— Восемь лет, Денис! Восемь лет я верила каждому твоему слову! — голос срывается, руки дрожат от злости.
— Лиза, ты драматизируешь, как всегда. Подумаешь, задержался на работе, — Денис даже не обращает внимание на возмущение жены.
— На работе? Серьёзно? С беременной секретаршей?
Ноутбук захлопывается. Денис медленно поднимает голову, и в его глазах мелькает что-то похожее на страх.
— Откуда ты...
— Неважно откуда. Важно, что это правда.
За три дня до этого разговора я готовила ужин. Обычный вечер, обычная паста с морепродуктами — любимое блюдо Дениса. Телефон зазвонил в самый неподходящий момент — руки были в муке.
— Алло, — ответила я, зажав трубку плечом.
— Елизавета? — незнакомый женский голос звучал нервно.
— Да, это я.
— Меня зовут Карина. Я... я работаю с вашим мужем.
— И что?
— Мне очень жаль, но... я беременна. От Дениса. На четвёртом месяце.
Мука посыпалась на пол. Я медленно опустилась на стул.
— Вы уверены, что набрали правильный номер?
— Елизавета, я понимаю ваше состояние. Но Денис обещал развестись с вами ещё три месяца назад. Я устала ждать.
— Он что?
— Сказал, что вы давно живёте как соседи, что детей у вас нет и не будет, что он только ищет подходящий момент...
Я отключила телефон. Паста пригорела.
***
— Марья Ивановна, можешь приехать? — я набрала свекровь на следующее утро.
— Что-то случилось, детка? Денис опять задерживается?
— Можешь просто приехать?
Через час она уже сидела на моей кухне, попивая зелёный чай из любимой фарфоровой чашки.
— Лизочка, ты какая-то бледная. Опять не спишь?
— Марья Ивановна, вы знали?
— О чём, милая?
— О Карине. О том, что она беременна.
Чашка звякнула о блюдце. Свекровь выпрямилась, как струна.
— Не понимаю, о чём ты.
— Вы же работали детским врачом. У вас остались связи в женских консультациях. Карина Петрова, двадцать шесть лет, срок шестнадцать недель.
— Лиза, я...
— Вы знали! — я не выдержала. — Знали и молчали!
— Это временное увлечение! Мальчики всегда возвращаются домой!
— Мальчики? Ему тридцать пять лет!
— Не кричи на меня! Я мать! Я защищаю своего сына!
— От кого? От меня? Я восемь лет пыталась забеременеть! Восемь лет процедур, анализов, слёз!
— Значит все же проблема в тебе? Раз другая смогла?
Эти слова ударили больнее пощёчины. Больнее всех медицинских заключений, всех неудач, всех разочарований.
— Выйдите из моего дома.
— Это квартира моего сына!
— Которую купил мой отец. Выйдите.
***
Вечером вернулся Денис. Весёлый, с букетом алых роз — таких, какие дарил в самом начале наших отношений.
— Привет, солнышко! Смотри, что я тебе принёс!
— Спасибо. Поставь в вазу.
— Ты какая-то грустная. Опять мама приезжала?
— Да. Мы поговорили о Карине.
Букет выпал из рук. Розы рассыпались по паркету.
— Лиза, я могу объяснить...
— Не надо. Просто ответь — это правда?
— Слушай, это ничего не значит! Просто случайность!
— Четыре месяца случайности?
— Ну хорошо, хорошо! Да, я переспал с ней пару раз! Довольна? Но это ты виновата!
— Я?
— А кто восемь лет ноет о ребёнке? Кто превратил секс в медицинскую процедуру? Градусники, календарики, «сегодня овуляция, давай быстренько»!
— То есть ты изменил, потому что я хотела ребёнка?
— Я изменил, потому что ты перестала быть женщиной! Ты стала инкубатором, который не работает!
Эти слова повисли в воздухе, как удар хлыста. Восемь лет попыток, надежд, разочарований — всё это он называл неисправностью механизма.
***
Ночь я провела в гостиной, укрывшись старым пледом. Утром, пока Денис принимал душ, я взяла его телефон. Пароль не менялся годами — дата нашей свадьбы. Какая ирония судьбы.
Переписка с Кариной началась полгода назад. Сначала рабочие вопросы, потом личные. Фотографии. Встречи. Обещания.
«Когда ты разведёшься?» — спрашивала она месяц назад.
«Скоро, котёнок. Лиза сама уйдёт, когда узнает», — отвечал муж.
«А квартира?»
«Оформлена на меня. Останется нам с малышом».
Я сделала скриншоты и отправила себе на почту. Доказательства. На всякий случай.
— Ты рылась в моём телефоне? — Денис стоял в дверях, вытирая волосы белым полотенцем.
— Да.
— Это низко!
— А врать восемь лет — высоко?
— Опять начинаешь? Я же извинился!
— Нет, не извинился. Ты обвинил меня.
— Потому что это правда! Посмотри на себя! Тебе тридцать два, а выглядишь на сорок! Вечно уставшая, вечно в халате!
— Я работаю удалённо, чтобы экономить наши деньги!
— Мои деньги! Я зарабатываю, я содержу эту квартиру!
— Которую купил мой отец!
— Пять лет назад! А кто платит коммуналку? Кто покупает еду? Кто оплачивает твои бесполезные процедуры?
***
Я позвонила отцу в Испанию, где он уже три года жил с мамой на пенсии.
— Папа, мне нужна помощь.
— Что случилось, солнышко?
— Денис изменяет. У него будет ребёнок от другой.
Долгая пауза. Слышно было только шум прибоя — отец жил у моря.
— Приезжай к нам.
— Не могу. Мне нужно всё закончить здесь.
— Что тебе нужно?
— Документы на квартиру. Где оригиналы?
— В сейфе, в квартире в Самаре. Той, что оставила бабушка.
— Ключи у меня?
— Да. Лиза, квартира оформлена на тебя. Я специально так сделал.
— Что? Но Денис говорил...
— Денис видел только копию предварительного договора. Оригинал — на твоё имя. Я не доверял ему с самого начала.
Отец всегда был проницательным человеком. И, как оказалось, предусмотрительным.
***
Вечером я собрала вещи. Немного — только самое необходимое. Одежда, документы, фотографии родителей.
— Куда это ты собралась? — Денис стоял в дверях спальни с бутылкой вина в руке.
— Уезжаю.
— И куда же? К родителям в Испанию? Они тебя не примут с позором!
— В Омск.
— В Омск? — он расхохотался, и звук этого смеха был противным, как скрежет мела по доске. — Что ты там забыла?
— Новую жизнь.
— Не смеши меня! Ты без меня неделю не протянешь!
— Проверим.
— И на какие деньги? У тебя же ничего нет!
— У меня есть работа. Удалённая, помнишь?
— Твои гроши? Копирайтинг за копейки?
— Я руковожу отделом контента в международной компании. Зарплата в евро.
Денис поперхнулся вином, закашлялся.
— Что? Но ты говорила...
— Я говорила, что работаю с текстами. Ты не спрашивал подробностей. Тебе было неинтересно.
— И давно ты мне врёшь?
— Три года. С тех пор, как ты запретил мне работать в офисе. «Жена должна быть дома», помнишь?
Его лицо медленно меняло цвет — от обычного до пунцового.
***
Утром приехала Марья Ивановна. Денис вызвал подкрепление — маму на помощь.
— Лизонька, не глупи! — она ворвалась в квартиру без приглашения, с собственными ключами. — Все мужчины изменяют! Это природа!
— Тогда я выбираю жить против природы.
— У тебя нет детей! Кому ты нужна в твоём возрасте?
— Мне тридцать два.
— Уже тридцать два! Время уходит! Прости Дениску, роди ему ребёночка!
— У него будет ребёнок. От Карины.
— Эта шалава его бросит! А ты — законная жена!
— Уже нет.
— Что значит «нет»?
Я протянула ей папку с документами. Белый конверт с синей печатью ЗАГСа.
— Заявление о разводе. Денис получит копию через неделю.
— Ты не посмеешь! — Марья Ивановна покраснела так, что стала похожа на переспелый помидор. — Я не позволю!
— Вы не можете мне запретить.
— Денис! — она закричала так, что задрожали стёкла в серванте. — Денис, иди сюда!
Сын появился из кухни. Небритый, помятый, в том же костюме, что был вчера.
— Ма, не ори. Соседи услышат.
— Она подала на развод!
— Пусть подаёт. Всё равно ничего не получит. Брачного договора нет, квартира на мне оформлена.
— Квартира оформлена на меня, — я достала документы из сейфа. — Вот копия договора купли-продажи.
Денис выхватил бумаги, как голодный хватает хлеб. Читал долго, несколько раз, шевеля губами.
— Это подделка!
— Можешь проверить в Росреестре.
— Твой отец меня обманул!
— Мой отец защитил меня. Он оказался умнее. И хочу сказать, квартира выставлена на продажу, по этому собирай вещички.
***
Такси ожидало у подъезда, его двигатель мурлыкал в утренней тишине. Елизавета медленно спускалась по лестнице, волоча за собой два потертых чемодана. Каждая ступенька отдавалась в груди болезненным эхом — восемь лет совместной жизни умещались теперь в этих двух саквояжах.
У входной двери она столкнулась с незнакомцем. Мужчина средних лет, облачённый в костюм от именитого портного, источал ауру делового успеха. Его лицо хранило печать суровой решимости.
— Извините, вы к кому поднимаетесь? — поинтересовалась Елизавета, придерживая дверь.
— Мне нужен Денис Смирнов. Он находится дома?
— Конечно, пятый этаж, квартира под номером двадцать.
— Благодарю. — Мужчина внимательно изучил её лицо. — Вы Елизавета?
— Верно. Мы где-то встречались?
— Никогда. Однако о вас мне рассказывала Карина.
— Вы её знаете? — Елизавета застыла на месте.
— Она моя супруга.
Чемодан со стуком упал на асфальт.
— Ваша супруга?
— Именно так. Официальное расторжение брака ещё не оформлено. И малыша, которого она вынашивает, зачала от меня, а не от вашего мужа.
— Однако она утверждала...
— Карина мастерица плести небылицы. Особенно когда речь заходит о материальной выгоде. Ваш супруг пообещал ей кресло финансового директора и часть акций предприятия.
— Зачем вы посвящаете меня в эти детали?
— Потому что вы стали невольной жертвой их махинаций. А я пришёл восстановить справедливость. У меня имеются неопровержимые улики того, что ваш муж переводил деньги через подставную организацию. Карина была его соучастницей. Но когда я пригрозил расторжением брака, она выложила всю правду.
— И каковы ваши дальнейшие планы?
— Сейчас поднимусь к нему наверх. А вам советую уезжать немедленно. Лучше не посвящать вас в то, что произойдёт дальше.
***
Елизавета устроилась в салоне такси и покинула город. Спустя час её телефон разорвался от звонка Марьи Ивановны.
— Лизочка! Лизочка! Дениса забрали!
— По какому обвинению?
— Какие-то махинации с финансами! Нагрянули сотрудники полиции, следственная группа! Говорят, что его сообщница дала полные показания!
— Мне искренне жаль.
— Где твоя совесть! Это твой супруг!
— Бывший супруг. И это результат его собственных решений.
— Ты обязана оказать ему поддержку!
— Я поддерживала его восемь лет. Достаточно.
Елизавета завершила разговор. За стеклом проплывали подмосковные леса и поля. Впереди лежал Омск — место, где её ожидала должность в региональном отделении корпорации. Место, где никто не ведал о её бесплодии, об изменах супруга, о ядовитой свекрови.
В сумочке заработал телефон. Неизвестный абонент.
— Елизавета? Виктор Романов беспокоит. Мы общались возле вашего дома.
— Конечно, помню.
— Хотел выразить благодарность. Вы подтвердили присутствие Дениса в квартире. Это оказалось решающим.
— Какая судьба его ожидает?
— Года три или четыре исправительной колонии. Возможно, условный срок при грамотной защите.
— А что станет с Кариной?
— Карина остаётся со мной. Мы переезжаем в Германию. Ей требуется медицинская помощь.
— Психиатрическая?
— В частности. Она нездорова, Елизавета. Манипулирует окружающими, живёт во лжи. Но я не оставлю её. Она вынашивает моего ребёнка.
— Как вы узнали, что я уезжаю именно сегодня?
— Наблюдал за вашим мужем целую неделю. Решил подождать подходящего момента, чтобы вы не пострадали.
— Признательна.
— Это вам моя признательность. Вы единственная невиновная в этой грязной истории. Но у вас есть внутренний стержень. Всё преодолеете.
— Обязательно преодолею.
Омск приветствовал её первым снегом конца октября. Елизавета арендовала квартиру-студию в шаговой доступности от работы. Крошечную, зато принадлежащую только ей. Без болезненных воспоминаний, без теней минувшего.
Вечером она набрала родителей.
— Лизонька, отец всё рассказал. Переезжай к нам домой!
— Нет, мама. Мне необходимо остаться в одиночестве.
— Но как ты будешь без мужа?
— Превосходно. Впервые за восемь лет — превосходно.
И это была истинная правда. Елизавета легла спать в своём новой квартире, на новой мебели, под свежим постельным бельём. И впервые за многие годы не рыдала перед сном. Не терзалась мыслями о несостоявшемся материнстве. Не корила себя за супружеские измены.
Она просто спала. Безмятежно и глубоко. Как человек, который наконец обрёл пристанище. Пусть этим пристанищем была всего лишь съёмная студия в Омске. Но она принадлежала ей. Исключительно ей.
А Денис получил по справедливости. Не от неё — от самой судьбы. От собственной алчности и недальновидности. И это было закономерно.
Жизнь оказалась справедливее их всех.
Автор: Елена Стриж ©