Алексей стоял у панорамного окна своего кабинета, рассеянно постукивая карандашом по ладони. Внизу рабочие готовили к отгрузке новую партию деталей, но мысли начальника цеха были далеко от производственных проблем.
«Странно она себя ведёт в последнее время, твоя Ирина, — прозвучал в памяти голос друга. — Вчера в торговом центре видел. Прям светится вся. И не одна была».
Алексей поморщился, отгоняя непрошеные мысли. Какая глупость! Ирина — его надёжный тыл уже двенадцать лет. Спокойная, рассудительная, преданная жена. Никогда не давала повода усомниться.
Телефон тихо завибрировал. Сообщение от Сергея заставило нахмуриться: «Лёха, извини, что лезу не в своё дело. Но твоя благоверная какая-то странная в последнее время. И походка у неё... другая стала. Летящая».
Два намёка за день... В груди шевельнулось что-то незнакомое, тревожное. Алексей отложил карандаш, машинально одёрнул идеально выглаженную рубашку. В отражении окна промелькнуло его лицо, волевое, с уверенным взглядом. В свои сорок он был в отличной форме. Никогда не страдал паранойей или ревностью.
Вечером, открывая дверь квартиры, он впервые за долгие годы поймал себя на том, что прислушивается к звукам из-за двери. Из кухни доносилась музыка — Ирина готовила ужин, напевая какую-то незнакомую мелодию.
— Милый, ты сегодня рано! — она выпорхнула в прихожую, чмокнула его в щёку.
Алексей внимательно вгляделся в лицо жены. Новая стрижка делала её моложе, задорнее.
— Как спортзал? — спросил он, стараясь, чтобы голос звучал обыденно.
— Замечательно! У нас новый тренер. Говорит, я делаю успехи.
Раньше она терпеть не могла фитнес. Жаловалась на скуку, на бессмысленность этих однообразных упражнений.
За ужином Алексей украдкой наблюдал за женой. Она словно светилась изнутри — глаза блестели, щёки разрумянились. Такой она была в первые годы их знакомства.
— Что-то случилось? — Ирина поймала его взгляд. — Ты какой-то задумчивый.
— Устал просто. На заводе запарка.
— Работа работой, но о себе тоже не надо забывать, милый. Жизнь — одна, мигом пролетит.
Ночью он долго не мог уснуть. Прислушивался к ровному дыханию жены, вспоминал, как познакомились. Она работала бухгалтером в соседнем цеху. Скромная, в строгом костюме, с гладкой причёской. Он влюбился в её спокойную уверенность, в отсутствие жеманства и кокетства.
Утром, провожая Ирину, заметил новую помаду на её губах — сочный оттенок. В шкафу висели незнакомые наряды.
«Прекрати, — одёрнул он себя. — Женщина имеет право следить за собой. Это же Ирина. Моя Ирина».
Но сомнение подкралось в душу. На работе он то и дело проверял её локацию в телефоне. Спортзал, торговый центр, снова спортзал... И вдруг — промзона на окраине города. Старые склады, заброшенные здания. Что она могла там забыть?
Адрес повторялся раз в три-четыре дня. Всегда в одно и то же время — около трёх. Когда он обычно на работе.
В субботу Алексей сказал, что едет на рыбалку. Сердце колотилось, как у мальчишки, когда он припарковался недалеко от того самого дома. Облезлая пятиэтажка, давно требующая ремонта. У подъезда — мусор, разбитые бутылки.
Он нервно барабанил пальцами по рулю. Каждая минута ожидания казалась вечностью. Алексей не узнавал себя — никогда прежде он не следил за женой. Ирина, оглядевшись по сторонам, быстро скользнула в подъезд.
Алексей, стараясь ступать бесшумно, поднялся следом. Третий этаж. Из-за обшарпанной двери доносились приглушённые голоса.
Он замер, прислушиваясь. Женский смех — её смех! — и мужской кашель. Кровь ударила в виски.
Одним движением он толкнул незапертую дверь.
— Ах ты...
Слова застряли в горле. В тесной комнате с облупившимися обоями на продавленном диване сидел изможденный старик. Ирина, склонившись над ним, кормила с ложечки супом.
— Лёша?! — она побледнела, ложка задрожала в руке. — Как ты...
— Кто там? — хрипло спросил старик, с трудом всматриваясь в гостя.
— Это... это мой муж, папа.
— Папа?! — Алексей почувствовал, как земля уходит из-под ног. — Тот самый, который вас бросил и забыл?
Ирина кивнула, опустив глаза:
— Он серьезно болен. Я случайно узнала месяц назад — встретила его старого друга в торговом центре. Он совсем один, Лёша. Я не могла...
— Почему не сказала мне?
— Ты же ненавидишь предателей. Всегда говорил — нет прощения тем, кто бросает семью. А он... он правда раскаивается. Поздно, конечно.
Старик закашлялся, пытаясь что-то сказать.
— Тише, папа, — Ирина промокнула его губы салфеткой. — Не волнуйся.
Алексей медленно осмотрел тесную комнату. На столе — аккуратно разложенные лекарства, рядом лежал блокнот с расписанием приема, исписанный знакомым почерком жены. В углу гудел старенький холодильник. На спинке стула — выглаженное постельное белье.
— Давно он здесь живёт? — спросил Алексей уже спокойнее.
— Лет пять. Работал сторожем на складах, пока мог. Потом болезнь...
— И долго ты собиралась всё это скрывать?
— Не знаю... — она всхлипнула. — Врачи говорят — максимум месяц-два осталось. Я просто не хотела... не хотела, чтобы он ушёл из жизни вот так, в полном одиночестве. Я хотела, чтобы он успел хотя бы попросить прощения.
Старик снова закашлялся, на этот раз сильнее. Ирина засуетилась — подложила подушку повыше, дала воды.
— Спасибо, доченька, — прошептал он. — Не заслужил я...
— Молчите уж, — оборвал его Алексей. Достал телефон:
— Так, Ира, записывай номер Николая Петровича. Завтра же организуем перевозку. Здесь плохие условия — сырость, плесень на стенах.
Ирина растерянно посмотрела на мужа:
— Ты правда?..
— А что делать? Не могу же я позволить своей жене пропадать в этой дыре. Ещё подхватишь что-нибудь.
Она уткнулась ему в плечо:
— Прости, что не сказала сразу. Я боялась...
— Молчи уж, конспиратор. — Он неловко погладил её по спине. — Вечером всё обсудим.
...Домой они ехали молча. Уже стемнело, и редкие фонари выхватывали из темноты пустые улицы. Алексей искоса поглядывал на жену. Как же глупо получилось — заподозрил в измене женщину, которая просто не может пройти мимо чужой боли. Даже если эта боль исходит от человека, который когда-то предал.
— Знаешь, — нарушила молчание Ирина, — я ведь его ненавидела всю жизнь. А когда увидела таким — беспомощным, одиноким... Не смогла.
— Ты всегда была слишком доброй.
— Это плохо?
— Нет. Это делает тебя... тобой.
Она слегка улыбнулась:
— А я ведь поняла, что ты подумал. Когда ворвался туда, готовый к худшему...
— Было дело. — Он поморщился. — Друзья намекнули, что ты изменилась. Новая одежда, спортзал этот...
— Я хотела быть красивой. Когда видишь смерть так близко, начинаешь ценить жизнь острее. Каждый день как последний.
Алексей припарковался у дома. Повернулся к жене:
— Почему ты решила, что я не пойму? Двенадцать лет вместе...
— Ты всегда говорил — предательство нельзя прощать. А я... я, получается, предала твоё доверие. Врала, скрывала...
— Глупая, — он притянул её к себе. — Ты не предала. Ты осталась верна себе. Своей душе. Может, в этом и есть настоящая верность? Но в следующий раз советуйся со мной, я всё же не чужой человек.
Утром он позвонил главврачу. Через два дня отца Ирины перевезли в хорошую палату. Ещё через месяц его не стало — ушел тихо, во сне. Ирина плакала, но это были светлые слёзы. Она успела простить и попрощаться.
Алексей смотрел на жену и думал о странном повороте судьбы. Двенадцать лет назад она пообещала быть рядом в горе и радости. А сегодня он увидел, какой силой духа обладает эта хрупкая женщина. Не каждый способен простить предательство, позаботиться о том, кто когда-то бросил. Она смогла.
Спасибо за прочтение, лайки, донаты и комментарии!
Читать ещё: