— С этого дня твоя зарплата приходит на мою карту! — сказал муж, не отрывая взгляда от экрана ноутбука.
Я замерла на пороге комнаты с чашкой чая в руках. Пар, поднимавшийся от кружки, на мгновение заслонил его лицо, но спокойный, даже будничный тон, которым была произнесена эта фраза, резанул по ушам сильнее любого крика. Я молча кивнула, прошла к нашему маленькому кухонному уголку и поставила чашку на стол. Руки слегка дрожали.
Андрей, мой муж, сидел, ссутулившись, в нашем единственном приличном кресле. Свет от монитора отбрасывал на его лицо холодные синие блики, делая его незнакомым и чужим. Мы были женаты пять лет, из которых последние три выплачивали ипотеку за эту крошечную однокомнатную квартиру на окраине города. Она была нашей общей гордостью и нашей общей кабалой.
— Ты меня слышала, Мариш? — он все-таки оторвался от своих графиков и таблиц, которые называл «анализом рынка». Уже почти год он не работал в офисе, уверяя, что вот-вот запустит свой собственный проект, который сделает нас богатыми. Все это время основным, а точнее, единственным источником дохода в семье была моя зарплата. Зарплата старшего менеджера в небольшой, но стабильной рекламной фирме.
— Слышала, — тихо ответила я, глядя в окно. За окном начинался обычный ноябрьский вечер — темный, сырой и неуютный. Такой же, как у меня на душе.
— Ну и отлично, — он снова уткнулся в ноутбук. — Завтра дашь мне реквизиты своей бухгалтерии, я им все отправлю. Чтобы больше никаких глупостей не было.
«Глупостями» он называл мою недавнюю покупку. Я купила маме на юбилей хороший тонометр и ортопедическую подушку. Не посоветовавшись с ним. Скандал был грандиозный. Андрей кричал, что я транжирю семейный бюджет, что каждая копейка на счету, что я не думаю о нашем будущем. Он не слушал доводов, что это моя мама, и что я потратила не последние деньги. Он просто хотел все контролировать. И вот, видимо, нашел способ.
Я не стала спорить. Не стала кричать в ответ, доказывать свою правоту, хотя слова горели на языке. Какой смысл? Последние месяцы любой разговор на тему денег превращался в перепалку, после которой я чувствовала себя опустошенной и виноватой. Виноватой в том, что зарабатываю. Виноватой в том, что хочу помочь маме. Виноватой в том, что устала.
В ту ночь я почти не спала. Андрей мирно сопел рядом, а я лежала с открытыми глазами и смотрела в потолок, на котором плясали тени от фар проезжающих машин. В голове крутилась одна и та же мысль. Это не просто контроль. Это унижение. Он хотел сделать меня полностью зависимой, лишить голоса, превратить в функцию по зарабатыванию денег, которыми будет распоряжаться он. Каждая купленная без его ведома пачка колготок станет поводом для скандала. Каждая чашка кофе с подругой — предательством семейных интересов.
В какой-то момент перед глазами встала картина: я, с протянутой рукой, прошу у собственного мужа сто рублей на проезд. И что-то внутри меня сломалось. Холодная, звенящая пустота сменилась тихой, ледяной яростью. Я приняла решение. Спокойно, без истерики. Так хирург принимает решение об ампутации, понимая, что иначе не спасти весь организм.
Утром я встала как обычно. Сварила кофе, сделала бутерброды. Андрей вышел из комнаты сонный и довольный. Он, видимо, считал вопрос решенным.
— Доброе утро, котенок, — он поцеловал меня в щеку. От него пахло сном и самодовольством. — Не забудь про реквизиты. Я сегодня днем отправлю.
— Хорошо, — сказала я, глядя ему прямо в глаза.
На работе все было как всегда. Суета, звонки, согласование макетов. Моя начальница, Инга Сергеевна, женщина строгая, но справедливая, с утра вызвала меня к себе.
— Марина, тут новый проект намечается, очень крупный клиент. Хочу поручить его тебе. Справишься? Там работы будет много, возможно, и в выходные придется выходить. Но и премия будет соответствующая.
Раньше бы я обрадовалась. Вцепилась бы в эту возможность. Но сегодня я смотрела на нее и понимала, что вся эта работа, все мои усилия, все бессонные ночи над отчетами — все это будет утекать сквозь пальцы в чужой карман. И премия тоже.
— Инга Сергеевна, можно я подумаю до обеда? — попросила я.
Она удивленно вскинула брови. Я никогда не просила времени на раздумья.
— Хорошо, Марина. Подумай.
Я вернулась на свое рабочее место и открыла пустой документ. Пальцы сами легли на клавиатуру. «Генеральному директору ООО «Вектор Плюс» от старшего менеджера отдела по работе с клиентами… Заявление. Прошу уволить меня по собственному желанию…»
Рука не дрогнула. Внутри была звенящая тишина. Моя коллега и подруга Света, сидевшая за соседним столом, с удивлением посмотрела на меня.
— Марин, ты чего это? Розыгрыш?
Я молча повернула к ней монитор. Глаза Светы округлились.
— Ты с ума сошла? Что случилось? Тебя Инга обидела?
— Нет, все в порядке. Это личное.
— Личное? — Света понизила голос до шепота. — Андрей? Опять? Марин, что он натворил?
Я не хотела выносить сор из избы, но Света была единственным человеком, с которым я могла поделиться. Я в двух словах рассказала ей о вчерашнем требовании мужа. Она слушала, и ее лицо каменело.
— То есть, постой, я правильно поняла? Он, сидя дома на твоей шее, решил, что теперь и зарплата твоя будет его? — она даже присвистнула. — Ну, это уже край. И что ты?
— Я написала заявление.
— Правильно сделала! — неожиданно горячо выпалила Света. — Нет, ну серьезно! Что дальше? Он бы заставил тебя отчет по чекам ему предоставлять? Марин, это не семья, это тирания какая-то.
Ее поддержка придала мне сил. Я распечатала заявление, подписала и ровным шагом пошла в кабинет начальницы.
Инга Сергеевна долго смотрела то на меня, то на листок бумаги.
— Марина, я не понимаю. У тебя какие-то проблемы? Мы тебя не устраиваем? Я же только что предложила тебе повышение, по сути.
— Вы меня очень устраиваете, Инга Сергеевна. И я вам очень благодарна за все. Но у меня изменились семейные обстоятельства. Я не могу больше работать.
Это была полуправда. Но вдаваться в подробности я не стала. Она вздохнула.
— Жаль. Очень жаль. Ты один из лучших наших сотрудников. По закону ты должна отработать две недели.
— Я понимаю. Я все сделаю, передам дела, закончу текущие задачи.
Когда я вышла из ее кабинета, на душе было странное чувство. Смесь облегчения и страха. Я сама, своими руками, разрушила свою стабильность. Но взамен… взамен я получила что-то гораздо более важное. Я вернула себе себя.
Вечером я пришла домой чуть раньше обычного. Андрей все так же сидел за ноутбуком.
— Привет. Раньше сегодня? — спросил он рассеянно. — Реквизиты принесла?
Я молча положила на стол свою сумку, достала из нее трудовую книжку и бросила ее на стол перед ним. Он удивленно поднял глаза.
— Это что?
— Это трудовая книжка, — спокойно пояснила я. — Моя. Теперь уже бывшая. Я уволилась сегодня.
Секунду он переваривал информацию. Его лицо медленно менялось. Недоумение сменилось недоверием, а затем — гневом.
— Что? — переспросил он шепотом, а потом его голос взлетел до крика. — Ты что сделала? Ты в своем уме?!
— Вполне. Я подумала, что раз моя зарплата тебе так мешает, то проще всего будет от нее избавиться. Теперь проблемы нет. Деньги не будут приходить ни на мою карту, ни на твою. Их просто не будет.
— Ты… ты… — он вскочил, опрокинув стул. — Ты хоть понимаешь, что ты наделала?! Ипотека! Кредиты! На что мы жить будем?!
— Вот и я об этом думаю, — я смотрела на него без страха. Вся моя дрожь и неуверенность остались где-то там, в прошлой жизни, которая закончилась сегодня утром. — Наверное, тебе придется наконец оторваться от своих графиков и найти настоящую работу. Твой гениальный проект, как я понимаю, доходов пока не приносит.
Его лицо исказилось.
— Это все из-за тебя! Я же для нас старался! Я хотел, чтобы мы жили как люди! А ты все разрушила! Эгоистка!
Он кричал долго. Обвинял меня во всех смертных грехах: в том, что я не верю в него, в том, что я нарочно все испортила, чтобы унизить его. Я слушала молча. Все эти слова больше не причиняли боли. Они были просто шумом, как дождь за окном. Когда он выдохся, я сказала:
— Ты закончил? А теперь послушай меня. Я работала пять лет без отпусков, чтобы мы могли купить эту квартиру. Я платила за еду, одежду и твой интернет, пока ты «искал себя». Я ни разу не упрекнула тебя. Но я не позволю обращаться со мной как с вещью. Разговор окончен.
Следующие две недели были похожи на ад, локализованный в тридцати квадратных метрах. Мы жили как чужие люди в одной комнате. Спали на одном диване, отвернувшись друг от друга. Андрей со мной не разговаривал, но всячески демонстрировал свое презрение. Он громко хлопал дверью, оставлял после себя грязную посуду, включал по ночам телевизор. Это была пассивная агрессия, рассчитанная на то, чтобы сломать меня, заставить приползти с извинениями.
Я же ходила на работу и методично передавала дела. Коллеги смотрели с сочувствием, но вопросов не задавали. Только Света каждый день подходила и спрашивала: «Держишься?». Я кивала. Я держалась. В последний рабочий день мне выдали расчет. Сумма была приличная, с учетом неиспользованного отпуска. Я положила деньги на сберегательный счет, о котором Андрей не знал. Это была моя подушка безопасности.
Когда я пришла домой в тот вечер, в квартире было тихо. Андрея не было. На столе лежала записка, написанная его размашистым почерком: «Я уехал к маме. Мне нужно подумать. Ты разрушила нашу семью».
Я горько усмехнулась. Он сбежал. Просто сбежал, как только запахло жареным, как только от него потребовалось взять на себя ответственность. Я села на диван посреди пустой, тихой комнаты. И впервые за долгое время почувствовала не страх, а облегчение. Я была одна. И я была свободна.
Первые дни было непривычно тихо. Я разбирала вещи, делала генеральную уборку, словно выметая из квартиры не только пыль, но и воспоминания о прошлой жизни. Я передвинула мебель, и комната сразу стала казаться просторнее. Я купила себе новый цветок — маленькую орхидею.
Через неделю Андрей позвонил. Голос у него был усталый и недовольный.
— Ну что, ты надумала? Будешь искать работу?
— Буду, — спокойно ответила я. — Новая работа никак не связана с тобой.
— В смысле? — он не понял. — А ипотека? Ты же понимаешь, что мы должны платить вместе.
— Андрей, никакого «мы» больше нет. Квартира куплена в браке, я знаю. Но также я знаю, что почти все платежи за последние три года делались с моего счета. И у меня есть все выписки. Если ты хочешь делить имущество, мы можем сделать это в суде. Но я сомневаюсь, что решение будет в твою пользу.
На том конце провода повисла тишина. Он, видимо, не ожидал такого отпора. Он привык, что я мягкая и уступчивая.
— Я не хочу в суд, — наконец промямлил он. — Я хочу, чтобы все было как раньше.
— Как раньше уже не будет.
Я повесила трубку. Через час пришло сообщение от его матери, Антонины Петровны. «Марина, что происходит? Андрей сам не свой. Нельзя же так рубить с плеча! Семья — это главное. Надо уметь прощать».
Я не ответила. Что я могла ей сказать? Что ее сын оказался инфантильным тираном? Что он пытался отобрать у меня последнее — чувство собственного достоинства? Она бы все равно не поверила. Для нее он всегда был лучшим.
Я начала искать работу. Не спеша, вдумчиво. Просматривала вакансии, обновляла резюме. Я не искала первую попавшуюся должность, лишь бы платили. Я искала место, где мне будет интересно, где я смогу развиваться. Через пару недель мне позвонила Инга Сергеевна.
— Марина, здравствуй. Как твои дела? Устроилась уже?
— Здравствуйте, Инга Сергеевна. Пока в поиске.
— У меня есть для тебя предложение. Тот крупный проект, о котором я говорила… мы его взяли. Но команда не справляется. Мне нужен человек, который сможет возглавить это направление. Независимо от основного штата. По договору. Свободный график, работа из дома, но ответственность колоссальная. И оплата, соответственно, тоже. Подумай.
Это был шанс. Шанс не просто вернуться, а выйти на совершенно новый уровень.
— Я согласна, — сказала я без колебаний.
Работа захватила меня с головой. Я погрузилась в нее, как в спасительную воду. Я созванивалась с клиентами, разрабатывала стратегию, координировала дизайнеров и копирайтеров. Я работала по двенадцать часов в сутки, но не чувствовала усталости. Я чувствовала азарт и радость от того, что делаю что-то важное, что-то свое.
Андрей появился через месяц. Вечером, без звонка. Просто открыл дверь своим ключом. Я как раз сидела за ноутбуком, обсуждая с коллегой по видеосвязи очередной макет.
— Я дома, — сказал он так, будто уезжал на пару часов.
Он похудел, осунулся. Вид у него был потрепанный.
— Что ты здесь делаешь? — спросила я, отключив микрофон.
— Я пришел домой. К жене. Марин, я все понял. Я был неправ. Давай начнем сначала. Я нашел работу. В такси пока. Но это временно.
Он смотрел на меня с надеждой. Той самой, с которой смотрят провинившиеся дети. Но я уже была другой.
— Андрей, слишком поздно. Я подаю на развод.
— Как на развод? — он был искренне потрясен. — Из-за такой глупости? Марин, ну я же извинился!
— Дело не в деньгах, Андрей. И никогда в них не было. Ты переступил черту, за которой заканчивается уважение. А без него нет семьи. Ты этого так и не понял. Так что, пожалуйста, собери свои вещи и уходи.
— Но… куда я пойду?
— Туда, где ты был весь этот месяц. К маме. Или можешь снять себе жилье. Ты же теперь работаешь.
Он смотрел на меня с ненавистью.
— Я так и знал. Тебе только деньги нужны. Нашла себе что-то получше, да?
Я не стала ничего отвечать. Я просто встала и открыла входную дверь. Он постоял еще немного, потом злобно выматерился, схватил какую-то свою куртку и выскочил за порог.
Той же ночью я вызвала мастера и сменила замок.
Развод прошел на удивление мирно. Андрей, видимо, посоветовался с юристами и понял, что претендовать на половину квартиры ему будет сложно. Он согласился на мои условия: я выплачиваю ему небольшую компенсацию за те первые два года, когда он еще вносил свою долю в ипотеку, и он выписывается из квартиры. Я взяла небольшой кредит, чтобы расплатиться с ним и закрыть эту страницу своей жизни навсегда.
И вот я сижу в своей квартире. Она больше не кажется маленькой. Она моя. За окном снова ноябрь, но он уже не кажется таким унылым. На столе стоит ноутбук с открытым проектом, который уже близится к успешному завершению. Рядом цветет моя орхидея. Впервые за много лет я чувствую себя спокойно и уверенно. Я не знаю, что будет завтра, но я точно знаю одно: никто и никогда больше не скажет мне, что моя зарплата будет приходить на его карту. Потому что моя жизнь, мои деньги и мое будущее теперь принадлежат только мне. И это чувство стоило того, чтобы через все это пройти.
Читайте также: