Семья Ковалевых — высокий 40-летний мужчина Андрей, его жена Марина с покрасневшим от жары лицом, и их шестилетняя дочь Соня в панамке с мультяшными принтами — протискивались по узкому проходу в поисках своих мест. Отпуск в Анапе закончился, и впереди ждала долгая восемнадцатичасовая дорога домой.
Духота августовского дня превратила плацкартный вагон в раскаленную консервную банку. Солнце беспощадно палило в пыльные окна, образуя внутри эффект парника. Кондиционер беспомощно мигал — на стоянке его отключили для экономии электроэнергии, что превращало вагон в подобие сауны.
Люди, забрасывающие вещи на полки, обливались потом, даже лёгкая одежда прилипала к спинам. Все взмокли хоть выжимай ещё до того, как поезд тронулся.
— Вот, наши, — Андрей сверился с билетами, вытирая пот со лба, — Две нижние полки и одна верхняя.
Марина остановилась в проходе, не веря своим глазам. На нижней полке, прямо на их законном месте, сидела сильно пожилая женщина в тяжелом коричневом драповом пальто с потертым воротником и в вязанной шапке. Несмотря на невыносимую жару, бабушка укуталась, как будто на улице стоял декабрь.
Её морщинистое лицо казалось вылепленным из теста, а водянистые глаза смотрели в никуда. Рядом с ней стоял потертый чемодан без колесиков, перевязанный пожелтевшей бечевкой.
— Извините, бабушка, вы сидите на нашем месте, — вежливо обратилась Марина, пытаясь игнорировать волну тяжелого запаха, исходящего, похоже, как раз от старушки.
Женщина не отреагировала, лишь продолжала монотонно раскачиваться вперед-назад и что-то бормотать себе под нос. Её узловатые пальцы нервно теребили край пальто.
— БАБУШКА! — повысила голос Марина, наклоняясь ближе. — ЭТО НАШЕ МЕСТО! У ВАС КАКОЕ МЕСТО?
Никакой реакции. Тяжелый запах — смесь кошачьей шерсти и валерьянки — волнами распространялся по отсеку, заставляя сидящего на боковушке полного мужчину в майке демонстративно морщить нос и прикрывать лицо газетой.
— Мам, плохо пахнет, — громко заявила Соня, зажимая нос. — Фу-у-у, как у бабушки Клавы кошки!
— Тише, Сонечка, — одернул дочь Андрей и наклонился к женщине. — Бабуля, у вас какое место? Посмотрите ваш билет, пожалуйста.
Та наконец подняла мутные глаза, но, казалось, смотрела сквозь него.
— Домой, домой надо... Васенька обещал... Сказал, встретит... — пробормотала она дребезжащим голосом.
Мужчина с газетой фыркнул:
— Похоже, её просто бросили тут. Видал я такое. Сдают стариков в поезд как багаж.
Андрей заметил краешек билета, торчащий из бокового кармана её пальто, и аккуратно вытащил его.
— У неё верхнее место, с нами в отсеке, — он показал билет жене. — Прямо над нашим.
— И что теперь? — возмутилась Марина, отходя на шаг назад, чтобы вдохнуть свежий воздух. — Мы с ребенком должны ютиться из-за того, что какие-то бессовестные родственники бросили свою бабушку на нашем месте? Она ведь даже не понимает, где находится!
Бабуля вздрогнула от громкого голоса, но продолжала раскачиваться, напевая теперь что-то похожее на детскую колыбельную.
— Не кричи ты так, — Андрей отвел жену в сторону. — Ты что, предлагаешь отправить ее наверх? Ей же лет девяносто, не меньше. Она и забраться не сможет, не то что лежать там.
— А нам что делать? — глаза Марины наполнились слезами от бессилия. — Мы после моря, вымотались, с нами ребенок. И этот запах... Соня в таких условиях не уснет.
К разгоревшемуся конфликту подошла проводница — женщина средних лет с утомлённым видом.
— Что у вас тут стряслось? — спросила она, оглядывая скопившихся в проходе людей.
— У нас проблема, — Андрей показал на пожилую пассажирку. — Вот, бабушка сидит на нашем месте, а у неё билет на верхнюю полку. Её, похоже, родственники просто оставили и убежали. Она не реагирует ни на что.
Проводница вздохнула, окинув старушку оценивающим взглядом:
— Это, к сожалению, не редкость. Многие так пожилых отправляют — посадят и сбегут, чтобы не объясняться. А на конечной встречают, как будто так и надо.
— Прелестно, — саркастически протянула Марина. — И что нам делать? Я не собираюсь всю дорогу... так ехать. У нас ребенок!
— По правилам, она должна занимать место согласно билету, — развела руками проводница. — Но сами понимаете... — она кивнула на старуху, которая теперь что-то искала в карманах пальто. — Может, вы как-нибудь договоритесь?
— С кем договариваться? — вспылила Марина. — Она даже не понимает, о чём мы говорим!
Андрей потер подбородок, разглядывая бабушку:
— Ладно, наверху поеду я. На нижней полке пусть бабушка в пальто остаётся.
— Ты в своём уме? Не видишь, что происходит? — вскинулась Марина. — Она же не понимает, где находится! А вдруг она... не знаю… не контролирует себя?
— А что ты предлагаешь? — тихо, но твердо спросил Андрей. — Выпроводить её в тамбур? Или отправить наверх, чтобы она свалилась оттуда?
К этому моменту внимание всего вагона было приковано к разворачивающейся ссоре. Люди с соседних полок вытягивали шеи, чтобы лучше видеть происходящее.
— Вот всегда так, — громко заявила полная женщина с соседней отсека, поправляя цветастый халат. — Молодые избавляются от стариков при первой возможности. Бросят и даже не подумают, каково ей. Стыд и позор!
— Вам бы с такой рядом часов восемнадцать посидеть, — огрызнулась Марина, разворачиваясь к женщине. — Легко осуждать, когда не твоя проблема. Может, вы её к себе возьмёте? У вас вон места полно!
— Да как вы смеете! — возмутилась женщина, заливаясь румянцем. — Я просто высказываю то, что думаю!
— Все высказывают, а отвечать некому, — пробормотал Андрей, поднимаясь на цыпочки, чтобы закинуть вещи на верхнюю полку.
Поезд дёрнулся и медленно тронулся. За окном поплыл перрон с провожающими. Спор продолжался ещё несколько минут, но в итоге Андрей настоял на своём. Бабушка осталась на нижней полке, а он забрался наверх. Марина и Соня устроились на другой нижней полке, стараясь держаться подальше от пожилой пассажирки.
— Папа, а почему бабушка в пальто? — спросила Соня, разглядывая бабушку со своего места. — Ей не жарко?
— Она, наверное, мёрзнет, Соня, — ответил Андрей, свесившись с верхней полки. — Старые люди часто мёрзнут.
— При чём тут мёрзнет? — шёпотом возмутилась Марина. — Она просто не в себе. Посмотри на неё — качается как болванчик и разговаривает сама с собой.
Бабушка действительно продолжала монотонное раскачивание, теперь что-то напевая под нос. Её напев периодически прерывался тихими фразами: «Васенька», «домой пора», «холодно стало».
Через час в вагоне стало ещё жарче. Кондиционер работал, но справлялся плохо. Запах, казалось, пропитал уже весь отсек. Соня капризничала, отказываясь есть бутерброды.
— Я не буду! Тут пахнет кошками! — она почти плакала, отворачиваясь от еды.
— Потерпи, — вздохнула Марина, вытирая пот со лба. — Что поделать, если нам такая... попутчица досталась.
Ночь была кошмарной. Духота не спадала, а запах, казалось, только усиливался. Тусклый ночник освещал жуткую картину: бабушка так и не легла спать — продолжала сидеть, покачиваясь и что-то бормоча. Иногда она вскрикивала во сне, пугая Соню, которая всхлипывала и жаловалась, что не может уснуть.
— Это невыносимо, — шептала Марина мужу, который спустился проведать их. — Я чувствую себя ужасным человеком, но я просто не вывожу. Как можно было так поступить со старым человеком?
— Бессовестные дети у неё, вот что, — так же шёпотом ответил Андрей. — Надо будет им высказать всё, когда приедем.
К утру напряжение в отсеке достигло предела. Соня капризничала от недосыпа, Марина была на грани нервного срыва, а другие пассажиры бросали на их отсек недобрые взгляды. Пожилая пассажирка же, казалось, существовала в своём мире, не замечая ничего вокруг.
— Знаете что, — не выдержала Марина, обращаясь к проводнице, принёсшей утренний чай, — когда приедем, я лично напишу заявление. Это же форменное издевательство над пожилым человеком! Бросить в таком состоянии!
— Да уж, — согласился мужчина с газетой. — Я бы этим родственничкам всё высказал. В лицо.
— Будет возможность, — мрачно кивнул Андрей. — Должны же они встретить её?
К концу поездки в отсеке образовалась настоящая коалиция возмущённых пассажиров, готовых линчевать родственников старушки, если те появятся. Даже проводница, проходя мимо, качала головой и бормотала что-то о падении нравов.
Когда поезд наконец прибыл на конечную станцию, в вагон вошёл мужчина лет шестидесяти с редеющими седыми волосами и потрёпанным портфелем. Мужчина растерянно остановился возле их отсека:
— Здравствуйте, я за мамой...
Но договорить ему не дали. Пассажиры окружили его плотным кольцом.
— Вот он! — воскликнула Марина, вскакивая со своего места. — Вот этот бессовестный!
— Как вы могли! — накинулась на него женщина в халате. — Бросить старого человека в таком состоянии!
— В пальто! В такую жару! — подхватил мужчина с газетой.
— Она даже не ложилась всю ночь! Сидела как мумия! — добавила Марина.
Мужчина побледнел, переводя испуганный взгляд с одного разгневанного лица на другое. Не говоря ни слова, он протиснулся к старушке, схватил её чемодан и помог ей подняться:
— Мама, нам пора идти. Сейчас же.
Старуха послушно встала, опираясь на его руку.
— Эй, куда вы? Мы ещё не закончили! — крикнули вслед пассажиры.
Но мужчина, не оборачиваясь и крепко держа мать под локоть, быстро повёл её к выходу, расталкивая возмущённых пассажиров. Через минуту они скрылись в толпе на перроне.
— Сбежал! Даже извиниться не соизволил! — возмущалась женщина в халате.
— Струсил, — покачал головой мужчина с газетой. — Знает кошка, чьё мясо съела.
Марина устало опустилась на освободившуюся полку:
— Боже, какая поездка...
Андрей молча кивнул, собирая их вещи. Непростая поездка, к счастью, подошла к своему завершению.