Домой в Тихвин я переехала в начале ноября. В училище написала заявление на академический отпуск по семейным обстоятельствам. Преподаватели отнеслись с пониманием — мол, бывает, надо семье помочь, учёба подождёт.
Никто не догадывался о моей беременности. Живот ещё не был заметен под свободной одеждой, а лицо даже похорошело — щёки порозовели, глаза заблестели. "Хорошеешь, Катюша," — говорили соседки. — "Видно, домашний воздух на пользу идёт."
1 часть - читать здесь
2 часть - читать здесь
3 часть - читать здесь
Токсикоз начался на десятой неделе. Каждое утро меня тошнило от запахов еды, особенно от жареного лука и рыбы. Мама готовила отдельно для меня — лёгкие супчики, каши на воде, сухарики.
— Ничего, доченька, — утешала она, — потерпишь немножко. У меня с вами обеими так же было. До четырёх месяцев мучилась, а потом как рукой сняло.
Валя приходила каждый день после работы. Приносила журналы для беременных, книжки по уходу за детьми, витамины из аптеки. Мы вместе изучали, что происходит с малышом на каждой неделе, какие игрушки ему понадобятся, как обустроить детскую.
— Смотри, Катька, — показывала она картинки в журнале "Мать и дитя", — на двенадцатой неделе у него уже пальчики сформировались. А на шестнадцатой он начнёт шевелиться.
Странно было слышать "у него". Валя с самого начала говорила о ребёнке как о своём. "Мой малыш", "наш сынок", "когда мой ребёнок родится". И я не поправляла. Привыкала к мысли, что скоро он действительно станет её сыном. По документам, по жизни, по всему, кроме крови.
Миша отнёсся к новости спокойно. Когда Валя рассказала ему о наших планах, он только кивнул:
— Конечно, возьмём ребёнка. И Катьке поможем, и себе радость будет. Только пусть здоровеньким родится.
Он был простым, добрым мужиком тридцати лет. Работал шофёром в автопарке, любил футбол и детективы, мечтал о сыне, с которым можно было бы играть в футбол и ездить на рыбалку.
— Катюха, — сказал он мне как-то, — спасибо тебе. Знаешь, мы с Валькой уже три года пытаемся своего завести, да всё никак. А тут такой подарок.
— Миш, да не благодари, — смутилась я. — Это мне вам спасибо сказать надо. Выручаете меня здорово.
— Да какое там выручаем. Сами рады. Будет у нас малыш — домой с работы лететь буду.
К середине беременности живот стал заметным. Приходилось носить широкие платья и кофты, а выходить на улицу старалась пореже. В нашем маленьком городке все друг друга знали, и сплетни разлетались быстро.
Но несколько раз всё же попадалась на глаза знакомым. Тётя Нюра из соседнего дома как-то остановила маму около магазина:
— Лидочка, а что это Катя твоя такая полненькая стала? Не беременная ли часом?
— Что ты, Нюра, — смеялась мама, — какая беременность? Она же не замужем. Просто поправилась немного — дома сидит, ест хорошо.
— А то мне показалось, — не унималась соседка. — Походка у неё какая-то особенная стала.
— Показалось, показалось, — отмахивалась мама. — У нас в семье все женщины к полноте склонны.
Дома мама ругалась:
— Катюша, сидела бы ты дома. Зачем на улицу-то лезешь? Люди потом языками чешут.
— Мам, я же осторожно выхожу. Только по делам.
— Всё равно. Досидишь до родов, потом нагуляешься.
На седьмом месяце мы с Валей поехали в Ленинград покупать детские вещи. В "Детском мире" на Невском проспекте набрали целую сумку — пелёнки, распашонки, чепчики, одеялко, погремушки. Валя платила за всё и радовалась как ребёнок:
— Катька, смотри, какие носочки крошечные! А эта кофточка с зайчиками — прелесть просто.
— Валь, не скупай всё подряд, — смеялась я. — Ребёнку столько не нужно.
— Ещё как нужно! Мой малыш будет самым красивым и нарядным.
"Мой малыш". Она всё чаще говорила так, и я всё чаще замечала это. Но возражать не решалась — а вдруг обидится? Да и правда же — скоро он станет её малышом.
На восьмом месяце начались тренировочные схватки. По ночам живот каменел и болел, я лежала и дышала, как учили в журналах для беременных. Валя дежурила рядом:
— Катька, может, врача вызвать? А вдруг рано рожать начнёшь?
— Не надо, — отвечала я. — Это не настоящие схватки. Просто организм готовится.
— А откуда ты знаешь?
— В книжке читала. Настоящие схватки идут через равные промежутки и усиливаются. А эти — хаотичные.
****
В феврале выпало много снега. Я уже почти не выходила из дома — живот стал огромным, ходить было тяжело. Целыми днями сидела у окна, смотрела на заснеженный двор, читала книги или вязала малышу пинетки.
Валя принесла из районного загса бланки документов:
— Катька, смотри, что мне дали. Когда малыш родится, мы сразу подадим на опекунство. Все справки уже собрали. Только твоего согласия ждём.
Я листала бумаги, читала мелкий текст. "Заявление на установление опекунства", "согласие биологической матери", "справка о доходах опекуна"...
— Валь, а если я передумаю?
— Как передумаешь?
— Ну, рожу и не захочу отдавать.
Валя села рядом со мной, обняла за плечи:
— Катька, мы же договорились. Это временно, на пару лет. Ты доучишься, работу найдёшь, замуж выйдешь — и заберёшь малыша обратно.
— А если замуж не выйду?
— Выйдешь. Ты красивая, умная. Найдётся хороший мужчина, который и тебя полюбит, и ребёнка примет.
— А если он не захочет принимать чужого ребёнка?
— Не чужого, а твоего. И потом, разве можно не полюбить малыша? Он же будет самым лучшим на свете.
Я кивала, соглашалась, но где-то глубоко в душе шевелилось беспокойство. А что, если Валя права? Что, если я найду мужчину, который не захочет принимать моего ребёнка? Что, если окажется проще оставить малыша у сестры навсегда?
Эти мысли пугали меня, и я старалась их гнать. Всё будет хорошо, говорила я себе. Всё получится, как мы планируем.
В конце февраля начались предвестники родов. Живот опустился, стало легче дышать, но ходить стало ещё тяжелее. Валя дежурила у моей кровати круглые сутки:
— Катька, как только что-то почувствуешь — сразу говори. Сумка в роддом готова, машину мы нашли.
Миша взял на работе отгулы:
— Не могу я спокойно в рейс уехать, когда дома такое дело творится. Лучше дома побуду, на всякий случай.
Родители суетились, варили бульоны, стирали детские вещи. В доме была атмосфера радостного ожидания. Все готовились к появлению малыша. Все, кроме меня.
Я лежала на кровати и думала — через несколько дней или часов из меня выйдет живой человечек. Мой ребёнок. Которого я девять месяцев носила под сердцем, которого чувствую каждый день, каждую секунду.
И через несколько дней после родов я его отдам. Передам в другие руки, под другую фамилию, в другую семью.
Правильно ли это?
****
Продолжение рассказа читайте здесь🖤
Спасибо всем, кто поддерживает канал лайком и подпиской.
Берегите себя.