Екатерина сидела на веранде дачи и чистила картошку на ужин, когда услышала звук машины. Мама приехала раньше обычного, хотя они договаривались встретиться только к вечеру.
— Катя, иди сюда! — крикнула Валентина Ивановна, не выходя из машины. — Нам нужно поговорить!
По тону матери Екатерина поняла, что разговор будет серьезным. Вытерев руки о фартук, она вышла к калитке.
— Мам, что случилось? Ты какая-то напряженная.
— Садись в машину, поедем к риэлтору, — сказала мать, не глядя на дочь.
— К какому риэлтору? Зачем?
— Дачу продавать будем. Срочно нужны деньги.
Екатерина почувствовала, как земля уходит из-под ног.
— Как продавать? Мама, ты что, с ума сошла?
— Не сошла. Все хорошо обдумала. Дачу мы продаем, деньги нужны моему сыну от первого брака.
— Какому сыну? — Екатерина не понимала, о чем говорит мать.
— Максиму. Он собирается жениться, нужны деньги на квартиру.
— Мам, о каком Максиме ты говоришь? У тебя только я есть!
Валентина Ивановна наконец посмотрела на дочь.
— Катя, я давно хотела тебе рассказать. У меня есть сын от первого брака. Максим. Ему сейчас двадцать восемь лет.
Екатерина села на лавочку у калитки. Новость оглушила ее, как удар молотом.
— Как это есть сын? Где он все это время был?
— Жил с отцом. После развода я его почти не видела. А теперь он нашел меня, хочет восстановить отношения.
— И ради этого ты готова продать дачу?
— Катя, пойми, у парня свадьба. Ему квартиру купить нужно. А у меня кроме дачи ничего нет.
— У тебя есть я! Твоя дочь! Которая тридцать лет думала, что она у тебя единственная!
— Ты есть, и я тебя люблю. Но Максим тоже мой сын. И я должна ему помочь.
Екатерина встала и начала ходить вдоль забора.
— Мама, эта дача — наш семейный дом! Здесь дедушка с бабушкой жили, здесь ты меня растила летом! Здесь все мои детские воспоминания!
— Воспоминания останутся. А дача — это просто недвижимость.
— Просто недвижимость? — Екатерина не могла поверить услышанному. — Мам, ты помнишь, как мы тут с тобой грядки полили? Как яблони сажали? Как я первые шаги делала на этой веранде?
— Помню. Но Максим — мой сын, и он нуждается в помощи.
— А я что, не твоя дочь? Мне тоже когда-нибудь квартира понадобится!
— Ты взрослая, сама заработаешь.
— А он что, не взрослый? Ему двадцать восемь лет!
— У него особые обстоятельства.
— Какие особые обстоятельства?
Валентина Ивановна замялась.
— Он... он не очень успешный пока. Работает курьером. Зарплата маленькая.
— И что, я должна лишиться дачи, чтобы он квартиру получил?
— Катя, не драматизируй. Это же не конец света.
— Для меня — конец! Эта дача для меня святое место!
— Максим тоже имеет право на материнскую помощь.
— Где он был тридцать лет? Почему вспомнил про тебя только сейчас, когда деньги понадобились?
— Катя, не говори так. Может, он действительно хочет наладить отношения.
— Наладить отношения за мой счет?
— При чем здесь твой счет? Дача моя, я ею распоряжаюсь!
Екатерина остановилась и внимательно посмотрела на мать.
— Мама, а документы на дачу где?
— Дома лежат. А что?
— А я думала, что дача давно на меня переоформлена.
— С чего ты это взяла?
— Помнишь, мы с тобой к нотариусу ходили? Ты говорила, что хочешь все оформить на меня.
— Ходили, но я передумала тогда.
— Как передумала? Мама, мне казалось, что все документы подписаны!
— Нет, дача до сих пор на мне.
Екатерина пошла в дом. В комоде, где хранились документы, она нашла папку с бумагами на дачу. Внимательно изучив свидетельство о собственности, она увидела свое имя.
— Мама! — крикнула она с веранды. — Иди сюда!
Валентина Ивановна нехотя вошла в дом.
— Что ты хочешь?
— Посмотри на документы, — Екатерина протянула матери свидетельство о собственности.
Валентина Ивановна взяла бумагу и начала читать.
— Этого не может быть, — пробормотала она.
— Может. Дача оформлена на меня. Ты забыла, что мы все-таки довели дело до конца?
— Но я же не помню...
— А я помню. Мы ездили к нотариусу три раза. В первый раз ты сказала, что передумала. Во второй раз забыли какие-то справки. А в третий раз все оформили.
Валентина Ивановна села на стул, не отрывая глаз от документа.
— Значит, дача твоя?
— Моя. И продавать ее я не собираюсь.
— Но Максиму нужна помощь!
— Пусть работает, как все. Или пусть его отец помогает.
— Отец у него давно умер.
— Тогда пусть сам зарабатывает на квартиру.
— Катя, ну не будь такой жестокой! Он же мой сын!
— А я что, не твоя дочь? Почему я должна жертвовать своим домом ради незнакомого мне человека?
— Он твой сводный брат!
— Был бы братом, знала бы о нем раньше. А так — это просто чужой человек, который объявился за твоими деньгами.
— Катя, он не за деньгами! Он хочет наладить отношения!
— Тогда пусть налаживает без моей дачи.
Валентина Ивановна встала и начала ходить по комнате.
— Я ему уже пообещала помочь. Как я теперь скажу, что дача не моя?
— Скажешь правду. Что ошиблась.
— А если он обидится?
— Если обидится из-за денег, значит, и правда пришел только за ними.
— Катя, ну помоги мне! У меня больше ничего нет!
— Есть у тебя. Есть квартира в городе.
— Я не могу продать единственное жилье!
— А я не могу продать единственную дачу.
— Но квартира — это дом, а дача — летний отдых!
— Для меня дача — это тоже дом. Может быть, даже больше, чем дом.
Екатерина села рядом с матерью.
— Мам, расскажи мне правду про этого Максима. Откуда он взялся?
Валентина Ивановна вздохнула.
— Я была замужем до твоего отца. Недолго, года два. У нас родился сын. Но муж оказался... сложным человеком. Пил, поднимал руку. Я ушла от него, а сына оставила.
— Почему оставила?
— Боялась, что не справлюсь одна. Мне было двадцать лет, работы нормальной не было. А у мужа родители были, они помогали с ребенком.
— И ты его совсем не видела?
— Видела, но редко. Муж не давал. А потом я твоего отца встретила, тебя родила. Новая жизнь началась.
— А Максим знал про меня?
— Не знаю. Я ему про тебя не рассказывала.
— И как он тебя нашел?
— Через социальные сети. Написал, что хочет познакомиться. Я обрадовалась.
— А потом он про свадьбу заговорил?
— Не сразу. Сначала мы просто общались. А потом он рассказал, что встретил девушку, хочет жениться.
— И сразу попросил денег?
— Не попросил, а намекнул. Сказал, что жалко, что у него нет родителей, которые могли бы помочь.
— А ты сразу предложила дачу продать?
— Я хотела ему помочь. Чувствую себя виноватой перед ним.
Екатерина поняла, что мать испытывает чувство вины за то, что бросила сына в детстве.
— Мам, а ты уверена, что он действительно твой сын?
— Конечно уверена! Он очень похож на меня в молодости!
— Похожесть — не доказательство. Мало ли кто на кого похож.
— Катя, что ты имеешь в виду?
— А то, что могут быть мошенники, которые специально ищут одиноких женщин и выдают себя за потерянных родственников.
— Не может быть! Он же знает подробности нашей жизни!
— Какие подробности?
— Ну... адрес старый, имя бывшего мужа...
— Это все можно узнать из документов или расспросить соседей.
Валентина Ивановна задумалась.
— А как проверить, что он действительно мой сын?
— Есть анализ крови. Можно сделать тест на родство.
— Но это же унизительно — требовать от сына доказательств!
— Мам, если он действительно твой сын, он поймет твои сомнения. А если откажется — значит, что-то не так.
— А если он обидится?
— Лучше пусть обидится сейчас, чем ты потом всю жизнь жалеть будешь.
Валентина Ивановна долго молчала, обдумывая слова дочери.
— А что, если он все-таки мой сын, а я ему не помогу?
— Поможешь. Но не дачей. Найди другой способ.
— Какой другой способ?
— Дай ему в долг небольшую сумму. Помоги найти работу получше. Поддержи морально.
— Но на квартиру нужны большие деньги!
— Пусть берет ипотеку, как все молодые люди.
— А если ему не дадут ипотеку?
— Значит, еще не время покупать квартиру.
— Катя, а если я ему скажу про анализ, а он откажется?
— Тогда будешь знать, что он мошенник.
— А если согласится, а анализ подтвердит родство?
— Тогда мы вместе подумаем, как ему помочь. Но без продажи дачи.
— Обещаешь?
— Обещаю. Но при условии, что никаких денег до анализа.
— Хорошо. Я ему завтра позвоню.
— Позвони. И скажи правду — что дача оказалась не твоя.
— А если он разозлится?
— Пусть злится. Зато ты увидишь его настоящее лицо.
Валентина Ивановна встала и подошла к окну.
— Знаешь, Катя, а ведь ты права. Я так хотела загладить вину перед ним, что готова была на все.
— Мам, ты и так виновата только в том, что была молодой и неопытной. А сейчас ты взрослая женщина и должна принимать разумные решения.
— Спасибо тебе, доченька. Хорошо, что ты меня остановила.
— Хорошо, что дача оказалась моей, — улыбнулась Екатерина.
— А я и забыла совсем, что мы ее переоформили. Память уже не та.
— Память у тебя хорошая. Просто ты очень хотела помочь Максиму.
— А теперь что делать?
— Завтра звонишь ему и все честно рассказываешь. И предлагаешь анализ сделать.
— А если он мошенник?
— Тогда ты избежишь большой беды.
— А если все-таки сын?
— Тогда поможем ему по-другому. Но дачу не продадим.
— Договорились.
Вечером они сидели на веранде и пили чай. Валентина Ивановна была задумчивой.
— Катя, а ты не сердишься на меня за то, что я скрыла про Максима?
— Немного сержусь. Но понимаю, что тебе было тяжело об этом говорить.
— Мне всегда было стыдно, что я бросила ребенка.
— Мам, ты не бросила. Ты оставила его с отцом, потому что считала, что так будет лучше.
— Но ведь получается, что я выбрала собственную жизнь.
— Ты выбрала жизнь без насилия. Это нормальный выбор.
— А потом получается, что я тебя больше любила, чем его.
— Не больше. По-другому. Меня ты растила с рождения, а его знала только два года.
— Но он же мой сын!
— И я твоя дочь. И дача теперь моя. И я ее никому не отдам.
Валентина Ивановна улыбнулась.
— Ты стала такая решительная.
— От тебя научилась.
— А я-то думала, что мягкая очень.
— В важных вопросах — нет.
На следующий день Валентина Ивановна позвонила Максиму. Разговор был коротким. Когда она предложила сделать анализ на родство, он разозлился и сказал, что не будет доказывать, что он ее сын. А когда узнал, что дача оформлена на дочь, вообще перестал отвечать на звонки.
— Значит, действительно мошенник был, — сказала Екатерина.
— Получается, что так, — грустно ответила мать.
— Не расстраивайся. Хорошо, что мы вовремя поняли.
— Да, хорошо. А то осталась бы я без дачи и без денег.
— И без дочери, которая простила бы тебе такое.
— Простила бы?
— Не знаю. Это было бы очень больно.
— Катя, прости меня за все.
— Прощаю, мам. Главное, что все хорошо закончилось.
И они снова сели пить чай на веранде дачи, которая теперь точно никуда не денется.
Самые популярные рассказы среди читателей: