Помню тот сентябрьский день 1987 года, когда я впервые переступила порог Ленинградского педагогического училища имени Герцена. Мне было восемнадцать, косы до пояса, синие глаза полны надежд и планов. Я шла учиться на воспитателя детского сада и была уверена — это моё призвание. Дети всегда тянулись ко мне, я умела с ними взаимодействовать, играть, находить подход к самым капризным малышам.
Жила я тогда в общежитии на Васильевском острове, в комнате на четверых. Соседки были хорошие — Лена из Пскова, Марина из Новгорода и тихая Оля из какой-то деревушки под Лугой. Вечерами мы пили чай из стеклянных стаканов и мечтали о будущем. Лена хотела открыть частный детский сад, Марина — работать с особенными детьми, Оля просто мечтала о замужестве и собственных малышах.
А я... я хотела изменить мир. Наивно, конечно, но искренне. Думала, что стану лучшим воспитателем в городе, что мои дети будут самыми умными и счастливыми. У меня даже дневник был, куда я записывала методики развития детей, интересные игры, свои наблюдения с практики.
****
Николая я встретила в марте, училась тогда на втором курсе. Было это на дискотеке в Доме культуры рядом с училищем. Играли тогда модные песни — "Белые розы" Ласкового мая, что-то из репертуара "Мираж". Я танцевала с подружками, когда почувствовала чей-то взгляд. Обернулась — стоял высокий парень с тёмными волосами и серыми глазами, смотрел прямо на меня.
Подошёл во время медленного танца под "Листья жёлтые" группы "Самоцветы":
— Можно пригласить?
Голос у него был низкий, чуть хрипловатый. Мне он понравился сразу. Танцевали молча, а когда музыка закончилась, он сказал:
— Меня Николай зовут. А тебя?
— Катя.
— Очень красивое имя. Как и его обладательница.
Банально? Да. Но мне, девятнадцатилетней, показалось невероятно романтичным.
Проводил меня до общежития. По дороге рассказывал о себе — работал слесарем-механиком на Кировском заводе, жил с матерью в коммуналке на Петроградской стороне, закончил ПТУ, в армии не служил из-за астмы. Было ему двадцать четыре года.
— Катюша, — сказал он у входа в общежитие, — можно с тобой ещё увидеться?
Сердце билось так, что я боялась — он услышит. Кивнула, не доверяя голосу.
Встречались мы после этого каждые выходные. Николай приезжал к училищу на автобусе, мы гуляли по центру города, ходили в кино на "Москву-Кассиопею" и "Отроки во Вселенной", сидели в кафе-мороженом на Невском. Он рассказывал про завод, про своих коллег, про мать, которая работала няней в детском саду и часто болела. Я — про учёбу, про практику в детских садах, про свои планы стать лучшим воспитателем в городе.
— Ты такая серьёзная, — смеялся Николай, — всё про детей да про детей. А про себя когда думать будешь?
— А я и думаю про себя. Хочу найти работу по душе, приносить пользу.
— А замуж не хочешь?
— Хочу. Но сначала образование получить надо, на ноги встать.
— Правильно, — кивал он. — Торопиться некуда. Я тоже считаю — сначала нужно устроиться в жизни, а потом уже семью создавать.
Эти слова запомнились мне особенно хорошо. Потом, когда всё случилось, я много раз их вспоминала.
К лету мы уже были неразлучны. Николай познакомил меня со своей матерью — Анной Петровной, полненькая женщина лет пятидесяти с усталыми глазами и добрым сердцем. Она сразу меня полюбила:
— Катенька, да ты просто красавица! И умная такая, образованная. Коля, ты смотри, не упусти такую девушку.
А Николай только улыбался и обнимал меня за плечи:
— Никуда моя Катюша не денется. Мы же с ней планы на будущее строим.
Какие планы? Он говорил, что после моего окончания училища мы поженимся. Он устроится на другую работу — с лучшей зарплатой, мы снимем отдельную комнату, потом родятся дети. Два или три, не больше — "чтобы всем хватало внимания и денег".
Я слушала эти планы и верила каждому слову. Мне казалось — вот оно, моё счастье. Любящий мужчина, интересная работа, будущие дети. Всё складывалось идеально.
***
В сентябре, на третьем курсе, я поняла, что беременна. «Женские дни» не приходили. Сначала две недели, потом три. Сначала думала — переволновалась перед сессией, такое бывает. Но когда прошёл месяц, а их всё не было, купила тест.
Помню тот момент до мельчайших подробностей. Был четверг, седьмого октября 1988 года. Дождливый, серый петербургский день. В общежитии никого не было — все на парах. Я заперлась в туалете на этаже, дрожащими руками достала тест из упаковки.
Тест показал две полоски. Чёткие, яркие, неоспоримые.
Опустилась на холодную плитку пола и разрыдалась. Не от горя — от растерянности. От понимания, что вся моя размеренная жизнь только что перевернулась с ног на голову.
Вечером позвонила Николаю из автомата в холле общежития:
— Коля, нам нужно встретиться. Срочно.
— Что случилось, Катюша? Ты плачешь?
— Встретимся завтра в "Ласточке". В семь вечера.
"Ласточка" — наше кафе на углу Большого проспекта и 3-й линии. Маленькое, уютное место с клетчатыми скатертями и запахом свежей выпечки. Мы там часто сидели, пили кофе и строили планы на будущее.
Пришла я туда за полчаса до назначенного времени. Заказала чай с лимоном, но пить не могла — комок в горле не давал проглотить ни глотка. Перебирала в уме слова, которые скажу Николаю. Как объяснить? Как начать?
Он пришёл точно в семь, в своей синей куртке и джинсах, которые я так любила. Улыбнулся, поцеловал в щёку:
— Катюша, ты меня напугала вчера. Что происходит?
Сел напротив, закурил "Приму", внимательно посмотрел на меня:
— Ты какая-то бледная. Заболела?
— Коля, — голос дрожал, — мне нужно тебе сказать... Я беременна.
Сигарета замерла у его губ. Глаза расширились. Долгая, тяжёлая пауза.
— Ты уверена?
— Да. Тест делала. И к врачу ходила сегодня утром.
Ещё одна пауза. Николай затянулся, выпустил дым, посмотрел в окно на дождливую улицу:
— Сколько?
— Срок? Недель шесть, наверное.
— Катя... — он потёр лоб рукой, — а что мы теперь будем делать?
В его голосе не было радости. Совсем. Только растерянность и что-то ещё... страх? Раздражение?
— Не знаю, — честно ответила я. — Но ребёнка я рожать буду. Это точно.
— Катюша, — он наклонился ко мне через стол, — давай рассуждать здраво. Тебе девятнадцать лет. Ты учишься. У меня зарплата копеечная, жильё — одна комната в коммуналке с матерью. Где мы будем жить втроём? На что содержать ребёнка?
— Устроимся как-нибудь, — сказала я, хотя и сама понимала — будет тяжело.
— Как "как-нибудь"? Катя, детям нужно многое — питание, одежда, лекарства, игрушки. А потом садик, школа... У меня и на нас двоих денег впритык.
— Я подработаю где-нибудь. Или отчислюсь, пойду работать воспитателем.
— Без диплома? Катя, ты что, с ума сошла? Тебе нужно доучиться!
Мы спорили ещё час. Николай приводил разумные аргументы — молодость, нехватка денег, отсутствие жилья, незаконченное образование. Я твердила одно — ребёнка рожу, и всё.
— Катюша, — сказал он под конец, — давай так. Ты сделаешь аборт, доучишься, выйдешь за меня замуж. А через год-два родим ребёнка. Может, даже двух. Тогда у нас всё будет — и жильё, и деньги, и стабильность.
— Нет, — покачала головой я. — Этого ребёнка я рожу. А там видно будет.
Николай допил остывший кофе, долго молчал, глядя в стол:
— Катя, мне нужно время подумать. Это слишком неожиданно.
— Хорошо, — согласилась я. — Думай. Только долго не думай — время идёт.
Проводил он меня до общежития молча. У подъезда сказал:
— Увидимся в выходные, хорошо? Я подумаю, взвешу всё.
— Хорошо.
Поцеловал в лоб и ушёл, растворившись в дождливой ленинградской темноте.
А я поднялась в свою комнату, легла на свою узкую кровать и долго смотрела в потолок. На душе было тревожно, но не безнадёжно. Я верила — Николай привыкнет к мысли о ребёнке, мы что-нибудь придумаем, справимся.
Как же я ошибалась...
****
Продолжение рассказа уже завтра🖤
Спасибо всем, кто поддерживает канал лайком и подпиской.
Берегите себя🖤