Я услышала его шаги на лестнице задолго до звонка. Походка была та же — тяжёлая, размеренная. Только теперь медленнее. Пятнадцать лет — большой срок для мужчины, которому за пятьдесят. Когда он уходил, у него ещё не было седины. Теперь она покрывала виски серебристой сеткой.
Дверь открыла не сразу. Посмотрела в глазок и замерла. Он стоял, опустив голову, будто готовился к экзамену, который заведомо провалит. В руках — пакет из дорогого магазина. Подарки. Всегда подарки вместо слов.
Когда я наконец повернула замок, он поднял взгляд. Глаза остались прежними — серо-зелёные, с золотистыми искорками. Мамины глаза. Только теперь в них была усталость, которой не было раньше.
— Маша, — сказал он тихо. — Можно войти?
Я отступила, не произнеся ни слова. Он прошёл в прихожую, огляделся. Квартира изменилась — новые обои, другая мебель. Следов его присутствия здесь давно не осталось. Мама позаботилась об этом в первые же месяцы после развода.
Пятнадцать лет назад он собирал вещи торопливо, словно убегал от пожара. Забрал костюмы, книги, коллекцию дисков. Оставил кружку с надписью «Лучший папа», которую я подарила на восьмое марта. Она до сих пор стоит на кухне. Мама никогда не выбрасывала её, хотя могла.
Он прошёл в гостиную, сел на край дивана. Спину держал прямо, руки сложил на коленях. Поза виноватого школьника. Я осталась стоять у окна, скрестив руки на груди. Между нами легла невидимая граница — пятнадцать лет молчания.
В первые годы я ждала его звонков. Особенно по праздникам. День рождения, Новый год, первое сентября. Мама покупала новое платье, заплетала мне косы и говорила: может, папа позвонит. Телефон молчал. Я засыпала, прижимая к груди его фотографию — ту, где мы вместе кормим уток в парке. Мне тогда было семь, и я верила, что папы уходят временно, как на работу в командировку.
— Ты выросла, — сказал он, разглядывая меня. — Красивая стала. На маму похожа.
Я не ответила. Комплименты через пятнадцать лет звучат фальшиво. Как извинения, которые опоздали на целую жизнь.
В школе, когда учителя спрашивали про родителей, я говорила, что папа в командировке. Потом в институте — что он умер. Легче было считаться сиротой, чем объяснять, почему отец просто исчез. Мама никогда не говорила о нём плохо. Только иногда, когда думала, что я не слышу, тихо плакала на кухне. Я притворялась спящей и слушала, как она всхлипывает в полотенце.
— Как мама? — спросил он.
— Хорошо. Вышла замуж. Живёт в Сочи.
Он кивнул, будто эта новость не стала для него неожиданностью. Наверное, знал. В наше время сложно полностью исчезнуть из чьей-то жизни. Социальные сети, общие знакомые. Информация всегда найдёт способ просочиться.
Мама действительно счастлива. Её муж — врач, добрый человек с тёплыми руками и негромким смехом. Он никогда не пытался заменить мне отца, просто был рядом. Помогал с уроками, водил к врачу, покупал мороженое. Делал то, что должен был делать мой отец. Когда я выходила замуж, именно он вёл меня к алтарю. Плакал при этом больше, чем я.
— У тебя есть дети? — спросил отец.
Я посмотрела на него внимательно. Ему правда интересно или он просто ищет тему для разговора? В его глазах мелькнуло что-то похожее на надежду. Наверное, мечтал стать дедушкой. Представлял, как будет покупать игрушки, рассказывать сказки. Роль, которую проспал с собственной дочерью.
— Нет, — ответила я коротко.
Не стала объяснять, что детей у меня не будет. Что после долгих лет терапии я поняла: боюсь повторить его ошибку. Боюсь однажды посмотреть на своего ребёнка и понять, что не люблю его достаточно. Что семья — это обуза, от которой хочется сбежать.
Он достал из пакета коробку конфет и бутылку дорогого коньяка. Подарки явно выбирал наспех, в каком-нибудь супермаркете по дороге. Не знал, что я не ем сладкое и не пью алкоголь. За пятнадцать лет я могла кардинально измениться, но он об этом не подумал.
— Я женился, — сказал он внезапно. — У нас двое детей. Мальчик и девочка.
Вот оно. То, ради чего он пришёл. Не извиниться, не объясниться. Просто сообщить новость, которая окончательно поставит точку в нашей истории.
— У тебя теперь другая семья, — сказала я спокойно.
Он вздрогнул, будто я ударила его. Опустил голову, уставился на свои руки. Обручальное кольцо блеснуло в лучах заходящего солнца. Новое кольцо, новые обещания. Вторая попытка быть хорошим отцом.
Интересно, рассказывает ли он своим детям про меня? Знают ли они, что где-то живёт их сводная сестра, которую он оставил в семилетнем возрасте? Или я — его тёмное прошлое, о котором лучше молчать?
— Машенька, — начал он, и в его голосе прозвучала мольба. — Я не знаю, как объяснить. Тогда я был другим человеком. Глупым, эгоистичным. Думал, что свобода важнее ответственности.
Я слушала и удивлялась, как мало значат слова, сказанные слишком поздно. В семнадцать лет я бы расплакалась от счастья, услышав эти извинения. В двадцать — может быть, простила. Сейчас мне тридцать два, и я понимаю: есть вещи, которые нельзя исправить красивыми словами.
Помню, как в детстве мечтала о том дне, когда он вернётся. Представляла, как он войдёт в комнату, обнимет меня и скажет, что это был страшный сон. Что он никогда не уходил. Мечтала показать ему свои школьные грамоты, рассказать о друзьях, похвастаться новым платьем. В моих фантазиях он всегда плакал от счастья и клялся больше никогда меня не оставлять.
Реальность оказалась совсем другой. Перед мной сидел уставший мужчина, который пришёл не для того, чтобы вернуться, а чтобы окончательно уйти. Получить моё благословение на новую жизнь, в которой для меня не предусмотрено места.
— Дочка моя, — продолжал он, — я понимаю, что не имею права просить прощения. Но я хочу, чтобы ты знала: я думал о тебе каждый день. Каждый божий день.
Если это правда, то почему не позвонил? Почему не написал письмо? Не приехал на выпускной, на совершеннолетие, на свадьбу? Почему его мысли обо мне так и остались мыслями, не превратившись в действия?
Я подошла к окну, отвернулась от него. На улице дети играли в футбол. Мальчик лет десяти забил гол и радостно закричал. Его отец сидел на скамейке, улыбался и аплодировал. Обычная картинка, которая раньше причиняла мне боль. Сейчас я смотрела на неё равнодушно.
— Как зовут твоих детей? — спросила я, не оборачиваясь.
— Артём и Василиса. Ему десять, ей семь.
Семь лет — мой возраст, когда он ушёл. Интересно, может ли он теперь представить, что значит для семилетнего ребёнка потерять отца? Смотря на свою дочь, понимает ли он, что я чувствовала тогда?
— Ты им рассказывал обо мне?
Молчание затянулось. Ответ был очевиден.
— Я не знал, как объяснить, — сказал он наконец. — Жена знает. Дети... Они ещё маленькие.
Значит, я — семейная тайна. Скелет в шкафу, который нужно держать подальше от детских глаз. А может, он просто боится, что они зададут неудобные вопросы. Почему ты оставил сестру? Почему она не живёт с нами? Почему ты плохой папа?
— Хочешь чаю? — предложила я.
Он кивнул благодарно, будто я предложила ему спасительный круг. На кухне я достала мамину кружку — ту самую, с надписью «Лучший папа». Поставила перед ним. Он посмотрел на неё и побледнел.
— Ты её сохранила, — прошептал он.
— Мама сохранила.
Я заварила чай, села напротив. Мы пили в тишине. Он держал кружку осторожно, будто она могла рассыпаться в руках. Наверное, вспоминал тот день, когда я вручила ему этот подарок. Я тогда была такая гордая — сама выбрала, сама платила своими карманными деньгами.
— Машенька, — сказал он внезапно. — А можно я буду тебе звонить? Иногда. Не часто. Просто узнавать, как дела.
Я посмотрела на него долго и внимательно. В его глазах была надежда, смешанная со страхом. Он боялся отказа, но надеялся на чудо. Хотел получить прощение без покаяния, близость без ответственности.
— Зачем?
— Ты моя дочь. Я тебя люблю.
Удивительно, как легко произносить слово «люблю», когда за ним не стоит никаких действий. Любить — это не эмоция, это ежедневный выбор. Каждое утро просыпаться и решать: этот человек важен для меня, я готов ради него что-то делать. Отец сделал свой выбор пятнадцать лет назад.
— Если ты меня любишь, — сказала я тихо, — то не будешь звонить.
Он опустил кружку, посмотрел на меня непонимающе.
— Я устроила свою жизнь без тебя. У меня есть работа, которую я люблю. Есть муж, который никогда меня не предавал. Есть мама, которая заслужила спокойную старость. Твоё появление разрушит этот хрупкий мир, который мы строили так долго.
Он молчал, обдумывая мои слова.
— Я не хочу быть твоим способом почувствовать себя лучше, — продолжила я. — Не хочу играть роль понимающей дочери, которая всё прощает и радуется каждому твоему звонку. Я не твоя терапия, не способ искупить вину.
Он встал, подошёл к окну. Постоял, глядя на играющих детей.
— Значит, всё кончено?
— Всё кончилось пятнадцать лет назад. Сегодня мы просто поставили точку.
Он собрался уходить медленно, словно надеялся, что я передумаю. Одевал куртку, завязывал шарф, искал ключи от машины. В прихожей обернулся, будто хотел что-то сказать, но передумал.
У двери он остановился ещё раз.
— Если что-то случится... Если я понадоблюсь...
— Ты не понадобишься, — сказала я твёрдо.
Дверь закрылась за ним с тихим щелчком. Я подошла к окну, посмотрела, как он садится в машину. Новая иномарка, дорогая. Значит, дела идут хорошо. Может позволить себе обеспечить новую семью.
Машина скрылась за поворотом. Я вернулась на кухню, взяла его кружку. Подержала в руках, вспоминая семилетнюю девочку, которая так гордилась своим подарком. Потом поставила в раковину и открыла кран.
Горячая вода смыла остатки чая. Кружка стала чистой, как будто никто из неё не пил. Я поставила её на полку, рядом с другими. Завтра утром налью в неё кофе, как обычно. Жизнь продолжится, как продолжалась все эти годы без него.
Вечером позвонила маме. Рассказала о визите, не утаивая подробностей. Она выслушала молча, только в конце вздохнула:
— Правильно сделала, дочка. Некоторые двери должны оставаться закрытыми.
Муж вернулся поздно, усталый после командировки. Я встретила его в прихожей, обняла крепко. Он удивился такой бурной встрече, но не стал расспрашивать. Просто обнял в ответ, поцеловал в макушку.
— Я дома, — сказал он тихо.
— Я знаю, — ответила я. — Ты всегда дома.
Ночью лежала без сна, думала о том, что произошло. Почему-то не было ни боли, ни облегчения. Только пустота — не горькая, а светлая. Как после генеральной уборки, когда выбрасываешь все лишнее и в квартире становится просторнее.
Утром проснулась рано, заварила кофе в его кружке. Села у окна, смотрела на просыпающийся город. Где-то в нём живёт человек, который когда-то был моим отцом. У него есть дети, которых он любит по-настоящему. Жена, которую он не бросит. Дом, из которого не убежит.
Мне хотелось пожелать ему счастья. И я пожелала — искренне, без злобы. Пусть у него всё получится во второй раз. Пусть его дети никогда не узнают, что значит ждать отца, который не придёт.
А я буду жить своей жизнью — той, которую построила сама. Без него, но не вопреки ему. Просто без него. И этого достаточно.
❤️ Здесь можно остаться подольше. Снять каблуки, распустить волосы и просто быть собой. Подписывайтесь, если вам здесь тепло.
Анонимно поделиться своей историей, вы можете на почту spletniya@gmail.com
Читайте так же: