Мы с женой поднимались в вагон, неся сумки и чемодан. Долгая дорога впереди, хотелось просто устроиться поудобнее и спокойно ехать. Я проверил билеты, остановился у нужной двери и толкнул её.
Купе оказалось занято. На нижней полке сидела моя бывшая. Я сразу узнал её — манера держать голову, улыбка, которую ненавидел и любил одновременно. Рядом — её кавалер, крепкий мужчина лет тридцати пяти, с показной самоуверенностью в глазах.
— А кто это у нас тут? — усмехнулась бывшая, встретив мой взгляд. — Какое… совпадение.
Жена за моей спиной моментально напряглась. Я почувствовал, как её рука сильнее сжала мою.
— Не может быть… — я сглотнул. — Получается, мы едем вместе?
— Получается, — отозвался кавалер, положив руку на её колено так демонстративно, будто хотел подчеркнуть: «Теперь она моя».
Воздух в купе сгустился, хотя поезд ещё даже не тронулся. Впереди было десять часов дороги. Десять часов бок о бок с прошлым, о котором я мечтал никогда больше не вспоминать.
Жена села напротив, не отводя взгляда от соперницы. А я понял: эта поездка обещает быть куда дольше, чем показано в расписании.
Багаж прошлого
С бывшей мы расстались так, что вспоминать неприятно. Скандалы, упрёки, взаимные обвинения. Я уходил от неё, хлопнув дверью, и тогда поклялся: больше никогда не пересекаться.
Она умела жалить словом, унижать, ставить в неловкое положение так, что казалось — всё вокруг смеются над тобой.
С ней я прожил три года и каждый месяц был борьбой: то она ревновала меня к работе, то я уставал от её постоянных требований. Последней каплей стало то, что однажды она прямо при друзьях сказала:
— Да с ним на край света не поедешь — на три копейки мужик.
После этого я собрал вещи и ушёл.
С нынешней женой всё иначе. Она мягкая, но упрямая, умеет поддержать и в то же время настоять на своём. С ней я впервые почувствовал: рядом со мной тот, кто не унижает, а уважает.
И вот теперь судьба сыграла со мной злую шутку: в тесном купе — два мира, прошлое и настоящее.
Жена сидела напротив бывшей и её кавалера, делая вид, что занята книгой. Но я знал — она не читает, а слушает каждое слово, ловит каждое движение.
А бывшая, словно нарочно, смеялась громко, рассказывала кавалеру истории с таким прицелом, чтобы я слышал.
— Помнишь, — обратилась она вдруг ко мне, — как ты однажды перепутал поезд и сел не туда? Мы тогда ещё опоздали на встречу… Ах да, теперь-то у тебя всё по-другому, наверное.
Жена подняла глаза от книги, её взгляд был ледяным.
Я почувствовал: поезд только начал набирать скорость, а конфликт внутри купе уже разгонялся куда быстрее.
Слова острее ножа
Купе стало ареной тихой войны. Никто не кричал, но каждое слово звучало так, будто в нём была спрятана игла.
Бывшая делала вид, что разговаривает только со своим кавалером, но фразы летели в мою сторону.
— Ты знаешь, — произнесла она, лениво крутя в руках пластиковый стакан, — бывают мужчины, которые могут решать проблемы, а бывают такие… ну, которые всегда сомневаются. Я раньше думала, что это нормально. Но сейчас понимаю — ошибалась.
Я сжал зубы, глядя в окно.
Жена не выдержала:
— Интересно, а вы всегда разговариваете так, чтобы уколоть? Или это у вас врождённое?
Бывшая медленно повернула голову и улыбнулась — улыбкой победительницы.
— Простите, вы о себе?
Кавалер хмыкнул, положив ей руку на плечо, будто добавляя уверенности.
— Хватит, — сказал я, стараясь не повысить голос. — Мы едем вместе всего несколько часов, не стоит устраивать цирк.
— Цирк? — она рассмеялась, но смех был холодным. — Да это же просто разговор. Вы слишком болезненно реагируете.
Жена хлопнула книгу, которую до этого держала, и посмотрела на неё в упор:
— Разговоры — это одно. А унижения — совсем другое.
Купе замолчало. Поезд стучал колёсами, за окном мелькали огни станций. Воздух был таким тяжёлым, что казалось — он звенит.
Я понимал: всё только начинается. Если не остановить их сейчас, через час тут может полететь не только слово, но и что-нибудь потяжелее.
Сходка в тамбуре
До самого вечера в купе держалась наэлектризованная тишина. Бывшая отпускала колкие реплики, жена отвечала коротко, сдерживаясь. Я сидел между ними, словно прокладка, и чувствовал, как обе стороны только ждут удобного момента, чтобы ударить посильнее.
И момент настал.
Когда поезд остановился на небольшой станции, жена встала и пошла в сторону туалета. Через минуту, будто нарочно, вслед за ней поднялась бывшая. Я понял: хорошего из этого не выйдет.
В тамбуре я услышал их голоса. Сначала приглушённые, потом всё громче.
— Ты думаешь, он твой навсегда? — шипела бывшая. — Мужики быстро устают от правильных. Рядом с тобой он скучает!
— А рядом с тобой он унижался, — резко бросила жена. — Не удивлюсь, если и твой новый скоро сбежит.
— Что?! — раздался визг. — Да ты…
Звук был резкий — хлопок, будто ладонь встретилась с щекой. А потом — толчок. Я рванулся к двери и увидел, как они сцепились прямо у окна тамбура: бывшая дернула жену за волосы, жена толкнула её в стену.
Туфли гулко стучали по металлическому полу, стекло дрожало. Они визжали, царапались, пытались перекричать друг друга.
— Пусти! — кричала жена.
— Ах ты стерва! — в ответ бывшая.
Я бросился между ними, но это было как лезть в самую гущу пожара: обе рвались друг на друга, и остановить их оказалось не проще, чем остановить поезд на полном ходу.
Пассажиры начали высовываться из купе, кто-то закричал:
— Проводницу зовите! Там женщины дерутся!
Ситуация вышла из-под контроля.
Разнятые по углам
На шум прибежала проводница — сухая, жёсткая женщина с натренированным взглядом, от которого даже самые буйные пассажиры обычно стихали. За ней увязались ещё двое мужчин с соседних купе.
— Что тут у вас творится?! — рявкнула она.
Я стоял посреди тамбура, удерживая обеих за руки, но они всё равно пытались рваться друг к другу. Щёки раскраснелись, волосы растрёпаны, дыхание прерывистое. В глазах каждой — бешенство.
— Она первая начала! — задыхаясь, крикнула бывшая.
— Она ударила! — не сдавалась жена.
— Замолчали обе! — отрезала проводница.
Мужчины из соседних купе осторожно разняли их по разным сторонам, словно это были не женщины, а два пса, сцепившихся в драке. Одна оказалась прижата к стенке рядом с дверью, вторая — возле окна.
Проводница стояла между ними и трясла пальцем, словно учительница в классе:
— Вы в поезде или где?! Люди спят, дети едут! А вы тут разборки устроили! Хотите высажу вас обеих на ближайшей станции?
Обе тяжело дышали, но замолчали. Слышно было только, как поезд стучит колёсами.
Пассажиры толпились в коридоре, переговаривались:
— С ума сошли совсем…
— Ох, видать, не поделили мужика…
— Ну и цирк!
Я чувствовал, как на мне горят десятки взглядов. В одно мгновение мы превратились из обычных пассажиров в главных героев вагона.
Проводница, нахмурившись, ткнула пальцем в сторону:
— Всё, разошлись по местам. Ещё раз услышу шум — будете ночевать на станции, а не в поезде. Я понятно сказала?
Бывшая демонстративно поправила волосы и бросила ядовитый взгляд в сторону жены. Жена в ответ прикусила губу, но промолчала.
Мы втроём вернулись в купе, и воздух там стал ещё тяжелее, чем раньше.
На перроне
Утро в купе было ледяным. Никто не разговаривал. Только редкие стуки посуды в соседнем вагоне и мерный гул колёс. Я лежал на своей полке и чувствовал, как каждая минута тянется вечностью. Жена отвернулась к окну, бывшая с кавалером делали вид, что дремлют, но по тому, как они вздрагивали от каждого шороха, было ясно — все бодрствовали.
Когда поезд замедлил ход и проводница объявила приближение станции, напряжение стало ещё плотнее. Мы начали собирать вещи.
Жена молча застёгивала сумку, не глядя ни на меня, ни на них. Бывшая громко щёлкнула замком чемодана, будто хотела подчеркнуть: «Я всё равно сильнее». Кавалер её смотрел на меня с лёгкой ухмылкой, мол — да, твоя история здесь проиграна.
На выходе мы столкнулись в узком проходе. Бывшая нарочито грациозно задела плечом мою жену и прошипела так, чтобы слышал только я:
— Ничего, вспомнил обо мне в дороге?
Жена резко обернулась, глаза её сверкнули, но я положил руку ей на плечо.
— Пойдём, — тихо сказал я. — Этот поезд уже отъездил своё.
Мы вышли на холодный перрон. Толпа захлестнула нас, запах горячего чая и пирожков от местных торговок перебил остатки напряжения.
Я вдохнул полной грудью и вдруг ощутил облегчение: поезд уехал, а вместе с ним — и прошлое, которое пыталось нас догнать.
Бывшая осталась позади, растворившись в толпе со своим кавалером. А рядом со мной была жена — злая, упрямая, но моя. И я понял: никакие случайные встречи уже не способны разрушить то, что мы построили вместе.