Предыдущая часть:
Марина, ошеломлённая неожиданным поцелуем Константина, отшатнулась, её щёки вспыхнули румянцем. Она поспешно выскочила за дверь, бормоча что-то невнятное о муке и недопечённом пироге, который ждал её дома. Наталья Дмитриевна, стоявшая неподалёку, лишь покачала головой, но в её глазах промелькнула искорка весёлого удивления, словно она вспомнила далёкие дни своей юности в Речном. Константин, осознав свою оплошность, кашлянул и, потупив глаза, пробормотал:
— Прости, Наташа, я не хотел… Просто Марина так похожа на тебя в молодости, вот и сорвался.
Наталья Дмитриевна, чуть прищурившись, ответила с лёгкой усмешкой:
— Ничего, Костя, не оправдывайся. Видно, старые привычки крепко держат.
Она вернулась к стулу у кровати, но в воздухе повисла неловкая пауза. Константин чувствовал себя не в своей тарелке, а Наталья, казалось, пыталась скрыть смешанные чувства, вызванные этим нелепым случаем. Их беседа прервалась, когда в палату вошла медсестра с подносом, уставленным пузырьками и шприцами. Она посмотрела на Константина строго, напоминая о предписанном покое, и он замолчал, погрузившись в размышления. Новость, что Ксения — его дочь, всё ещё не укладывалась в голове. Он пытался воскресить в памяти дни в Речном, когда жизнь казалась лёгкой и полной возможностей.
Тридцать лет назад Константин, студент-пятикурсник строительного института, приехал в деревню Речное с отрядом добровольцев. Они строили коровник для местного колхоза, таскали брёвна, месили раствор, шутили под палящим солнцем. Дни были наполнены трудом, а вечера — посиделками у костра, где звучали песни под гитару и разговоры о будущем. Наталья, тогда юная девушка с длинными тёмными волосами и живыми глазами, работала в сельпо. Она приносила ребятам хлеб, молоко, домашние пироги, которые пекла её мать для всей деревни. Константин сразу заметил её лёгкую походку и заразительный смех. Их знакомство переросло в стремительный роман: они гуляли по полям, сидели на берегу реки, говорили о жизни. Наталья мечтала уехать в город, работать в большом магазине, а Константин, увлечённый учёбой и планами на карьеру, не думал о серьёзных обязательствах. Когда стройотряд закончился, он уехал, пообещав написать. Но городская жизнь закружила его, и обещание осталось невыполненным.
Теперь, лёжа на больничной койке, Константин корил себя за ту беспечность. Он не знал, что Наталья осталась одна с ребёнком, и эта мысль жгла его сильнее, чем боль в груди. Он хотел расспросить, как она справлялась, как растила Ксению, но Наталья, словно уловив его намерение, заговорила первой.
— Костя, я не держу на тебя зла, — тихо произнесла она, глядя в сторону. — Молодость есть молодость. Я сама себе напридумывала сказок, думала, ты вернёшься. А потом… Виктор был надёжным человеком. Он принял Ксюшу, как родную, записал её на себя, оттого она и Викторовна. Я ему благодарна за это.
Константин кивнул, ощущая тяжесть в груди.
— А Ксюша знает? — спросил он, стараясь говорить ровно.
— Теперь знает, — ответила Наталья, её голос стал мягче. — Вчера, когда ехали домой, я всё ей рассказала. Она в растерянности, конечно. Столько лет жила, думая, что Виктор — её отец.
Константин опустил глаза, представляя, как Ксения, молодая женщина с усталыми, но добрыми глазами, пытается осмыслить правду. Он вспомнил её лицо, когда она вошла с Ариной, и заметил в её чертах что-то неуловимо знакомое, словно отголосок тех летних дней в Речном. В этот момент дверь палаты приоткрылась, и в проёме показалась Арина, держа пустой пакет из-под яблок.
— Мамочка, я всё раздала! — радостно воскликнула она, подбегая к Ксении, которая вошла следом с папкой медицинских карт.
Ксения улыбнулась дочке, но её глаза скользнули по Константину и Наталье. Она явно ощущала напряжение, повисшее в воздухе.
— Рина, пойдём, поможешь мне в ординаторской, — мягко сказала она, беря девочку за руку. — А вы, Константин Иванович, отдыхайте. Врач строго запретил волноваться.
Константин кивнул, но его мысли были далеко. Он смотрел на Арину, свою внучку, и чувствовал, как сердце сжимается от нежности. Эта живая, искренняя девочка была частичкой его самого, а он даже не подозревал о её существовании. Наталья, заметив его взгляд, добавила с лёгкой улыбкой:
— Она вся в Ксюшу пошла. Такая же неугомонная. А Ксюша, знаешь, в кого? В тебя, Костя. Упрямая, с характером.
Константин невольно улыбнулся, но улыбка вышла грустной.
— Наташа, я хочу всё исправить, — тихо сказал он. — Если есть хоть малейший шанс… для нас, для Ксюши.
Наталья покачала головой, её лицо стало серьёзнее.
— Не торопись, Костя. Много лет прошло, много воды утекло. Мне надо подумать, да и Ксюше время нужно, чтобы всё принять.
Она поднялась, собираясь уйти, но Константин остановил её.
— Подожди, Наташа. Расскажи, как ты жила? Как Ксюшу растила?
Наталья остановилась у двери, её лицо смягчилось, словно воспоминания вернули её в те годы. Она вздохнула, её голос стал теплее.
— Тяжело было, — призналась она. — Виктор работал на тракторе, я стояла за прилавком в сельпо в Речном. Ксюшу растили вместе, как могли. Она росла смышлёной, в школе была отличницей. Потом пошла в медицинское училище, хотела людям помогать. Теперь сама мать, Рину растит. Вадик, муж её, хороший парень, заботится о них.
Константин слушал, стараясь запомнить каждую деталь. Он хотел знать всё о дочери, о её жизни, но чувствовал, что Наталья не готова раскрывать всё сразу. Она посмотрела на часы и добавила:
— Пора мне. Вадик ждёт в машине. Но я ещё приду, Костя. Нам надо всё обсудить.
Она ушла, оставив Константина в раздумьях. Он лежал, глядя в потолок, где трещины складывались в причудливые узоры, и пытался представить, как сложилась бы его жизнь, если бы он тогда остался в Речном. В палате снова стало шумно — Олег и Владимир Иванович затеяли очередную партию в карты, споря о том, кто лучше тасует колоду. Олег, размахивая руками, доказывал свою правоту, а Владимир Иванович ворчал, поправляя очки. Но Константин их не слышал. Его мысли были заняты Ксенией, Ариной и Натальей.
Тем временем Ксения, вернувшись в ординаторскую, пыталась сосредоточиться на работе. Она проверяла графики уколов, раскладывала карты пациентов, но мысли возвращались к разговору с матерью. Наталья Дмитриевна, вернувшись в деревню, весь вечер была молчалива, и Ксения чувствовала, что правда о Константине перевернула не только её жизнь, но и мамину. Она вспоминала, как мать иногда задумывалась, глядя на старые фотографии, хранившиеся в потрёпанном альбоме. Тогда Ксения не придавала этому значения, думая, что это просто ностальгия. Теперь же она понимала, что за этими паузами скрывалась тоска по несбывшемуся.
В ординаторской Ксения перекинулась парой слов с коллегой, медсестрой Людмилой, которая заметила её задумчивость.
— Ксюша, ты чего такая хмурая? — спросила Людмила, наливая чай из старого термоса. — Опять Рина по палатам носится?
— Да нет, Рина в порядке, — ответила Ксения, улыбнувшись. — Просто… семейные дела. Мама рассказала кое-что о прошлом, и я до сих пор не могу в голове уложить.
Людмила кивнула, не задавая лишних вопросов.
— Бывает. Если захочешь, расскажешь. А пока следи за своей артисткой, она опять к пациентам сбежала.
Ксения покачала головой, но в душе радовалась активности дочки. «Вся в бабушку», — подумала она, вспоминая, как Наталья Дмитриевна всегда была душой компании в Речном, готовя угощения для соседей и помогая каждому, кто просил. Она вышла в коридор, чтобы найти Арину, и обнаружила её в соседней палате, где девочка раздавала последние яблоки. Пациенты, улыбаясь, благодарили её, а один из них, Григорий, даже подарил ей конфету.
— Рина, хватит бегать, — мягко сказала Ксения, беря дочку за руку. — Пора домой, папа уже заждался.
Арина кивнула, но напоследок помахала пациентам, которые провожали её улыбками. Ксения, уводя дочку, бросила взгляд на палату Константина. Он смотрел на них, и в его глазах было что-то тёплое, почти родное. Ксения быстро отвела глаза, чувствуя, как внутри всё сжимается. Она ещё не была готова к разговору с ним.
Вечером, вернувшись домой, Ксения заметила, что Вадим наблюдает за ней с беспокойством. Он помог Арине снять куртку и, усадив дочку за стол, тихо спросил:
— Ксюша, что с тобой? Всё из-за того пациента в больнице?
Ксения, помедлив, кивнула, её лицо выражало растерянность.
— Вадик, это сложно объяснить. Мама рассказала, что Константин Иванович — мой настоящий отец. Я всю жизнь думала, что Виктор — мой отец, а теперь всё перевернулось.
Вадим присвистнул, но тут же взял её за руку, его голос был мягким.
— Это, конечно, новость. Но ты не одна, Ксюша. Мы разберёмся. А Рина, похоже, уже всех в больнице очаровала.
Ксения улыбнулась, глядя на дочку, которая уплетала бутерброд.
— Да, она у нас звезда. Вся в бабушку.
Арина, услышав своё имя, вбежала в кухню, хлопая в ладоши.
— Мам, я хочу пирог, как у бабушки! С яблоками!
Ксения рассмеялась, но её мысли были далеко. Она думала о Константине, о матери, о том, как правда, скрытая годами, изменила её жизнь. На следующий день Наталья Дмитриевна снова приехала в больницу, решив закончить начатый разговор. Ксения, провожая её до палаты Константина, осталась у двери, словно не решаясь войти. Наталья посмотрела на Константина и, собравшись с духом, сказала:
— Костя, я подумала. Ксюша и Рина должны знать тебя. Но не думай, что всё будет просто. Нам всем нужно время.
Константин кивнул, в его глазах мелькнула надежда, смешанная с тревогой.
— Я понимаю, Наташа. Я готов ждать. И… спасибо, что вернулась.
Наталья Дмитриевна долго молчала, словно взвешивая каждое слово. Константин терпеливо ждал, понимая, что этот разговор станет началом новой главы в их жизни.
Продолжение: