Валентина Петровна сжимала в дрожащих пальцах медицинские документы, словно они могли обжечь. Взгляд металcя по строчкам, полным незнакомых терминов.
— Артём, подойди, — позвала она сына едва слышно.
Он поднял голову от ноутбука, заметив её бледность.
— Что случилось?
— Ира... Ириша... — женщина покачнулась. Артём успел подхватить её за локти, усадить на стул. Плеснул в ладони холодной воды, сбрызнул ей лицо.
— Лучше?
— Да... немного, — она вытерла слёзы дрожащими руками.
— Что ты там нашла?
— Искала ручку в твоём столе, ту, с синей полосой... Телевизор отвлёк — показывали рекламу медицинского центра. А когда вернулась к столу, под папкой лежало заключение врача. Кажется, Ирина... тяжело больна, — прошептала Валентина Петровна, и нижняя губа её затряслась.
— Чем именно? Она не говорила мне ни слова, — Артём нахмурился, сжимая края бумаг так, словно мог выжать из них правду.
— Там написаны ужасные вещи, — женщина указала на листы. — «Дегенеративное заболевание», «наследственная предрасположенность»... Сначала её бабушка так мучилась, теперь вот... — голос сорвался. — За что такое испытание?
Артём отвернулся. В памяти всплыла та квартира — кислый дух медикаментов, выцветшая шаль на кресле, как угасала бабушка Ирины, как весь дом утопал в горе, а он мечтал лишь о том, чтобы выскочить на свежий воздух. Внутри всё сжалось тугим узлом. Жалость к жене обожгла, а следом накатил липкий, мерзкий страх.
«Опять — нет. Я не справлюсь. Лучше уйти сейчас, пока она ещё может сама себя обслуживать, пока не поздно», — мелькнула предательская мысль.
— Что же нам делать? — спросила мать.
— Не знаю, — отрезал он.
— Может, ошиблись? Ира всегда была крепкая, как дуб. Никогда не слышала от неё стонов, — всхлипнула Валентина Петровна, но тут же подалась вперёд. — Хотя в последние месяцы бледная стала, под глазами синяки. Неужели я слепая?
— Действительно стала быстро уставать, — кивнул он. — И позавчера чашку разбила, руки дрожали.
— Только ты не дави на неё расспросами, — попросила мать. — Сейчас ты просто обязан остаться рядом. И если потребуется лечение — продадим дачу, займём денег, всё достанем. Ира должна понимать: мы её не бросим.
— Конечно, — коротко произнёс он, не поднимая головы.
Телефон матери разорвался резким трелем.
— Ах ты Господи! Я же записана к доктору! — она вскочила, хватаясь за сумку. — У него запись за месяц вперёд, опоздаешь — не попадёшь.
— Давай отвезу тебя, — сказал Артём. Он подал ей пальто, взял бумаги, засунул обратно под папку — словно пытался запечатать свой страх, — и повёл мать к выходу.
Ирина вернулась из офиса затемно, но машинально надела фартук и принялась хозяйничать на кухне. Нож резал зелень, на конфорке булькал борщ, из холодильника она извлекла банку маринованных огурцов и домашнюю выпечку — свекровь заходила днём. У Валентины Петровны после простуды разболелись суставы, ездить стало трудно, но если уж выбиралась — всегда приносила что-то вкусное.
Ирина набрала её номер.
— Валентина Петровна, спасибо за угощение. А где вы? Почему не дождались меня?
— Здравствуй, Ирочка, — усталый голос свекрови. — Хотела посидеть с тобой, да вспомнила про врача. Хорошо, Артём оказался дома — довёз до поликлиники.
— Пусть заберёт вас обратно к нам, поужинаем всей семьёй, — предложила Ирина.
— Не получится, милая, он уже укатил по своим делам... важные встречи, говорит. А я на метро не рискну. Лишь бы домой доехать.
— Закажу вам такси.
— Не траться. Деньги тебе понадобятся... особенно теперь, — вырвалось у Валентины Петровны, и она прикусила язык.
Молоко на плите забурлило и полилось через край, зашипев на горячей плите. Ирина вскрикнула, кинулась выключать и не разобрала последних слов.
— Извините, отвлеклась, — сказала она, вернувшись к телефону. — Молоко убежало.
— Не мешаю больше. Звони, если что-то понадобится. Или просто поболтать захочется, — мягко ответила свекровь.
Ирина отключилась, вытерла плиту, ополоснула кастрюлю. В голове вертелся один вопрос: где же Артём? «Срочные встречи» в такое время? Взгляд упал на его пиджак — от него веяло едва уловимым чужим ароматом духов. Один раз она уже отмахнулась: «Померещилось». Может, кто-то из коллег, лифт, переговорная. Она устала от бесконечных отчётов и авралов, скандалить не хотелось. Но сегодня ей нужны были ответы.
Она позвонила мужу.
— Алло?
— Это я. Где ты?
— Мать к врачу вожу. У неё ноги болят, ты в курсе.
— Привези её потом к нам, — сказала Ирина.
— Посмотрю, — буркнул он и сбросил вызов.
Сосед Степан Егорович потряс щеколдой, заглянул в кухню через приоткрытую дверь — старик жил напротив уже много лет и считал своим долгом проверять, не пахнет ли в подъезде газом.
— Ириш, всё в порядке? Слышал какое-то шипение.
— Всё хорошо, Степан Егорович. Спасибо.
— Кстати, видел сегодня твоего Артёма у торгового центра, — сказал между прочим старик. — С какой-то рыжеволосой дамочкой. Может, конечно, ошибся — глаза уже не те... Ты береги себя, девочка.
— Спасибо, — ответила она, ощутив, как внутри что-то дёрнулось.
К полуночи борщ остыл, порция котлет осталась нетронутой. Ирина легла пораньше, решив не дожидаться. Во сколько пришёл Артём, она не услышала.
Утром она по привычке собрала волосы в узел, выбрала строгий костюм и надела удобные туфли. Торопилась. Но остановилась в прихожей, встретившись с ним взглядом. Он мял ремень, избегал её глаз, потом словно что-то решил.
— Нам надо поговорить, — произнесла она первой.
— Я всё знаю, — перебил он неожиданно уверенно. — Мне очень жаль, что так получилось.
— Что именно ты «знаешь»? — спросила она, сжав в руке телефон.
— Твою болезнь. Я... я не смогу пройти через это снова. И тебе будет мучительно, если я останусь и буду наблюдать, как ты... — он замялся. — Хочу запомнить тебя красивой. Лучше уйду сейчас, пока ты сильная, чем потом сорвусь и брошу тебя одну с болезнью. Дружить будем, обещаю. Квартиру и машину — всё оставлю тебе, даже переоформлю. Только... составь завещание. На всякий случай. А моей матери не говори, что я ушёл — у неё сердце слабое. Пусть думает, что у нас всё нормально.
— У тебя есть другая женщина? — спросила Ирина прямо.
Он отвёл глаза.
— Да. Мы хотим детей.
— Понятно, — сказала она после паузы. — С разводом проблем не будет.
Он кивнул, засуетился, стал торопливо вытаскивать из шкафа рубашки, складывать в чемодан диски, документы, зарядки — движениями человека, который всё заранее продумал. Ирина стояла неподвижно, наблюдая за его метанием, а затем развернулась и ушла на работу, не оглянувшись.
У подъезда Артёма уже ждала Светлана — та самая рыжеволосая. Она открыла багажник, помогла погрузить вещи.
— Ты ей всё объяснил? — прошептала она.
— Да, — ответил Артём.
— Жильё нашёл? — Светлана скривилась. — Я не собираюсь снимать долго.
— Временно. Потерпи немного, — бросил он.
***
В тот день Ирина отменила совещание, но заключила хорошую сделку. Она не умела опускать руки. В обеденный перерыв заскочила в частную клинику на проспекте — доктор Елена Савицкая, невролог, крепко пожала ей руку. На стол Ирина положила папку с результатами обследований.
— Вот, Елена Юрьевна. То, что просил Константин. Ему очень важно ваше мнение — вы же наблюдали его бабушку... Сказали, что примете только по знакомству.
— Изучу, — врач кивнула. — Держись, Ирина. Ты сегодня выглядишь так, будто повзрослела на десять лет за одну ночь.
— Наверное, так и есть, — спокойно ответила Ирина и поднялась.
Вечером она встретилась с юристом Тамарой Лосевой. Та быстро разложила по полочкам раздел имущества, составила исковое заявление, заявки в МФЦ.
— Самое главное — не затягивать, — сказала Тамара. — Он готов всё переписать? Превосходно. Сегодня же запишу вас на приём в ЗАГС.
— Действуйте, — кивнула Ирина. — И чем быстрее, тем лучше.
Артём со Светланой через неделю поселились в однокомнатной квартире с серыми обоями и видом на глухую стену соседского дома. Светлана привыкла к ресторанам и спа-салонам, а тут — шумные соседи и душ, от которого дрожат старые трубы.
— Когда у нас будет нормальное жильё? — спросила она вечером, прижимая к уху телефон.
— Сейчас не время для таких разговоров, — огрызнулся Артём. — Ты же понимаешь — я всё отдал Ирине.
— Вот именно, — сверкнула глазами Светлана. — Она живая, прекрасно выглядит и умирать не собирается. Ты серьёзно не понимаешь, что тебя обманули?
— Разберусь позже.
***
Спустя какое-то время.
Утренний кофе в новом кабинете имел особенный вкус — вкус собственных решений. Ирина просматривала логистические маршруты, когда Алина постучала в дверь.
— Ирина Викторовна, к вам посетитель. Без записи. Говорит, муж.
— Константин только что уехал на склад, — недоумевала она.
— Нет, другой. Артём... кажется.
— Бывший, — поправила Ирина. Пауза. Затем твёрдо: — Пусть войдёт.
Артём переступил порог, оглядывая кабинет с планами маршрутов на стенах, стопками отчётов на столе. Взгляд остановился на Ирине — короткая стрижка, прямые плечи, здоровый цвет лица. И живот под свободным платьем заметно округлился.
— Как дела? — сухо поинтересовался он.
— Работаю. Живу. Токсикоз немного докучает, — ответила она, поднимаясь. — Четыре месяца радости, — добавила, касаясь живота.
— Это что за...? — он пошатнулся, хватаясь за стул. — Откуда?
— Естественным путём. Беременность — обычное дело, — невозмутимо произнесла она.
— Но моя мать показывала заключение... она утверждала тогда... — он перебирал карманы, словно там могло найтись объяснение. — Неужели врач ошибся?
— Врач — нет, — Ирина улыбнулась. — Документы принадлежали не мне. Доктор Савицкая изучала результаты Марины — двоюродной сестры Константина. Он попросил организовать внеочередной приём, поскольку Елена Юрьевна своих пациентов принимает без ожидания. Твоя мать, судя по всему, читала без очков и додумала остальное. А ты не удосужился проверить. Тревога застилает глаза, — она выдержала паузу. — Тебе нужна была причина уйти. И ты ушёл.
— Значит, развод был напрасным? — глухо спросил он.
— Отнюдь. Тебе — урок: не копаться в чужих бумагах и не ставить диагнозы. Мне — возможность покинуть тень. Я счастлива, Артём, — Ирина покачала головой. — И признательна тебе за то, что разбил мои иллюзии и выбросил осколки. Я жива и намерена жить дальше.
— Верни квартиру, — резко потребовал он. — Нам со Светой негде обитать.
— Поздно, — спокойно отвечала она. — Мы с Константином продали квартиру, приобретаем дом. В гости не зову. Работать надо.
— Ты не вправе! — он ударил кулаком по столу.
— Вправе, — в проёме двери уже маячила Алина, готовая вызвать охрану. — Документы у моего адвоката. Всё законно. Желаешь — обращайся в суд.
Артём выскочил в коридор, задев плечом косяк, на ходу выругавшись. Злость кипела — на себя, на мать, на сложившиеся обстоятельства.
Вечером того же дня.
Валентина Петровна сидела на табурете, перебирала фасоль. Радио монотонно передавало сводки новостей.
— Ты знала? — с порога набросился Артём. — Ирина здорова. И всегда была здорова.
— Я тогда читала без очков, — прошептала мать, поднимая глаза. — Виновата. Но ты мог расспросить её. Мог остаться рядом. А ты думал исключительно о себе.
— Не читай лекции, — оборвал он. — И так тошно.
— Мне тоже, — жёстко сказала она. — Я молилась за вас обоих. Сын у меня есть, а стыдно, словно нет его.
Глубокой ночью Светлана устроила истерику.
— Он всё ей подарил! — вопила она в трубку подруге. — Идиот! Где нам теперь жить? Я не хочу детей — в этой каморке с тараканами? Не смешите меня.
Через неделю Артём попытался «поговорить» с Ириной в старой квартире, куда явился с дубликатом ключа. Там уже обитали новые владельцы — молодой человек в форменной куртке и девушка с длинной косой. Сосед Степан заметил Артёма у двери.
— Эй, дружок, что творишь? — насторожённо спросил он, когда тот полез в замочную скважину.
— Мне нужно попасть внутрь, — процедил Артём. — Там мои вещи.
— Твои вещи уехали полтора года назад, — сказал Степан и вытащил телефон. — Ещё раз прикоснёшься ключом — вызываю полицию. Не опозорься, парень.
Наряд всё же приехал — кто-то сигнализировал. Молодой сержант учтиво, но непреклонно объяснил Артёму последствия. Тот подписал предупреждение и удалился, хлопнув дверью.
Он отправился к адвокату. Но в кабинете Тамары Лосевой уже лежали дарственные и соглашение, подписанные им год назад.
— Вы всё передали добровольно, — констатировала Тамара, перелистывая документы. — Ирина ничего не нарушила. Суд вам откажет. Хотите потерять время и деньги — ваше право.
— Вы все сговорились, — проворчал Артём.
— Сговорились с вашей подписью, — сухо ответила она.
Светлана, узнав, что квартиры не будет вовек, собрала косметичку, наряды и ушла.
— Я выбираю мужчину, а не призрак, — бросила она напоследок. — И детей с человеком, который не убегает.
Тем временем.
Ирина завершала квартальные отчёты и составляла список необходимых покупок — они с Константином оформили дом у реки, с террасой и тремя окнами на восток. По вечерам Константин возился с конструкторами для детских колясок, аккуратно закручивая винты и укладывая детали в коробки.
— Завтра поедем выбирать печи, — сказал он, откладывая чертёж. — Хочу, чтобы в гостиной было тепло и пахло яблоками.
— Хочу, чтобы у нас всё было без сложностей, — улыбнулась Ирина.
— Так и будет, — он коснулся её руки.
Валентина Петровна позвонила Ирине. Долго молчала в трубку, потом произнесла:
— Прости меня за всё. Я тогда натворила дел.
— Вы не хотели никому навредить, — ответила Ирина. — Приезжайте к нам, когда переселимся. Выпечку привезите. Константин обожает с вишней.
— Привезу, — женщина усмехнулась сквозь слёзы. — И Степана Егоровича прихвачу, у него руки золотые, печь наладит.
— Превосходная идея, — откликнулась Ирина.
Доктор Савицкая тем временем позвонила сама.
— Ирина, передай Константину: его сестра Марина идёт на поправку. Лекарства подействовали. Мы справились.
— Спасибо, Елена Юрьевна, — Ирина улыбнулась, слушая, как у врача в трубке шуршат бумаги. — Вы в очередной раз спасаете нам жизни.
Весенним утром они с Константином приехали к дому. Берёзы в палисаднике распускали клейкие зелёные листочки, в дальнем углу благоухала черёмуха, над рекой поднимался пар. Степан Егорович привёз ящик с инструментами, ворчал на гвозди и ухмылялся в усы.
— Вот так и живите, дети, — сказал он, растапливая печь. — Чтобы пламя согревало и ваши руки были вместе. Всё остальное само придёт.
— Придёт, — согласилась Ирина, прижимая ладонь к животу. Ребёнок откликнулся толчком.
Артём в этот момент сидел в пустой съёмной комнате, глядел на серую стену за окном и листал телефон. Фотографии: отпуск, свадьба, застолья, лица. Он увеличил одну — Ирина смеётся на кухне, на столе выпечка. Он всматривался и искал, где именно выбрал неверную дорогу. Не в документах крылся ответ и не в чужих диагнозах.
Он набрал номер матери.
— Мам, ты дома?
— Дома, — ответила Валентина Петровна. — Приезжай. Поговорим. И, сыночек, не беги больше. Ни от кого. Жизнь всё равно настигнет.
— Понял, — сказал он. Голос дрогнул.
Он отложил телефон, выпрямился. Рядом залаяла собака за стеной, сверху кто-то передвинул стул. В коридоре кто-то рассмеялся. И Артём впервые за полтора года не стал искать, куда бы скрыться. Он поднялся, надел куртку и вышел в подъезд. Шаги отдавались эхом. Он шёл к матери — на этот раз не с извинениями, а с вопросами, ответы на которые предстояло извлечь из себя, как старые заржавевшие гвозди.
Финал
Ирина закрыла дверь нового дома, положила ключ на стол и обняла Константина. За окном плыли облака, на подоконнике дремал кот из приюта. В печи потрескивали поленья, и огонь вёл неспешную беседу с тишиной.
— Слышишь? — спросил Константин.
— Слышу, — кивнула Ирина. — Это всё. Жизнь продолжается. И у нас впереди — ещё много всего.
Автор: Елена Стриж ©