Какие болезни лечили и до сих пор лечат на курорте Саки - перечислить трудно, список постоянно расширяется с проведением исследований действия грязей и рапы на человеческий организм.
Сегодня рассказ о действии грязей и о результатах лечения, которые наступают не всегда сразу!
Начало:
Предыдущая глава:
День отдыха и наблюдений над сокурсниками.
Третий день — отдых, и я отправился на ванны присмотреться к больным. У некоторых из них формы болезней были чрезвычайно тяжелые — ужасные, да и вызваны они были тоже иногда не менее ужасными причинами.
Вот, например, один юноша, лет 20, длинный и худой, как скелет; ноги его изогнуты дугообразно от ревматических опухолей; он страшно страдает от постоянных ни днем, ни ночью не прерывающихся, летучих, колющих болей во всём теле. Он немец, родом из Баварии; приехав в Россию, поступил механиком на завод в Новороссийске. Прошлою зимою его послали за город верхом. В степи застала страшная вьюга. Испуганная лошадь сбросила его с себя и умчалась. Молодой человек должен был остаться один среди снеговой пустыни. Идти не было возможности, вьюга сбивала с ног. Кое-как дополз он до телеграфного столба, обнял его и простоял по крайней мере три часа слишком. На его счастье, проезжал кто-то в телеге, взял его уже полузамерзшего и доставил в город. Жизнь его была спасена, но здоровье—погибло. Поправится-ли он, спрашивал я у больных, давно знающих действие Сакских грязей.
Поправится, говорили мне, если только хватит у него средств лета три провести в Саках. Он ещё молод и болезнь не устарелая.
— Чувствуете-ли Вы от здешнего лечения хоть какое-нибудь облегченіе? - спросил я однажды этого немца.
— Ни малейшего пока,— взял уже шесть ванн, - грустно отвечал он, замигав глазами.
Другой больной страдал воспалением надкостницы лобной кости—страдания появлялись в виде припадков и продолжались иногда по неделе и больше. Этот больной постоянно ощущал туманность в голове, даже когда не бывало припадков.
Я разговорился с ним о действии грязей.
— Да, однажды со мной случилось, что лежа в грязи на восьмом приёме, - рассказывал он, - вдруг я почувствовал освежение, в голове стало постепенно светлеть, светлеть, но... затем опять по старому...
В числе больных был ещё один еврей, у которого от ревматизма скорчило поясницу таким образом, что он мог ходить лишь согнувшись в дугу почти под прямым углом, но к концу курса, после назначенных ему 12-ти ванн, поясница его слегка выпрямилась. Он уехал отсюда, уже мечтая совсем поправиться на морских купаниях.
Один больной больше всех обращал на себя мое внимание. Это был маленький, почти карлик, весь перекошенный, он всегда как-то из подлобья, угрюмо поглядывал на окружающих. Искривлённые ступни ног были без пальцев. Кисти рук были перевязаны черными бинтами. Лицо с провалившеюся на левой стороне челюстью, было серо-желтое, с белыми, как писчая бумага, губами, из-за которых выступали наружу, большие, коричневого цвета, зубы.
— Вы первый год в Саках? - спросил я его.
— Восьмой, - отрывисто ответил он.
— Что-же, помогают Вам грязи?
— Очень помогают.
— Что-же у Вас? ревматизм? - продолжал я расспрашивать.
— Должно быть ревматизм, - неохотно и как-будто сердито, ответил он.
— Но, однако, у Вас, по-видимому, болезнь еще не на исходе, хоть Вы и говорите, что Вы восьмой раз в Саках, - не отставал я от него.
Больной злобно взглянул на меня.
— Да вы представьте, болезнь меня настигла, когда мне еще было всего 5 лет; до 17 лет я должен был ползать, а вот теперь видите хожу, - раздражительно, отрывисто проговорил он и отвернулся.
Больше расспрашивать его я не решался. Мы замолчали.
Больной не то боязливо, не то бессмысленно поворачивал голову из стороны в сторону.
— Вот покупаюсь в море, так молодцом буду, - неожиданно проговорил он, обернувшись ко мне, и посмотрел мне в глаза как-то боязливо - вопросительно.
— Без сомнения, — ответил я с участием.
Он помолчал немного.
— Ужасно, поразил меня, - продолжал он, - случай крушения поезда по Курской дороге. Мне ведь по этой дороге придётся возвращаться отсюда. Лечишься, лечишься, наконец поправляешься и вдруг эдакий случай! Тут всякий покой потеряешь, порывисто закончил он и вновь боязливо-вопросительно покосился на меня.
— О ты! надежда, святая посланница небес, - подумал я, смотря на беднягу. - Боится он крушения поезда, уверенный, что находится накануне излечения... Да! Отнимите у человека веру и надежду в будущее, и какая бездонная пропасть отчаяния развернется перед ним!!.. - Но мои философские размышления были прерваны неожиданно Богородским купцом.
-— Ну, что губан! обратился Богородский купец, к плотному, маленькому, с белокурой окладистой бородой, больному, то-же купцу, сосредоточенно наблюдавшему в ожидании своей очереди за зарытыми в грязь больными. Небось боишься?
— Вот как боюсь! Здесь только известно, - отвечал он, указывая на сердце.
— И чего-ж ты боишься? удивительное дело! - разводя руки, проговорил Богородский купец.
—- Нутро у нас, надо думать, в беспорядке, отвечал тот, дурно нам от первых ванн делалось.
— А со мной-то сегодня какую штуку разыграли, - обратился ко мне Богородский купец. - Сегодня был мой черёд брать ванную, а я не беру.
— Почему-же это? - спросил я.
— Оглупел мужик, совсем оглупел. Приходит этто ко мне сегодня утром в номер Алексей Иванович — студент. Спрашивает меня о здоровье. Я этта ему по приятельски рассказываю, что мол так и так, попробовал вчера борща, ну и прочее там рассказал... Он этта так участливо, всё полюбовно, щупал меня, трогал. Вдруг вынимает список, да над моей фамилией: хер! Не будет, говорит, тебе сегодня ванны. Я туда, сюда, просить стал. Куда тебе! упёрся. Шабаш, да и только, говорит, не сегодня, завтра назначим. Так хер и оставил. Ну, брат шалишь, теперь вашего брата заканчиваю с разговорами! Аминь! Молчок!
— Да ведь как-же, рассмеялся я, ведь хер-то поставили Вам для вашей-же пользы.
— Милый человек, какая тут польза, я человек торговый, ещё в Евпатории купаться надо время тратить, а тут те херы, зря, ставят.
— Вот наше дело тоже такое, - отозвался другой купец. - Приехали мы сюда из Казани с женой. Жена у нас уж больно тоща, давно-бы ее пора везти — ну, сам был здоров—не вёз, куда ещё! Теперича сам заболел, поехал лечиться и её прихватил, доктор меня уговорил, а пользы ни мне, ни жене не видать. Теперича 30 лет мы торговали восковыми свечами. С прошлого лета вышла монополия епархиальным заводам. Лавочку значит закрывай. Сунулся было хлебом торговать, поехал в Питер, да ревматизм и хватил. Ни торговли значит, ни здоровья теперича нет. Что ты будешь делать! развел он горько руками.
— А вы сколько ванн приняли? - спросил я купца.
— Сегодня четвертую. Не брал уже полторы недѣли, - ответил он.
— Отчего-же это так долго не брали? - удивился я.
— А мы, изволите видеть, приехали в начале июня. Стали мы брать ванны. Взяли три это ванны. Моченьки нет — животы подвело. Я и пожалься доктору, что, мол, не от постного-ли кушанья? Петров пост шёл. Доктор рассердился—беда! С диву я дался! Оно, впрочем, и правда, какое здесь постное, всё в сухомятку, чай, да квас, рыбы в заводе нет. Ну мы с супругой и выжидали Петрова дня. Сегодня возобновляем ванны, оттого и беспокоимся, закончил купец.
— Да как-же можно лечиться здесь при постной-то пище? - сказал я, - неужели вы не могли поступиться постом в интересах своего леченія и столько времени прожили здесь понапрасну.
— Положения нет такого-с, ответил он, чтобы не постить, когда пост. Душа-то подороже будет тела, и он подмигнул Богородскому купцу.
Последний, молча, смотрел в сторону. Он весь июнь брал ванны и, кажется, не соблюдал поста.
Продолжение: