Люди к нам попадают по-разному. Срабатывает сарафанное радио. Узнают из крошечной книжицы «Помощь бездомным». Кто-то что-то прочитает в интернете. Чтобы сама взяла прямо с улицы человека, а он спокойно рядом пошёл в неизвестность? Таких случаев за восемь лет существования приюта всего лишь несколько. Расскажу об одном из них.
Выхожу на улицу. Люди как люди. Но за годы руководства приютом научилась уже различать «наш – не наш». Если кто-то говорит, что узнать бездомного можно по одежде, не верьте. Сегодняшняя мода с её дырками на штанах и обтрепанными подолами кого угодно введёт в заблуждение. Тем более, что многочисленные благотворительные организации порой бродягу оденут так, что не отличить от модного франта. Так что это не критерий. Обувь? Да, она может выдать социальный статус. Но тоже не всегда. Немалая часть трудящихся сильного пола носит башмаки до того состояния, что подмётки сами отваливаются. Самые показательные признаки – глаза (но надо поднатореть в оценке взгляда) и... ноги.
Сидит себе спокойно мужчина во дворе на лавочке и читает книгу. Первая странность: не старый ещё, разгар рабочего дня. Вторая: бумажные издания. Сейчас читают редко. И чтобы не дома, где тебе и диван, и отсутствие дождика, а на продуваемой со всех сторон скамейке? Нет, что-то не срастается с образом благополучного мужчины. Лицо? Похоже, что человек в жизни в плотных отношениях с алкоголем. Но – книга! И, наконец, бросаю взгляд на часть ног между ботинками и краем штанин. Всё. Сомнений нет. Наш человек. Бездомный. Да, он скромный, спокойный, ничего не просит, в настоящий момент не пьян. Но ноги говорят больше, чем любая другая характеристика.
Те, кому негде ночевать, спят обычно сидя. На вокзалах, в электричках (обычно выбирают самую позднюю и медленную): проводников в это время почти не бывает, можно доехать, например, до Серпухова, полтора часа как-нибудь перекантоваться, сесть на самый ранний поезд и добраться вновь до столицы. Пройти через турникеты – это дело техники. Ногам такая «сидячая жизнь» крайне неполезна. Краснота, отеки, трофические язвы – обычные признаки людей, долго живущих на улице. А у этого человека я заметила ещё и клочок бинта, торчащий из-под брючины.
Поздоровалась. Кивнула:
– Жить негде?
– Вроде того.
– Документы, регистрация есть?
– Все в порядке.
– А как так получилось?
– Есть комната в коммуналке. Прописаны бывшая жена, я и сын. Он привел девушку, говорит, что будут здесь жить вместе. Я ушел, конечно, чтобы не отсвечивать. Где ночую? Где придется. Иногда у знакомого в такой же коммуналке. Там в трёх из четырех комнат живут киргизы, таджики, узбеки. Мой знакомый – один. Грязновато, конечно. Но терпимо. Главное условие: чтобы каждый день приносил бутылку водки. Вечером должен немного выпить с ним вместе.
– На еду хоть что-то остаётся? Водка сейчас дорогая.
– Это если кто не знает. «Паленка» за 150 рублей везде есть. Надо просто знать. Все алкоголики Москвы знают...
– У нас в приюте пока места нет. Позвоните завтра примерно в 14 часов. Будет ясность, когда мы отправим человека в интернат. Вот мой телефон...
На второй день звонок раздался в точно обозначенное время.
– Пока сказать нечего. Давайте свяжемся послезавтра в 18…
И опять, как только большая и малая стрелки приняли строго вертикальное положение, звонок... Если такая точность, значит, есть у человека цель. Это внушает надежду.
Через три дня к шести утра мы уже вместе спешим на вокзал. Он старательно пересчитывает мелочь из кармана. Билет на «Ласточке» в Клин – больше пятисот. Дорого. Но время ещё дороже.
– Я вам отдам. С первой же зарплаты. Честно!
Про себя лишь усмехнулась. Верить обещаниям бездомных, что «...верну деньги», «приду в назначенное время» и так далее – это быть неисправимым романтиком или доверчивым ребенком. Нет, они вовсе не плохие. Просто у них такой ход мыслей, да и время течет совсем не так, как у благополучных граждан. Ну, и ещё. Многие столько раз были обмануты, что и свои обман или неточность таковыми не считают. «Срастётся» ситуация по-хорошему – ну, и ладно. Нет? Тоже не беда. Что воля, что неволя – все одно...
Вскоре о новеньком узнали многое. Что огромная рана на ноге – «...это уже немного. Много было, когда в ожоговом центре в коме лежал. Врачи не верили, что выживу, а я выкарабкался. Как получил ожог? Очень просто. Подростки облили отработкой и подожгли. А сейчас ведь почти все ткани с синтетикой. Расплавилось и влипло в кожу...». Потом, можно сказать, совсем случайно, узнали, что почти год этот пятидесятилетний человек был абсолютно незрячим. Тоже все просто. Больше десятка лет работал сварщиком. Молодой и борзой: плевать на технику безопасности! Надо сделать побольше и поскорее! Заработал катаракту на оба глаза.... После года слепоты сделали операцию на обеих глазах. Это уже другая история о добровольцах и благородстве. О ней – потом.
И ещё как-то ненароком и уже из других источников всплыл такой факт. Известно, что при приеме в ряд особо ответственных силовых организаций у соискателя проверяют всю родословную: братья, сватья, привлекался – не привлекался и так далее. И оказалось, что дядя у соискателя хорошего места – этот самый наш бездомный – не совсем благонадежен (хоть и недолго, но сидел за проступок по пьяной лавочке). Этот факт резко снижал шансы племянника на получение высокооплачиваемой и почетной в определенных кругах работы... Что сделал дядя? Правильно. Он сам написал письмо, в котором сказал, что отказывается от родства, что ничего общего с семьёй племянника не имеет ввиду разногласий в идеологическом, моральном и материальном плане. И чтобы думать о нём забыли. Прощай, родня, от вас я отрекаюсь и мешать вашей жизни не буду!
Помогло то письмо или само собой так получилось, но родственник взлетел по карьерной лестнице. А дядя... Дядя у нас.
Он у нас четыре месяца. Говорит, что за это время даже малого желания выпить не возникало. Да и некогда. Дел по дому полно. Надо сено на зиму запасать, курятник ремонтировать, пол в козлятнтке перестилать. А мужики у нас все инвалиды. Кроме него. Но это ещё не всё. Скоро уже два месяца, как наш новенький устроился на работу. Сварщиком. Они сейчас самые высокооплачиваемые и самые востребованные везде. Приезжает с работы уставший. Отдохнуть бы... А он, как будто наскучавшись по домашней семейной работе, берется за то, что другому и в голову не взбредёт. Недавно испёк целый тазик баурсаков. Честно? Я даже и не знала, что есть такие вкуснющие лепешки. Оказывается, детство его прошло в Казахстане. Это национальное блюдо. Мама когда-то пекла. От неё и научился. Всё у нас из детства.
Вчера появился в нашем хозяйстве новенький триммер – косить надо. Кто первым бросился настраивать и пробовать? Он! Новенький!
Не сомневаюсь, что дальше у него все будет хорошо. И семью создаст, и время останется книжки читать и стихи (да-да!) писать. И как же мы все будем рады за него!
Только расставаться жаль. Но он, правда, говорит, что никуда не торопится. Надо в новой жизни устояться.
На фото: разбираемся с деталями нового триммера...
Tags: Эссе Project: Moloko Author: Федяева Татьяна
Ещё одна история о жизни в коммуне «Ремесло добра» здесь
Контакты коммуны «Ремесло добра»: +7 (916) 566-78-65