мне дом должен достаться?
— Я присылала деньги каждый месяц! — воскликнула Вера, чувствуя, как щёки заливает жаром. — И приезжала, когда могла!
— Раз в год на три дня, — фыркнул Николай. — Великое дело. Деньги — это не забота, Вера. Забота — это когда рядом находишься.
Вера закрыла глаза, пытаясь успокоиться. Спорить с братом было бесполезно — он всегда считал себя правым. Но дарственная... Неужели мама действительно так поступила?
— Покажи документ, — потребовала она.
— Зачем? Не веришь? — Николай поджал губы. — Можешь в регистрационной палате запросить выписку, если хочешь. Там всё официально.
— И всё же я хочу увидеть дарственную, — настаивала Вера. — Это моё право.
Николай тяжело вздохнул, поднялся и вышел из комнаты. Вернулся через минуту с папкой в руках.
— Вот, смотри, — он протянул ей документ с печатями. — Всё по закону.
Вера внимательно изучила бумагу. Действительно, три года назад мама подарила дом Николаю. Подпись её, печать нотариуса — всё настоящее.
— Почему она мне ничего не сказала? — тихо спросила Вера, возвращая документ.
— А зачем тебе знать? — пожал плечами Николай. — Тебе-то какая разница? У тебя своя жизнь, своя квартира. А мне дом нужнее.
— Дело не в доме, — Вера почувствовала, как на глаза наворачиваются слёзы. — Дело в том, что мама от меня это скрыла. Значит, считала, что я не пойму. Или осужу её.
— Да брось ты, — Николай махнул рукой. — Просто не хотела лишних разговоров. Знала, что ты закатишь истерику, как сейчас.
Вера поднялась, чувствуя, что вот-вот взорвётся от обиды и гнева.
— Я пройдусь, — сказала она, направляясь к выходу. — Нужно проветриться.
Она вышла из дома, не слушая, что ещё говорил ей вслед брат. Калитка снова скрипнула, и Вера зашагала по пыльной деревенской улице, глотая слёзы.
Почему, мама? Почему ты не сказала мне? Неужели ты тоже считала, что я плохая дочь, раз уехала?
Вера дошла до околицы, где начинался старый яблоневый сад. Когда-то они с Николаем бегали сюда воровать яблоки у соседей. Теперь сад одичал, яблони стояли неухоженные, с корявыми ветками.
Она присела на поваленное дерево, вытерла слёзы. Нужно было возвращаться и решать, что делать дальше. В конце концов, не за домом она приехала, а чтобы попрощаться с мамой, побыть в родных стенах.
Когда Вера вернулась, Николай сидел на крыльце и курил — привычка, которую он перенял от отца.
— Успокоилась? — спросил он, выпуская дым. — Давай так: забирай из дома всё, что хочешь на память. Мебель, посуду, фотографии — что угодно. Я не против.
— Как щедро, — горько усмехнулась Вера. — А ты? Ты что будешь делать с домом?
— Пока не решил, — Николай затушил сигарету о перила. — Может, дачникам сдавать буду летом. Может, внукам оставлю. Там видно будет.
Вера кивнула. Спорить не было сил. Раз дом принадлежит Николаю, значит, так тому и быть. Главное — сохранить мамины вещи, её письма, фотографии.
— Я хочу забрать мамины документы, — сказала она. — Свидетельство о рождении, паспорт. И её письма, если они сохранились.
— Бери что хочешь, — повторил Николай. — Документы в серванте, в нижнем ящике. Я их туда сложил после похорон.
Вера вернулась в дом и направилась к серванту. Выдвинула нижний ящик — там лежала стопка бумаг, перевязанная бечёвкой. Она развязала узел и начала перебирать документы: свидетельство о рождении мамы, её трудовая книжка, какие-то справки...
И вдруг среди пожелтевших бумаг Вера увидела конверт, подписанный маминым почерком: «Моим детям». Дрожащими руками она открыла его и достала сложенный вчетверо лист.
«Дорогие мои Николай и Вера! Если вы читаете это письмо, значит, меня уже нет с вами. Я хочу, чтобы вы знали — я любила вас обоих одинаково сильно, хоть и по-разному показывала свою любовь.
Николай, ты был моей опорой все эти годы, спасибо тебе за заботу. Вера, твои письма и звонки согревали моё сердце, когда становилось особенно одиноко.
Я знаю, что поступила несправедливо, переписав дом на Николая. Прости меня, доченька. Но я сделала это потому, что твой брат настаивал, говорил, что так будет правильно. Что иначе придётся платить большой налог при вступлении в наследство.
Но я хочу восстановить справедливость. В сбербанке на моё имя открыт счёт, на котором лежит сумма, равная половине стоимости дома по оценке, которую мы делали с Николаем перед оформлением дарственной. Завещание на этот счёт оформлено на твоё имя, Вера. Документы хранятся у нотариуса Марии Степановны.
Дети мои, не ссорьтесь из-за наследства. Цените друг друга, ведь кроме вас двоих у вас никого не осталось.
С любовью, ваша мама».
Вера перечитала письмо несколько раз, не веря своим глазам. Мама всё продумала. Она не обделила дочь, не забыла о ней, просто решила вопрос по-своему.
— Что ты там копаешься? — Николай появился в дверях. — Нашла что хотела?
Вера медленно подняла голову, глядя на брата. Что-то в его взгляде дрогнуло — он понял, что она обнаружила.
— Ты знал про это письмо? — спросила Вера, показывая конверт.
Николай побледнел.
— Какое письмо? — он попытался изобразить удивление, но вышло неубедительно.
— Не притворяйся, — Вера встала, сжимая бумагу в руке. — Ты знал про счёт в банке? Про то, что мама оставила мне деньги, равные половине стоимости дома?
Николай сглотнул, отвёл взгляд.
— Знал, конечно, — наконец признался он. — Мы вместе всё это организовывали. Но я думал... я надеялся, что ты не найдёшь письмо. Что заберёшь только фотографии и уедешь.
— Зачем, Коля? — Вера впервые за долгие годы назвала брата детским именем. — Зачем этот обман? Я бы и так не стала претендовать на дом, если бы ты объяснил ситуацию.
Николай тяжело опустился на стул, закрыл лицо руками.
— Не знаю, — глухо произнёс он. — Может, обида какая-то старая говорила. Ты уехала, устроилась, а я тут остался. С родителями, с их проблемами. Как привязанный.
— Я предлагала маме переехать ко мне, — тихо сказала Вера. — Много раз предлагала. Она отказывалась.
— Знаю, — кивнул Николай. — Она мне говорила. Но мне почему-то казалось, что ты предлагала для галочки, не всерьёз.
Они замолчали. За окном зашелестел дождь — короткий, майский, тёплый. Капли забарабанили по подоконнику, словно торопились рассказать что-то важное.
— Счёт действительно существует? — наконец спросила Вера.
— Да, — Николай поднял на неё глаза. — Почти восемьсот тысяч. Мы с мамой посчитали, что дом стоит примерно полтора миллиона. Поделили пополам, округлили. Я сам отвёз её в банк, помог оформить завещание у нотариуса.
— Почему же ты хотел это скрыть? — Вера покачала головой. — Ведь всё было решено справедливо.
Николай горько усмехнулся:
— Сам не знаю. Может, хотел почувствовать себя хозяином положения хоть раз в жизни. Может, думал, что ты и так проживёшь без этих денег. А может... — он запнулся, — может, просто хотел, чтобы ты приехала. Поискала это письмо. Побыла здесь дольше трёх дней.
Вера удивлённо посмотрела на брата. Неужели за всем этим стояло обычное одиночество? Желание удержать сестру рядом хоть ненадолго?
— Глупый ты, Коля, — вздохнула Вера. — Мог бы просто позвонить и попросить приехать.
— А ты бы приехала? — он посмотрел на неё с сомнением.
— Конечно, — Вера присела рядом с братом. — Ты же моя семья. Единственная, что осталась.
Николай отвернулся, но Вера успела заметить, как блеснули слёзы в его глазах. Он никогда не плакал, даже в детстве. Всегда был сильным, гордым. Всегда всё делал сам.
— Прости меня, — хрипло сказал он. — Я повёл себя как последний дурак.
— Прощаю, — Вера положила руку ему на плечо. — Но при одном условии.
— Каком? — Николай напрягся.
— Ты перестанешь курить. Мама ведь просила тебя бросить, помнишь?
Николай неожиданно рассмеялся — громко, с облегчением.
— Договорились, — сказал он, вытирая глаза рукавом. — А ты?
— А я приеду на следующие выходные, — улыбнулась Вера. — Поможем вместе убраться в доме. Может, и огород посадим, как в детстве. Помнишь, как мы с тобой картошку окучивали?
— Помню, — кивнул Николай. — Ты всё время червяков боялась.
— А ты их мне за шиворот подкладывал, — Вера шутливо толкнула брата в плечо.
Они сидели рядом, вспоминая детство, родителей, общие проказы и обиды. За окном дождь прекратился так же внезапно, как и начался. Солнце выглянуло из-за туч, и его лучи, пробившись сквозь мокрые стёкла, легли на стол, где лежало мамино письмо — то самое, о котором брат тайно переписал дом матери на себя, но забыл про одну важную бумагу. Бумагу, которая не столько восстановила справедливость в вопросе наследства, сколько напомнила брату и сестре о том, что они — семья. И никакие деньги, никакие дома не стоят родственных уз, которые так легко разорвать и так сложно восстановить.
— Знаешь, — задумчиво произнёс Николай, глядя на солнечный луч, — мама бы сейчас улыбалась, глядя на нас.
— Да, — кивнула Вера. — Она всегда хотела, чтобы мы были дружны.
— Значит, надо исполнить её желание, — Николай протянул сестре руку. — Мир?
— Мир, — Вера крепко пожала протянутую ладонь. — И пусть так будет всегда.
Они ещё долго сидели в родительском доме, перебирая старые фотографии, читая мамины письма, вспоминая прошлое. И с каждой минутой стена отчуждения, выросшая между ними за годы разлуки, становилась всё тоньше, пока не растаяла совсем — как растаяли в небе последние дождевые облака, уступив место ясной синеве мая.
🔔 Чтобы не пропустить новые рассказы, просто подпишитесь на канал 💖
Самые обсуждаемые рассказы: