Когда я читаю биографии великих педагогов, меня всегда поражает одно: они все как один были настоящими бунтарями в юбках и пиджаках.
Не те тихие «серые мышки», какими нас порой представляют в кино, а настоящие революционеры от образования. И Константин Ушинский — яркий тому пример.
Бунтарь, которого выгнали за свободомыслие
Представьте: молодой преподаватель приходит в солидное учебное заведение (Демидовский лицей в Ярославле) и начинает... менять программы! Без согласования с начальством! А потом еще и учит студентов думать самостоятельно. Ужас какой, правда?
Начальство быстро поняло, что к чему. В характеристике на Ушинского прямо написали: «за свободу мыслей и передачу оных воспитанникам лицея». Как будто свобода мышления — это что-то постыдное! Звучит знакомо? Сколько раз мы слышали от коллег:
«Зачем детей учить спорить? Пусть лучше слушаются и не задают лишних вопросов».
Ушинский отказался составлять подробнейшие планы каждой лекции — посчитал, что это убивает живое преподавание. И знаете что? Он был абсолютно прав! Помню, как одна моя коллега жаловалась: «Написала план урока на пять страниц, а дети все равно задают вопросы, которых там нет!» А я ей говорю: «Так это же замечательно! Значит, думают!»
Пять лет в чиновничьем аду
После увольнения из лицея Ушинский оказался в настоящей педагогической опале. Разослал тридцать ходатайств в разные учебные заведения — и ни одного ответа! Знакомая ситуация для тех, кто пытался устроиться в школу после конфликта с администрацией, правда?
Пришлось идти в чиновники, в департамент духовных дел. Зарплата — жалкие 400 рублей в год, работа скучная до зубовного скрежета. Но знаете, что удивительно? Даже работая клерком, он продолжал заниматься педагогикой! Изучал философию, психологию, естествознание. Вот это настоящая преданность профессии.
Мне это напоминает историю одной учительницы, которую «попросили» из гимназии за слишком творческий подход. Она устроилась продавцом в книжный, но каждый день после смены разрабатывала новые методики для уроков литературы. «А вдруг еще пригодится», — говорила она. И пригодилось!
Смольный институт: революция в кружевах
В 1859 году Ушинского назначили инспектором классов в Смольный. Представьте себе этот храм дворянского благородства: девушки учатся девять лет в полной изоляции от мира, изучают танцы, музыку и пару иностранных языков. А русскую литературу? Зачем барышне Пушкин, если она и так прекрасна?
Ушинский пришел — и все перевернул. Сначала отменил деление учениц на «благородных» и «неблагородных». Можете представить взрыв негодования? «Как же так! Граф Ское дочка будет сидеть рядом с какой-то мещанкой!»
А потом потребовал вести занятия на русском, а не на французском языке. Вот это был скандал! Как будто он предложил учить девушек матерным словам. Хотя, по сути, он всего лишь хотел, чтобы русские дворянки знали родной язык.
Одна выпускница Смольного, Елизавета Водовозова, писала, что сначала они считали Ушинского «наглецом» и «злецом», а потом поняли — он просто обращается с ними как с равными, как с думающими людьми. Вот и весь секрет!
«Детский мир» и революция в образовании
В 1860 году Ушинский выпустил «Детский мир» — первый по-настоящему русский учебник для детей. До этого малышей учили по каким-то невразумительным книжкам с искусственными текстами. А Ушинский включил туда Пушкина, Лермонтова, Тютчева, Тургенева...
Знаете, что меня поражает? То, что он выбрал для «Детского мира», до сих пор входит в школьную программу! «Сказка о рыбаке и рыбке», «Зимняя дорога», стихи Тютчева... Как он угадал? Как понял, что именно эти тексты будут волновать детей спустя полтора века?
Книга разлетелась как горячие пирожки — за первый год два переиздания, за четверть века больше миллиона экземпляров! А ведь тогда не было интернета и рекламы. Просто учителя поняли: наконец-то появился учебник, который детям интересно читать.
Педагог с «сильным характером и упорной волей»
Современники описывали Ушинского как человека довольно грозного вида: худой, нервный, с черными бровями и проницательным взглядом. Одна смолянка даже облила его шляпу духами, желая произвести впечатление. Он рассердился — и девушки решили, что он «невежа».
Но те, кто знал его ближе, говорили другое. Дочь Вера вспоминала отца как человека справедливого и чуткого, который всегда находил время для семьи. За границей он сам учил детей русскому языку и географии, читал им Евангелие и русских классиков.
Мне нравится эта деталь: он требовал от всех домочадцев иметь определенные домашние обязанности. Никого не баловал, но и был справедлив ко всем. Современный семейный психолог сказал бы: «Правильно, дети должны чувствовать свою ответственность».
Учитель учителей
Ушинский первым в России стал проводить педагогические совещания и конференции для обмена опытом. Устраивал «педагогические четверги» — собирал учителей, чтобы обсуждать новости литературы и методики преподавания.
Представляете, как это было ново для того времени? Учителя привыкли работать в одиночку, каждый со своими секретами и методами. А тут вдруг — делитесь опытом, учитесь друг у друга!
Он требовал, чтобы учителя не просто преподавали предмет, но и воспитывали детей. До него педагоги только учили, не вмешиваясь в жизнь учеников. При Ушинском учителя стали неформально разговаривать с детьми, отвечать на их вопросы, участвовать в праздниках.
Коллеги потом назовут его «учителем учителей». И это очень точно — он не просто учил детей, он учил учить.
Скандалы и интриги
Конечно, такие перемены не всем нравились. Ушинскому припомнили все: и «самовольное» изменение программ, и слишком вольное обращение с ученицами, и критику классных дам. Дошло до доносов!
Его обвинили в безбожии — человека, который писал, что «дело народного воспитания должно быть освещено церковью». В атеизме обвинили педагога, который считал христианство основой воспитания! Абсурд, но действенный.
В результате в 1861 году его отстранили от работы в Смольном. Для человека, который жил школой, это был настоящий удар. Но императрица Мария Александровна не забыла талантливого педагога — отправила его в длительную командировку по Европе изучать зарубежный опыт образования.
Европейские открытия
Пять лет Ушинский путешествовал по Швейцарии, Германии, Франции, изучая женские гимназии, народные школы и первые детские сады. И знаете, к какому выводу пришел? Что воспитание маленьких детей «более на месте в семье, чем в общественной школе».
Он мечтал о том, чтобы русские женщины сами учили и развивали своих детей, не передоверяя это «наслаждение» посторонним без крайней необходимости. Какой современный взгляд, правда? Сейчас мы тоже говорим о важности семейного воспитания и родительского участия в образовании детей.
В поездке Ушинский работал над главным трудом своей жизни — «Человек как предмет воспитания». Это была попытка создать научные основы педагогики, объединить знания о человеке из разных областей — психологии, физиологии, истории.
Педагогика как искусство
«Педагогика не наука, а искусство», — писал Ушинский. И добавлял: самое сложное, высокое и необходимое из всех искусств. Потому что оно стремится к идеалу совершенного человека — вечно достигаемому, но никогда не достижимому полностью.
Как же он был прав! Каждый учитель знает: нет универсальных рецептов, нет методики, которая работает со всеми детьми одинаково. То, что подходит одному классу, может провалиться с другим. То, что вчера было эффективно, завтра может не сработать.
Ушинский понимал: педагог должен быть и психологом, и актером, и исследователем. Он должен чувствовать детей, понимать их потребности, находить к каждому свой ключ.
Трагический финал
Вернувшись в Россию в 1867 году, Ушинский много времени проводил в Крыму, встречался с учителями, работал над своей главной книгой. Коллеги вспоминали его «дружественный тон», простоту общения, умение слушать даже самые простые замечания.
Но здоровье подводило. А в 1870 году случилось страшное — погиб на охоте восемнадцатилетний старший сын Павел. Для Ушинского это стало смертельным ударом. Вскоре он сам умер в Одессе по дороге на лечение в Крым. Ему было всего 47 лет.
На надгробии написали просто: «автор "Детского мира", "Родного слова", "Педагогической антропологии"». Никаких пышных титулов. Но коллеги называли его «отцом русской педагогики» и «народным педагогом».
Что остается
Читая о Ушинском, я думаю: а что бы он сказал о современной школе? Наверное, порадовался бы, что мы наконец-то признали право учителя на творчество, на свой подход к детям. Что мы понимаем: образование — это не заучивание фактов, а развитие личности.
Но огорчился бы бюрократии, которая душит живое преподавание не хуже царских регламентов. Удивился бы, что мы до сих пор спорим о том, нужно ли учить детей думать самостоятельно или лучше, чтобы они «не задавались вопросами».
Ушинский был уверен: хороший учитель — это тот, кто умеет разжечь в ребенке желание учиться, кто показывает красоту знания, а не заставляет его зубрить. Кто видит в каждом ученике личность, а не объект для воспитательного воздействия.
И знаете, что самое удивительное? Спустя полтора века его принципы остаются актуальными. Потому что дети не изменились. Они так же хотят, чтобы их понимали, уважали, учили интересно и с любовью.