Рэкса Надежда подобрала три года назад. Муж тогда ещё был жив, работал на заводе мастером цеха. Возвращался домой поздно, уставший, но всегда находил силы почесать псу за ухом.
— Умный какой, — говорил Василий. — Глаза человеческие.
Рэкс и правда был особенным. Чувствовал настроение хозяев лучше, чем барометр погоду. Когда Надежда болела, не отходил от кровати. Когда Василий приходил злой с работы, ложился у его ног и терпеливо ждал, пока отпустит.
— Ты наш психолог, — смеялась Надежда, угощая пса печеньем.
Потом Василий заболел. Сначала кашлял — ничего страшного, думали. Простуда. Но кашель не проходил. А Рэкс изменился.
Стал тревожным. Следил за хозяином, как тень. Скулил по ночам. Когда Василий ложился на диван, пёс садился рядом и не отходил.
— Что с собакой? — удивлялся Василий. — Прилип как банный лист.
Надежда тогда не поняла. А теперь понимает — чувствовал же. Чувствовал, что беда приближается.
Василия не стало полгода назад. На работе, средь бела дня.
После похорон квартира опустела. Не потому, что мужа не стало — потому что жизнь ушла. Надежда ходила как в тумане. Готовила на двоих — по привычке. Разговаривала сама с собой — чтобы не сойти с ума от тишины.
Рэкс тосковал вместе с ней. Лежал у входной двери, ждал. Первые недели даже выл — тихонько, жалобно. Надежда плакала, слушая этот вой.
— Не придёт он больше, — говорила псу. — Не придёт, милый.
Постепенно боль притупилась. Рэкс перестал ждать у двери. Надежда — готовить на двоих. Жизнь стала серой, одинаковой. Подъём, завтрак, прогулка с собакой, телевизор, сон.
И так изо дня в день.
— Мы с тобой теперь одни, — говорила она Рэксу. — Совсем одни.
Пёс смотрел на неё грустными глазами. Понимал.
Соседи жалели. Тётя Клава приносила пирожки, спрашивала, как дела. Надежда отвечала: «Нормально», — и все понимали, что ненормально. Совсем.
Друзья звонили первое время. Предлагали встретиться, погулять, в театр сходить. Надежда отказывалась — «не хочется никуда». Потом перестали звонить.
Рэкс был единственным, кто оставался рядом. Молчаливый, понимающий. Когда Надежде становилось совсем тоскливо, он подходил, клал морду на колени. Не требовал внимания — просто был.
— Хоть ты у меня есть, — шептала она, гладя его по голове. — Хоть ты.
И вот теперь он лает на стену. Второй день подряд. Не ест, не спит — только лает.
— Ты что, тоже с ума решил сойти? — устало спрашивает Надежда.
Но в глубине души знает — если Рэкс лает, значит, есть причина. Серьёзная причина.
Надежда проснулась в половине шестого. Не от будильника — от Рэксовой песни. Такой гав-гав-гав, что соседи, наверное, уже матерятся в подушки.
— Рэкс! — крикнула она в коридор. — Да что с тобой?!
Пёс не отозвался. Продолжал лаять. Монотонно. Упорно. В одну точку.
Надежда натянула халат и пошла разбираться. Рэкс стоял у стены в прихожей. Морда задрана вверх, глаза горят, хвост напряжён как струна.
— Что там? Мышь?
Приложила ухо к обоям. Тишина. Рэкс посмотрел на неё с укором — мол, ты что, не слышишь? — и снова залился.
К восьми утра Надежда была готова сдаться. Рэкс лаял и смотрел на стену так, будто там кто-то умирает.
— Заболел, что ли? — пробормотала она, наливая себе чай. Руки дрожали от усталости.
День тянулся как больничная очередь. Рэкс не отходил от стены ни на шаг. Надежда пыталась увести его — тащила за ошейник, предлагала косточку. Бесполезно. Пёс возвращался к своему посту и продолжал лаять.
— Сходи с ума тихо! — не выдержала к вечеру. — Люди же живут!
Надежда прислонила к стене ухо и обмерла – где-то глубоко внутри раздавалось жалобное кошачье мяуканье. Как будто из последних сил.
Дрожащими пальцами набрала номер спасательной службы.
— У меня пёс сутки лаёт на стену. Похоже, там кошка застряла в вентиляции. Да, именно так.
Диспетчер долго молчал.
— Адрес говорите, — вздохнул он наконец.
Спасатели приехали через полчаса. Двое мужиков в оранжевых комбинезонах, с такими лицами, будто их вызвали кошек из вентиляции доставать уже в сотый раз за день.
— Где ваша стена? — спросил старший, невысокий, с усами.
Надежда провела их в прихожую. Рэкс всё так же стоял на посту, но лай стал тише — видимо, понял, что его наконец услышали.
— Вот здесь, — показала она. — Уже больше суток пес не отходит.
Мужчины переглянулись. Младший — долговязый, с веснушками — приложил ухо к стене.
— А дом-то старый? — спросил усатый.
— Сталинка. Пятьдесят седьмого года.
— Ага. Понятно. Тут всякое может быть. Перепланировки, вентканалы старые.
Достали какой-то прибор — похожий на металлоискатель. Водили по стене, прислушивались. Рэкс следил за каждым их движением, изредка поскуливая.
— Есть что-то, — сказал веснушчатый. — Полость.
Он замолчал, снова приложил ухо.
— Кажется, действительно, там кто-то мяукает.
— Будем вскрывать, — решил старший. — Только вы собаку уберите. Мало ли что там.
Надежда попыталась увести Рэкса на кухню, но он вырвался и снова встал у стены. Смотрел так, будто говорил: «Я здесь главный. Я первый почувствовал».
— Да ладно, — махнул рукой усатый. — Пускай стоит.
Начали сверлить. Перфоратор выл, пыль летела, Надежда зажимала уши. Рэкс не шелохнулся — только уши прижал.
Первая дырка. Потом вторая. Третья.
— Так, — сказал веснушчатый, заглядывая в отверстие с фонариком. — Вентканал. Старый, заброшенный.
Стали расширять отверстие. Молотком, зубилом. Осторожно — чтобы не напугать того, кто там сидел.
И вдруг из дыры пулей вылетел комок серой шерсти. Кошка. Худющая, грязная, с диким взглядом. Упала на пол, прижалась к углу, шипела.
— Мать честная, — выдохнул усатый. — Кошара.
Рэкс подошёл к ней медленно. Обнюхал. Кошка перестала шипеть — только дрожала. Мелко-мелко, как осенний лист.
— Откуда она там? — Надежда присела на корточки, протянула руку. Кошка шарахнулась.
— С чердака провалилась, наверное, — сказал веснушчатый. — Эти вентканалы ведут наверх. Доска подгнила, и...
— Сколько она там сидела?
— Судя по состоянию — дня три-четыре. Может, больше. Без еды, без воды.
Надежда посмотрела на Рэкса. Тот лежал рядом с кошкой — не вплотную, но близко.
— Умница, — прошептала она, поглаживая псину по голове. — Умница ты мой.
Кошка была в ужасном состоянии. Рёбра торчали, шерсть свалялась, глаза ввалились. Но живая.
— Надо к ветеринару, — сказал старший спасатель, собирая инструменты. — И хозяев искать.
— А если не найдутся? — спросила Надежда, сама не понимая, зачем.
Кошка попыталась встать — но лапы подкосились.
— Муся, — вдруг сказала Надежда. — Будешь Муся.
Спасатели ушли, оставив дыру в стене и справку о проделанной работе. Надежда закрыла отверстие куском фанеры — временно.
В квартире стало тихо. Только Рэкс сопел, и Муся осторожно лакала молоко из блюдечка.
— Что же мы наделали? — спросила Надежда у пустой кухни. Но голос звучал не испуганно. Почти радостно.
Три дня Муся пряталась под диваном. Выползала только попить воды и быстренько поесть — когда думала, что никто не видит. Но Надежда видела. И Рэкс тоже.
Пёс стал её телохранителем. Ложился у дивана, как часовой у поста. Когда Муся выбиралась, он поднимал голову — проверял, всё ли в порядке. Когда она пугалась и шарахалась обратно, он даже не дёргался. Терпеливо ждал.
— Понимаешь её, да? — говорила Надежда, почёсывая его за ухом.
Только на четвертый день Муся уже при Надежде вылезла из-под дивана, подошла к миске. Стала есть. Не торопясь. Впервые не оглядываясь.
Рэкс лежал рядом, морду положил на лапы.
— Хорошая девочка, — прошептала Надежда. — Хорошая.
Муся подняла голову. Посмотрела. И тут Надежда поняла.
Поняла, что за эти три дня впервые за полгода не думала о том, как пуст стал дом. Не считала, сколько времени прошло с похорон. Не ворошила в памяти последние слова мужа.
Она думала о Рэксе и Мусе. О том, как кошка боится. О том, что завтра нужно купить корм получше. И игрушку для Муси — мышку, которая пищит.
А потом случилось то, чего Надежда не ожидала. Муся подошла к ней. Медленно. Подошла и потёрлась о её ноги.
Надежда замерла. Боялась пошевелиться — вдруг испугается, убежит?
Протянула руку. Муся понюхала пальцы. Разрешила погладить за ухом.
Шерсть была мягкая. Тёплая.
За окном включились фонари. Вечер. Время, которое Надежда ненавидела больше всего. Время тишины и воспоминаний.
Но сегодня тишины не было.
Рэкс сопел. Муся умывалась — старательно, деловито.
— А знаете что? — сказала Надежда, обращаясь к обоим сразу. — Завтра пойдём в зоомагазин. Купим Мусе лоток нормальный. И домик. И когтеточку. И корм хороший.
Муся перестала умываться, посмотрела на неё.
— И тебе, Рэкс, купим что-нибудь. Кость большую. За то, что такой умный.
Надежда встала, подошла к окну.
— А ещё, — добавила она, — позвоню завтра мастеру. Пускай стену заделает нормально.
Повернулась к своим новым соседям. Рэкс смотрел на неё с обожанием — как всегда. А Муся спала. Свернулась калачиком на подоконнике, носик спрятала под лапку.
Спала. Значит, уже доверяла.
Неделя прошла как один день. Или как целая жизнь — смотря с какой стороны посмотреть.
Муся больше не пряталась под диваном. Облюбовала кресло у окна — то самое, где раньше сидел муж Надежды. Теперь там грелась на солнце серая кошка, мурлыкала и следила за воробьями во дворе.
— Вот наглая, — говорила Надежда, но голос звучал нежно. — Место себе лучшее выбрала.
Рэкс не ревновал. Наоборот — стал ещё более важным. Ходил по квартире, как главный по хозяйству.
Утром они завтракали втроём. Надежда — чай с бутербродом, Рэкс — каша с мясом, Муся — специальный корм из красивой миски.
— Как в ресторане, — смеялась Надежда. — У каждого своё меню.
Вечером собирались в гостиной. Надежда вязала — впервые за полгода взяла в руки спицы. Рэкс лежал у её ног. Муся устраивалась на его спине — он терпеливо сносил эти вольности.
— Вы посмотрите на них, — удивлялась соседка тётя Клава, заглянувшая за солью. — Как родные. А говорят, кошки с собаками не дружат.
— А у нас дружат, — отвечала Надежда. — У нас особенные.
И это была правда. Особенные.
Спали они на одном пледе. В прихожей. Будто охраняли дом. Рэкс — растянувшись во всю длину, Муся — свернувшись калачиком между его лап.
Надежда иногда подходила, смотрела на них. И каждый раз думала одно и то же: «А ведь могло всё по-другому сложиться». Если бы Рэкс не почуял Мусю. Страшно представить.
— Спасибо тебе, — шептала она Рэксу, когда он просыпался и смотрел на неё умными глазами.
Теперь дом снова живой.
Спасибо, друзья, за то, что читаете, особое - за лайки и комментарии!
Подписывайтесь, чтобы читать другие добрые и эмоциональные рассказы о животных!
Например такие: