Тихий вечер держался за квартиру, как за последнюю ветку — редкая пауза в неделе, когда не нужно подстраиваться под чужие голоса и шаги. Марина подогрела ужин, выключила плиту и присела за стол, прислушиваясь к тишине. От неё становилось легче дышать. Андрей обещал задержаться в офисе, и эта небольшая передышка казалась подарком: можно не спешить, разобрать пакеты с продуктами, расставить всё по местам — как она любила, чтобы каждый предмет знал свою позицию.
Илья появился у них внезапно — “на месяц, пока встану на ноги”. Месяц давно прошёл, а две его сумки так и обосновались в бывшей кабинке Андрея. Марина старалась не драматизировать: младший брат, город дорогой, поиск работы сейчас похож на лотерею. Поначалу даже было занятно слушать его рассказы, как он “вот-вот” идёт на собеседование, как “сегодня точно всё решится”. Но чем дальше, тем чаще она ловила себя на одном и том же движении — снимать со стула чужую куртку, собирать с подлокотника чью-то заколку, смывать с раковины тональный крем, который не принадлежал ни ей, ни кому-то из домочадцев.
Она долго делала вид, что ничего не замечает. Андрей всегда умел глазом подмигнуть проблемам так, чтобы они откладывались на потом. “Он же молодой”, — говорил он, — “пусть поживёт немного шире”. На слове “шире” у Марины каждый раз ёкало: не от зависти, от нехватки границ. Утром она вставала раньше всех, чтобы на кухне не расставляли кружки кто попало. Вечером проверяла, закрыт ли вход, стоит ли на своём месте бытовая химия, не исчезла ли её любимая тарелка. Мелочи, но именно из них собирается ощущение дома.
Первый звонок она пропустила. Девушка с огромной сумкой прошла в ванную и там оставила на полке баночку с блёстками, словно метку. Второй звонок услышала слишком отчётливо: незнакомая брюнетка разговаривала по телефону в их прихожей, ногтем ковыряя наклейку на шкафчике для обуви. Марина вежливо спросила: “Вы к кому?”, и та, не глядя, бросила: “Я к Илье”. Стало неловко так, будто застали саму Марину на чужой территории. Девушка ушла, но след от её присутствия был везде — не грязь, а ощущение, что тебя подвинули с собственной лавки и не вернули на место.
Когда Андрей вернулся, Марина попыталась начать разговор. Не с претензий — с просьбы: давай, пожалуйста, держать двери для гостей закрытыми, если нас нет дома. Андрей утомлённо потер виски и сказал ту самую фразу: “Не обостряй”. Она услышала в ней не защиту младшего, а отказ смотреть на факты. Лежать на диване и закрывать глаза проще, чем признать: третья комната превратилась в проходной двор.
Дни побежали в одном и том же темпе. Илья днём либо спал, либо “был по делам”, вечером оживал — музыку потише, смех погромче, диванные подушки всегда не на своих местах. Марина научилась возвращаться с работы через магазин, чтобы задержаться на улице и войти позже: так вероятность столкновения с очередной “гостьей на полчаса” становилась меньше. Она устала скрывать раздражение, устала инвентаризировать пропажи — не вещи, а покой.
В среду Марина пришла чуть раньше обычного: совещание отменили, и город вдруг показался щадящим. На коврике у двери лежали розовые кеды. Это были чьи-то, не их — размер маленький, шнурки неряшливо затянуты. В прихожей слышались смешки и шёпот. Марина сняла пальто, прошла на кухню и увидела Илью вместе с блондинкой в ярком свитере. Они сидели бок о бок и ели её салат из контейнера — тот, который она забрала на завтра. Девушка ловко крутила вилку и без малейшего смущения спросила:
— О, а можно ещё газировки?
Марина почти мягко сказала:
— У нас сегодня семейный вечер. Давайте вы допьёте и соберётесь?
Илья улыбнулся так, будто его развлекали правила приличий:
— Мы быстро. Не переживай.
Она переживала. Не за порцию еды — за узкую трещину, которую видела только она. Андрей вернулся через час: усталый, с потёртым портфелем, радуясь, что дома люди. Он поцеловал жену в щёку, Илье хлопнул по плечу. Блондинка прощально кивнула, оставив на спинке стула светлый волосок. Марина вдохнула, чтобы сказать, но Андрей уже в душе, вода шумит, и слова встают в очередь — ждут.
Поздно вечером они сели друг напротив друга. Марина говорила спокойно, старательно подбирая формулировки: ей важно, чтобы в доме было ощущение защищённости; важно, чтобы личные вещи не трогали; важно, чтобы приход чужих людей согласовывался хотя бы по времени. Андрей слушал, переглядываясь с телефоном.
— Я понял, — сказал он наконец. — Но что я скажу Илье? Парню двадцать пять, он не в монастыре.
— Скажи, что мы не против его личной жизни, — ответила Марина. — Мы против отсутствия правил.
— Не бери близко к сердцу. Это временно.
Она кивнула, но внутри этого кивка не было согласия. Было решение подождать ещё чуть-чуть и действовать самой, если ничего не изменится.
Ничего не изменилось. Через пару дней Марина вернулась поздно — задержали на работе. В прихожей её встретило весёлое эхо: Илья и знакомая брюнетка громко спорили, кто лучше разбирается в музыке. На кухонном столе стояли миски, в раковине копились тарелки, на спинке стула висела чужая кофта. Марина, не поднимая голос, напомнила, что завтра у неё ранняя встреча и ей нужно лечь пораньше.
— Окей-окей, — отмахнулся Илья. — Мы скоро.
“Скоро” растянулось до полуночи.
В выходные Марина убирала дом дотошно, как будто выравнивала линию на бумаге, чтобы не дрожала мысль. Андрей уехал за город — корпоративный выезд, коллеге исполнялось сорок. Илья исчез утром, а к вечеру дверь снова щёлкнула. На этот раз девушка появилась раньше хозяина комнаты и уверенно прошла в ванную. Марина застала её у зеркала: незнакомка рылась в шкафчике, взяла Маринину косметичку, мазнула помаду на руку.
— Простите, — сказала Марина ровно. — Это моё.
— Да не вопрос, — улыбнулась та, — я аккуратно.
Вечер провалился. Марина закрыла шкафчик, вернулась на кухню и стала резать яблоко, чтобы занять руки делом. Её спокойствие было не ледяным — живым, ручным, натренированным в тех разговорах, где нельзя сорваться, если хочешь добиться результата. Она открыла чат с Андреем, набрала длинное сообщение и удалила. Нельзя ещё одно “не обостряй”. Хочется фактов, не просьб.
Дверь снова щёлкнула. Илья вернулся, весёлый, собранный, с той самой уверенной походкой человека, которому дома всё можно. За ним впорхнула ещё одна незнакомая — в джинсовой куртке, с громким смехом. Они прошли в гостиную, включили музыку тише, чем обычно, но и тишины не вышло. Марина видела, как одна из девушек открывает холодильник, как другая достаёт её контейнер с уже нарезанным салатом. Илья, не оглядываясь, бросил:
— Марин, мы ненадолго.
Слово “ненадолго” вдруг стало как крошка под языком — не проглотить, не выплюнуть. Марина встала, подошла к гостиной и остановилась в дверях. Она не кричала, интонация была такой, какой бывает у человека, когда он наконец дошёл до границы и понимает: дальше нельзя.
— Хватит водить сюда своих подружек! — сказала она, глядя на брата мужа.
Илья поднял голову, словно его отвлекли от важного дела. На его лице появилась ухмылка — не злая, скорее насмешливая, как у человека, которому сказали что-то очевидное, но он сделал вид, что не понял.
— Ты это серьёзно? — протянул он, откинувшись на спинку дивана. — Я тут живу, между прочим. Или мне теперь нужно у тебя разрешение спрашивать, с кем общаться?
Марина почувствовала, как внутри поднимается горячая волна, но удержала себя. Она не хотела устроить сцену при гостях, хотя те явно не собирались сделать вид, что их это не касается. Одна из девушек скрестила ноги и откровенно разглядывала Марину, будто наблюдала за интересным спектаклем. Вторая украдкой достала телефон и начала что-то печатать, бросая на хозяйку дома оценивающие взгляды.
— Ты живёшь у нас временно, — чётко произнесла Марина. — И я не просила тебя перестать встречаться с девушками. Я прошу хотя бы не устраивать из квартиры проходной двор. Это не клуб, не гостиница и не комната в общаге.
Илья фыркнул:
— Ну да, “временно”… Уже полгода как. Видимо, “временно” у вас — это пока вам удобно.
— Удобно? — Марина тихо рассмеялась, но в этом смехе не было веселья. — Ты считаешь, что мне удобно убирать за тобой и твоими подружками, покупать продукты, которые исчезают быстрее, чем я их приношу, и слушать громкие разговоры до полуночи?
В этот момент дверь в прихожей снова открылась — вернулся Андрей. Он замер на секунду, заметив напряжённую атмосферу, и тут же попытался её разрядить.
— О, гости, привет, — сказал он натянуто. — Что тут у нас?
Марина повернулась к нему, стараясь говорить спокойно:
— Тут у нас разговор о том, что твой брат живёт так, будто мы для него обслуживающий персонал.
— Ой, да перестаньте, — вмешался Илья. — Ты же сам говорил, Андрюх, что я тут никому не мешаю.
Андрей закусил губу, взгляд ускользнул в сторону. Марина видела, что он сейчас будет пытаться всех помирить, как всегда.
— Может, мы все просто успокоимся? — предложил он, — Давайте поужинаем, и…
— Нет, — перебила его Марина. — Или в этом доме появляются правила, или… — она замолчала, понимая, что не готова сказать при гостях то, что вертелось на языке: “или я подумаю, где мне жить дальше”.
Илья, заметив паузу, подался вперёд:
— Или что? — Он говорил с таким вызовом, будто проверял её на прочность.
Марина взглянула на Андрея, но он не поднял глаз. Этот взгляд мужа — отстранённый, словно его всё это не касается — ранил больше, чем слова брата. Она поняла, что поддержку в этой комнате ей искать бессмысленно.
— Или ты ищешь другое жильё, — наконец произнесла она. — Я уже достаточно потерпела.
В комнате повисла тишина. Даже музыка, казалось, стала тише. Девушки переглянулись и начали торопливо собирать вещи. Одна, проходя мимо Марины, пробормотала:
— Ладно, удачи вам тут.
Дверь за ними закрылась. Илья шумно выдохнул и бросил:
— Ну и характер у тебя… Неудивительно, что ты однажды… — он осёкся, но взгляд его был полон намёка.
— Довольно, — резко сказал Андрей, но голос его не был твёрдым. — Илья, давай на сегодня закончим.
Марина, не глядя на них, ушла в спальню. Она чувствовала, что разговор не окончен. Скорее, он только начался, и впереди её ждёт куда более серьёзная битва — не за то, чтобы в доме было тихо, а за то, чтобы муж наконец понял, на чьей он стороне.
На следующий день она ушла на работу раньше обычного, нарочно не дожидаясь завтрака. Весь день думала, что будет вечером, и почти решила: если Андрей снова начнёт сглаживать углы, она сама найдёт решение.
Вечером её встретил полный холодильник и идеальный порядок на кухне — даже чашки стояли ровно, как она любила. Андрей сидел за столом, молчал, потом тихо сказал:
— Он опять привёл кого-то днём. Я пришёл пораньше и застал… Я всё понял.
Марина посмотрела на него, и впервые за долгое время в её взгляде появилась надежда. Но она знала: это ещё не конец.
Андрей откинулся на спинку стула, словно хотел уйти от разговора, но остался на месте. Он медленно провёл ладонью по лицу, будто собираясь с мыслями.
— Ты была права, — сказал он негромко. — Я думал, что он одумается. Что само собой всё… Ну, ты понимаешь. Но он не собирается ничего менять.
Марина села напротив.
— Он не просто не собирается, — тихо ответила она. — Он уверен, что имеет право вести себя так, как ему удобно. И всё потому, что ты это допускаешь.
Андрей поднял глаза, чуть нахмурившись:
— Ты думаешь, мне легко? Это же мой брат. Я помню, каким он был… Когда родители развелись, он совсем пацан, а я тогда в институте, мы друг друга тянули как могли. Мне трудно сказать ему “уходи”.
— А мне, значит, легко, — перебила Марина, — каждый вечер заходить в квартиру, в которой не чувствуешь себя дома? Легко просыпаться среди ночи от громкого смеха за стеной? Легко убирать за его гостьями? Андрей, я не прошу тебя предавать брата. Я прошу тебя защитить меня и наш дом.
Он молчал. Марина видела, как внутри него борются привычка всё сглаживать и понимание, что на этот раз сгладить не выйдет.
— Хорошо, — наконец сказал он. — Я поговорю с ним. Но… — он запнулся, — только дай мне пару дней, чтобы всё подготовить. Не хочу, чтобы он остался на улице без вариантов.
— Пару дней, — согласилась Марина, — и ни одного визита его “подруг” за это время.
Андрей кивнул.
Первые сутки прошли спокойно. Илья словно почувствовал, что что-то назревает: приходил поздно, вёл себя тише, чем обычно. Марина надеялась, что он хотя бы попробует понять намёк. Но на второй вечер, когда Андрей задержался на работе, а она возвращалась с пакетом продуктов, в коридоре уже слышались женские голоса и звонкие смешки.
Марина застыла у двери. Сумка с продуктами потянула руку вниз, но тяжелее был ком в груди. Она медленно вошла, поставила пакет на пол и увидела в гостиной Илью с двумя девушками, которые, смеясь, листали его телефон. На журнальном столике стояли два бокала с вином и распечатанная коробка её любимых пирожных, которые она купила к завтрашнему кофе.
— Ты, похоже, решил проверить, насколько я серьёзна, — сказала Марина, проходя мимо.
— Да брось, — отмахнулся он. — Мы тихо.
— Тихо — это когда я прихожу домой и никого не вижу, кроме своего мужа, — жёстко ответила она. — А сейчас собирайтесь.
Одна из девушек фыркнула, явно собираясь сказать что-то колкое, но Илья поднял руку, останавливая её. Он смотрел на Марину с каким-то странным интересом, будто впервые увидел в ней противника.
— Ладно, — сказал он. — Мы уйдём. Но ты понимаешь, что всё это не останется без разговора с Андреем?
— Отлично, — отрезала она. — Пусть поговорим все вместе.
Через полчаса квартира опустела. Андрей вернулся поздно и, увидев выражение лица жены, не стал задавать лишних вопросов. Он просто взял телефон и набрал номер брата. Разговор был коротким и резким:
— Илья, мы должны встретиться завтра. И да, вещи можешь начать собирать.
Марина слышала каждое слово и чувствовала, как внутри расправляются плечи — не от злорадства, а от того, что наконец-то кто-то встал рядом с ней, а не напротив.
На следующий день они втроём сидели за тем же столом на кухне. Андрей говорил спокойно, но твёрдо: Илья должен съехать в течение недели. Марина молчала, наблюдая, как брат мужа пытается то шутить, то давить на жалость. Но Андрей уже не отступал.
— Я помогу тебе с жильём, — сказал он, — но правила этого дома больше не обсуждаются.
Илья ушёл, громко хлопнув дверью. Через час Андрей вернулся с кухни в зал, где Марина складывала свежевыстиранное бельё, и опустился рядом.
— Прости, что я так долго тянул, — тихо сказал он. — Я боялся, что мы с ним окончательно поругаемся.
— А я боялась, что мы с тобой, — ответила Марина.
Они долго сидели рядом, и впервые за много месяцев в квартире было по-настоящему тихо.