Мама заболела неожиданно. Сначала думали – обычная простуда, но через неделю ей стало хуже. Высокая температура, слабость, отказ от еды. Я настоял на обследовании, и диагноз оказался как гром среди ясного неба – онкология, третья стадия. Нужна была срочная операция и дорогостоящее лечение.
С того дня моя жизнь превратилась в бесконечную череду больничных коридоров, консультаций с врачами и поисков денег. Маму положили в областную больницу, но лучшего специалиста по её случаю нашли только в Москве. Врач согласился провести операцию, но сумма требовалась внушительная – почти миллион рублей.
Мы с Анной, моей женой, перевернули всю нашу жизнь. Продали машину, взяли кредит, я устроился на вторую работу, обзвонил всех друзей и родственников. Деньги собирались медленно, но всё же собирались. Анна тоже не сидела сложа руки – устроилась подрабатывать по вечерам в кафе неподалеку от дома.
– Витя, не волнуйся, мы справимся, – говорила она, массируя мои уставшие плечи. – Твоя мама обязательно поправится.
Я верил ей, верил в нас. Мы прожили вместе семь лет, и Анна всегда была моей опорой. Хрупкая внешне, но с сильным характером, она никогда не отступала перед трудностями.
С мамой Анна ладила с первого дня знакомства. Они часто созванивались, вместе ходили по магазинам, делились рецептами. Когда мама заболела, жена плакала вместе со мной, а потом взяла себя в руки и сказала: «Что бы ни потребовалось, мы это сделаем».
Месяц спустя мы собрали почти всю сумму. Оставалось совсем немного. Я ездил к маме каждый день после работы, рассказывал, как идут дела со сбором денег, обещал, что скоро её перевезут в Москву. Она слабо улыбалась и гладила меня по руке.
– Сынок, не разоряйся ты так. Мне уже шестьдесят пять, пожила я своё.
– Мама, перестань, – обрывал я её. – Ты ещё правнуков понянчишь.
Дома я заметил, что Анна стала какой-то другой. Задумчивой, отстранённой. Я списывал это на усталость – две работы и постоянное напряжение кого угодно измотают. Но потом стал замечать и другие странности. Она часто куда-то уезжала одна, не объясняя куда. На мои вопросы отвечала уклончиво: «По делам, милый», или «Заходила к подруге».
Однажды я нашёл в её сумочке странную визитку – «Альбина. Потомственная ясновидящая. Снятие порчи, привороты, предсказания судьбы». На обратной стороне был адрес и номер телефона. Я усмехнулся и положил визитку на место. Мало ли, может, кто-то из знакомых дал, такие визитки часто раздают на улицах.
Через несколько дней Анна вернулась домой особенно воодушевлённой. Глаза сияли, щёки горели румянцем.
– Виктор, у меня для тебя отличная новость! – она буквально влетела в комнату. – Я нашла способ помочь твоей маме!
– Что случилось? – я оторвался от ноутбука, где подсчитывал, сколько нам ещё не хватает на лечение.
– Я была у одной женщины... Она настоящая целительница. Говорят, она многим помогла.
Я нахмурился, не понимая, к чему она клонит.
– Анна, о чём ты? Маме нужна операция, а не бабки-знахарки.
– Ты не понимаешь, – она присела рядом, глаза её лихорадочно блестели. – Эта женщина – особенная. Она видит то, что не видят обычные врачи. Она сказала, что может помочь твоей маме, если... если мы пройдём особый обряд.
Я смотрел на жену и не узнавал её. Рациональная, практичная Анна вдруг говорила о каких-то обрядах?
– Ты серьёзно? – я не скрывал разочарования. – Мама умирает, а ты ходишь по шарлатанкам?
– Это не шарлатанка! – воскликнула Анна. – Она потомственная целительница, к ней очередь на месяц вперёд. Мне просто повезло попасть.
– И сколько же стоят услуги этой «целительницы»? – я скрестил руки на груди.
Анна замялась.
– Ну... обряд не из дешёвых. Но результат того стоит. Она берёт пятьдесят тысяч за сеанс.
– Пятьдесят тысяч?! – я чуть не поперхнулся. – Ты с ума сошла? Нам каждая копейка на счету! Мама ждёт эту операцию!
– Но если поможет? – в её глазах стояли слёзы. – Что, если эта женщина действительно сможет её спасти?
– Анна, пойми, – я старался говорить спокойно, – единственное, что может помочь маме – это своевременная медицинская помощь. Операция, химиотерапия. То, что предлагает наука, а не какие-то сомнительные ритуалы.
Анна поджала губы и отвернулась. Разговор на этом закончился, но я чувствовал, что она не согласна со мной.
Ещё через неделю нам позвонил врач из областной больницы. Маме стало хуже, её перевели в реанимацию. Я примчался в больницу и провёл весь день в коридоре, не имея возможности даже увидеть её. Вечером медсестра сказала, что состояние стабилизировали, но времени осталось совсем мало.
Я позвонил московскому врачу, умолял взять маму раньше срока, объяснял ситуацию. Он согласился, но потребовал предоплату – хотя бы половину суммы. А нам всё ещё не хватало почти двухсот тысяч.
Домой я вернулся поздно, разбитый и отчаявшийся. Анны не было. Я позвонил ей, но телефон был выключен. Странно – обычно она всегда была на связи, особенно в такие моменты. Я лёг спать, но сон не шёл. В голове крутились мысли о маме, о деньгах, о том, что я не справляюсь.
Анна пришла за полночь. Я сделал вид, что сплю, не было сил на разговоры. Она тихо разделась и легла рядом. От неё пахло чем-то странным – смесью трав и дыма.
Утром, перед уходом на работу, я решил проверить нашу заначку – деньги, которые мы собирали на лечение мамы. Конверт с купюрами хранился в шкафу, под стопкой свитеров. Я отодвинул свитера и замер – конверта не было.
Сердце бешено забилось. Я начал лихорадочно перебирать вещи, вытряхивать содержимое шкафа на пол. Ничего. Сто пятьдесят тысяч рублей, собранные с таким трудом, исчезли.
– Анна! – я ворвался на кухню, где жена спокойно пила кофе. – Где деньги?
Она подняла на меня глаза, и я увидел в них страх.
– Какие деньги? – её голос дрогнул.
– Ты прекрасно знаешь, о чём я! – я едва сдерживался, чтобы не кричать. – Конверт из шкафа! Деньги на лечение мамы!
Анна побледнела. Она медленно поставила чашку на стол и опустила глаза.
– Витя, я... я могу объяснить.
– Так объясни! – я сел напротив, сжимая кулаки.
– Я... – она заплакала, закрывая лицо руками. – Деньги на лечение твоей матери я потратила на гадалку, – призналась жена, и эти слова прозвучали как приговор.
В голове у меня что-то щёлкнуло. Я смотрел на неё и не верил своим ушам.
– Что?! – мой голос сорвался на крик. – Ты отдала деньги на мамину операцию какой-то шарлатанке?!
– Она не шарлатанка! – Анна вскинула на меня заплаканные глаза. – Она настоящая целительница! Она провела специальный обряд, который должен был спасти твою маму!
– Обряд?! – я вскочил с места. – Мама умирает в реанимации, а ты... ты... – слов не хватало, чтобы выразить всё, что я чувствовал.
– Я хотела как лучше! – рыдала Анна. – Врачи говорили, что шансов мало, а Альбина обещала стопроцентный результат! Она сказала, что после обряда болезнь отступит!
– И ты поверила?! – я не мог успокоиться. – Ты отдала последние деньги на какую-то ерунду?!
– Это не ерунда! – Анна вытерла слёзы. – Ты не понимаешь. У Альбины особый дар. Она показывала мне, как свечи гаснут и снова загораются – это значит, что жизнь возвращается! Она читала над фотографией твоей мамы специальные заговоры, и я видела, как фотография светилась! Это работает, Витя!
Я смотрел на неё и не узнавал. Моя разумная, рассудительная жена превратилась в фанатичку, верящую в какую-то чушь.
– Ты предала меня, – тихо сказал я. – Ты предала мою маму. Как ты могла?
– Я не предавала! – Анна вскочила. – Я пыталась спасти её! Просто ты слишком зациклен на традиционной медицине! А есть и другие способы!
– Другие способы? – я горько усмехнулся. – Сколько раз твоя Альбина вылечила рак? Скольким людям она помогла? У неё есть медицинское образование? Лицензия? Или хотя бы совесть?
– У неё дар! – упрямо повторила Анна. – Она потомственная целительница!
– Она мошенница, которая наживается на отчаявшихся людях! – я не выдержал и ударил кулаком по столу. – И ты позволила ей себя обмануть! Отдала ей последнюю надежду моей мамы!
Анна снова разрыдалась, опустившись на стул.
– Я думала, что помогаю. Я верила, что это сработает. Альбина сказала, что уже через три дня после обряда твоей маме станет лучше!
– А если нет? – я смотрел на неё в упор. – Если через три дня ей не станет лучше? Что тогда скажет твоя Альбина? Что нужен ещё один обряд? Ещё пятьдесят тысяч? Или, может, сто?
Анна молчала, только всхлипывала. Я видел, что до неё начинает доходить весь ужас ситуации.
– Когда ты отдала ей деньги? – спросил я, стараясь говорить спокойнее.
– Вчера, – прошептала она. – Вчера вечером. Она сказала, что обряд нужно провести на убывающую луну, а она как раз началась.
– И сколько ты отдала?
– Все, что было в конверте, – Анна опустила голову. – Она сказала, что чем больше пожертвование, тем сильнее будет обряд.
Я закрыл лицо руками. Сто пятьдесят тысяч. Последние деньги, которые мы так долго собирали. Деньги, от которых зависела мамина жизнь.
– Собирайся, – сказал я, поднимаясь. – Мы едем к твоей Альбине. Прямо сейчас.
– Зачем? – Анна испуганно посмотрела на меня.
– Требовать деньги назад, – отрезал я. – И если она не вернёт, я вызову полицию.
– Но она уже провела обряд...
– Плевать я хотел на её обряд! – я сорвался на крик. – Это мошенничество, понимаешь? Она обманула тебя! Использовала твою наивность и отчаяние!
Анна молча поднялась и пошла одеваться. Я видел, что она всё ещё не до конца верит в то, что её обманули. Что у неё теплится надежда на чудо.
Мы ехали молча. Анна указывала дорогу – район на окраине города, старые пятиэтажки. «Потомственная целительница» принимала клиентов в обычной двухкомнатной квартире. Уже этот факт должен был насторожить Анну.
Дверь нам открыла полная женщина средних лет с крашенными в черный цвет волосами и ярким макияжем. На ней был какой-то нелепый балахон с блёстками.
– Анна? – она удивлённо посмотрела на мою жену, потом перевела взгляд на меня. – А это...
– Её муж, – резко ответил я, проходя в квартиру без приглашения. – Тот самый, чьей маме вы «помогли» вчера. И я хочу вернуть свои деньги.
Альбина изменилась в лице.
– Какие деньги? – она попыталась изобразить недоумение. – Я проводила обряд исцеления для вашей матушки. Энергия уже запущена, процесс пошёл.
– Не несите чушь, – я старался говорить твёрдо. – Вы обманули мою жену. Взяли деньги, предназначенные для лечения тяжелобольного человека, и что? Помахали руками? Пошептали что-то? Зажгли свечи?
– Вы не понимаете силы ритуала, – Альбина старалась говорить внушительно. – Это древние знания, переданные мне бабушкой, а ей – прабабушкой. Мы лечим то, что не под силу обычным врачам.
– Моей маме нужна операция, – я шагнул к ней. – Настоящая операция, которую делают настоящие врачи. А вы украли её шанс на жизнь.
Альбина отступила, явно напуганная моим тоном.
– Я ничего не крала, – голос её дрогнул. – Ваша жена сама пришла ко мне. Сама отдала деньги. Я просто оказываю услуги.
– Услуги? – я усмехнулся. – И какие же? Лечение рака свечками и заговорами? Вы хоть понимаете, что это уголовное преступление? Мошенничество в крупном размере?
Анна стояла у двери, молча наблюдая за нами. Я видел, как в её глазах постепенно гаснет вера в чудо и приходит осознание.
– Я сейчас позвоню в полицию, – сказал я, доставая телефон. – Пусть они разбираются с вашими «услугами».
– Подождите! – Альбина побледнела. – Давайте решим всё мирно.
– Мирно? – я посмотрел на неё с презрением. – Вы украли деньги на лечение моей мамы. Деньги, от которых зависела её жизнь. И вы хотите решить это «мирно»?
– Я могу вернуть часть суммы, – быстро сказала Альбина. – Но не всё. У меня были расходы на свечи, благовония...
– Всю сумму, – отрезал я. – До последней копейки. Иначе я звоню в полицию и пишу заявление.
Она колебалась, оценивая серьёзность моих намерений. Потом вздохнула и ушла в другую комнату. Вернулась с пачкой денег.
– Здесь сто двадцать тысяч, – сказала она, протягивая деньги. – Больше у меня нет.
– А где остальные тридцать? – я пересчитал купюры.
– Я же сказала – расходы, – Альбина поджала губы. – И моя работа тоже чего-то стоит.
– Ваша работа? – я едва сдерживался. – Вы называете это работой?
– Витя, – вдруг подала голос Анна. – Давай уйдём. Хотя бы это забери.
Я посмотрел на жену. Она стояла бледная, с опущенными плечами. Мне стало её жаль – она действительно верила, что помогает, что спасает мою маму. Наивная, доверчивая Анна.
– Хорошо, – я сунул деньги в карман. – Но знайте, – обратился я к Альбине, – если моя мать умрёт, я вернусь. И тогда разговор будет другим.
Мы вышли из подъезда. Анна шла рядом, не поднимая глаз.
– Прости меня, – тихо сказала она. – Я правда думала, что это поможет. Я была в отчаянии.
Я молчал. Слишком много всего навалилось – мамина болезнь, нехватка денег, теперь ещё и это. Сил на злость не оставалось.
– Я всё исправлю, – продолжала Анна. – Я возьму ещё одну подработку. Или займу у родителей. Мы соберём эти деньги, Витя.
– Времени нет, – устало ответил я. – Мама в реанимации. Врач сказал, что счёт идёт на дни.
Анна заплакала, беззвучно, закрывая лицо руками.
– Что же я наделала?
Мы добрались до дома в тягостном молчании. Я не знал, что сказать жене. Не знал, смогу ли простить её.
Уже в квартире зазвонил телефон. Незнакомый номер.
– Алло, – ответил я.
– Виктор Андреевич? – спросил мужской голос. – Вас беспокоит Сергей Николаевич, заведующий отделением реанимации.
Сердце оборвалось. Я приготовился к худшему.
– Да, это я.
– У меня для вас неожиданная новость, – в голосе врача слышалось удивление. – У вашей мамы наблюдается улучшение. Существенное улучшение. Мы сами не понимаем, как это произошло, но опухоль уменьшилась. Показатели стабилизировались. Она пришла в сознание и даже попросила поесть.
Я не мог поверить своим ушам.
– Вы уверены? – только и смог выдавить я.
– Абсолютно, – ответил врач. – Мы делали повторные анализы, проверяли дважды. Это похоже на чудо, честно говоря. Такого я за двадцать лет практики не видел.
Я медленно опустился на стул, не в силах осознать услышанное. Анна смотрела на меня с тревогой.
– Что случилось? – спросила она. – Что с мамой?
– Ей... лучше, – я всё ещё не мог прийти в себя. – Врач говорит, опухоль уменьшилась.
Анна застыла с широко раскрытыми глазами.
– Но как? Почему?
Я покачал головой. Сам не понимал. Совпадение? Ошибка в анализах? Или... Нет, не может быть. Я не верил в такие вещи.
– Не знаю, – честно ответил я. – Врач сказал, что это похоже на чудо.
Анна медленно села рядом, всё ещё не веря.
– Значит, обряд подействовал? – прошептала она.
Я хотел возразить, сказать, что это просто случайность, что такого не бывает. Но слова застряли в горле. Что, если...? Нет, невозможно.
– Я не знаю, что произошло, – наконец сказал я. – Но маме лучше, и это главное.
Анна кивнула, не решаясь радоваться открыто. Мы сидели молча, каждый думая о своём. Я – о маме, о её неожиданном улучшении, о том, что, возможно, теперь у нас появился шанс. Анна – не знаю, о чём. Может, о своей «целительнице» и её обряде. А может, о том, что чуть не наделала.
Вечером мы поехали в больницу. Маму перевели из реанимации в обычную палату. Она действительно выглядела лучше – в глазах появился блеск, щёки порозовели.
– Сынок, – она слабо улыбнулась, увидев меня. – Аннушка, девочка моя.
Анна подошла к кровати и взяла маму за руку.
– Как вы себя чувствуете?
– Лучше, доченька, – мама погладила её по руке. – Будто камень с души сняли. И дышать легче стало.
Мы провели с ней час, разговаривая обо всём на свете, кроме болезни. Мама даже пошутила пару раз – впервые за долгое время. Когда мы уходили, она крепко сжала наши руки.
– Спасибо вам, – сказала она. – За всё, что вы делаете для меня.
Домой мы ехали в странном состоянии – между радостью и недоумением. Я всё ещё не мог поверить в то, что произошло.
– Витя, – тихо сказала Анна, когда мы легли спать. – Ты всё ещё злишься на меня?
Я вздохнул.
– Я не знаю, что думать, Аня. Я не верю в эти обряды, гадалок, заговоры. Но мама действительно пошла на поправку. И время совпадает с... с тем, что ты сделала.
– Я тоже запуталась, – призналась она. – Но я рада, что твоей маме лучше. Это главное.
Я обнял жену, прижал к себе. Что бы ни произошло, какое бы чудо ни случилось, я был благодарен за то, что маме стало лучше. А остальное... Остальное можно было обдумать позже.
– Завтра позвоню московскому врачу, – сказал я. – Спрошу, что он думает о таком улучшении. Может, это временно, может, нужно продолжать лечение.
– Конечно, – кивнула Анна. – И я верну те тридцать тысяч. Возьму в долг у сестры.
Я поцеловал её в лоб. Что бы ни случилось дальше, мы справимся. Вместе.
Рекомендую к прочтению: