Раннее ноябрьское утро встретило Ольгу промозглым ветром и мелкой изморосью. Она плотнее затянула шарф, поправляя сумку через плечо. В руке зажала зонт, но открывать его не спешила – до вокзала рукой подать, всего две остановки на автобусе. В голове крутился список дел: встретить Сашу с поезда, отвезти его домой, пока он не разъехался по друзьям, заскочить на рынок за свежим творогом – сын его обожает, – и успеть до вечера разобрать завал на работе. Сергей, муж, уехал в командировку три дня назад, должен был вернуться только завтра, так что вечер планировался тихий, материнско-сыновний, с чаем и разговорами. Ольга даже пирог с яблоками испекла, Сашин любимый.
Автобус подъехал полупустой. Ольга пристроилась у окна, наблюдая, как знакомые улицы проплывают мимо в серой завесе дождя. Мысли невольно вернулись к Саше. Первый курс университета в другом городе, первая серьезная разлука. Как он там? Не голодает ли? Хотя с деньгами они с Сергеем не скупились, старались дать достаточно. Ольга вздохнула. Казалось, только вчера провожала его в первый класс, такой щупленький, с огромным букетом. А теперь – взрослый парень, почти с бородой. Время летит с пугающей скоростью.
Вокзал встретил ее привычной суетой и гулким эхом объявлений. Ольга сверялась с телефоном – поезд Саши прибывал на первую платформу, время еще было. Она решила зайти в небольшое кафе у выхода, выпить кофе и немного согреться. Заказала капучино и, присев за столик у огромного окна, выходящего на привокзальную площадь, стала наблюдать за людьми. Вечно спешащие, озабоченные, счастливые от встреч или грустные от расставаний. Вокзал – это маленькая жизнь.
Поднося чашку к губам, Ольга машинально скользнула взглядом по потоку машин и такси у подъезда. И вдруг… рука дрогнула, горячий кофе обжег губу. Она даже не почувствовала боли. Весь ее мир сузился до одной точки: до знакомой серой иномарки, их семейной машины, которую Сергей якобы взял в командировку. Машина притормозила у самого входа. Из водительской двери вышел… Сергей. Ольга замерла, не веря своим глазам. Но нет, это был он. В той самой темно-синей куртке, что она сама купила ему на день рождения. Он поспешно обошел машину и открыл пассажирскую дверь.
Из машины вышла женщина. Молодая, стройная, в элегантном бежевом пальто и сапожках на каблуке. Темные волосы, собранные в небрежный, но явно дорогой пучок. Сергей что-то ей сказал, улыбаясь. Та улыбнулась в ответ, поправила сумку на плече. И тогда Ольга увидела, как Сергей легко, почти небрежно, положил руку этой женщине на пояс, подтолкнув ее к входу на вокзал. Жест был таким… привычным. Интимным.
В ушах у Ольги зазвенело. Она сидела, вцепившись пальцами в край столика, не в силах пошевелиться. Кофе остывал. В голове хаотично метались мысли: «Командировка? Завтра? Машина? Кто она?» Сердце колотилось так, будто хотело вырваться из груди. Она видела, как они скрылись в здании вокзала, слившись с толпой.
– Вам что-то не так? – Очнувшись, Ольга увидела озабоченное лицо официантки, убирающей соседний столик.
– Нет… Спасибо, все нормально, – выдавила она, голос звучал чужим. – Просто… кофе горячий.
Она судорожно допила остывшую жидкость, оставила деньги на столе и встала. Ноги были ватными. Встречать Сашу? Как? С этой картинкой перед глазами? Но отменить встречу было уже поздно. Поезд вот-вот должен был прибыть. Ольга глубоко вдохнула, пытаясь взять себя в руки. «Соберись, – приказала она себе мысленно. – Саша ни при чем. Он не должен ничего видеть. Ничего».
Она вышла из кафе и направилась к платформам, стараясь идти ровно, держать спину прямо. Каждый шаг давался с трудом. Она сканировала толпу, ища Сергея и ту женщину. Где они? Зачем они здесь? Может, это совпадение? Может, он вернулся раньше и… кого-то встретил? Родственницу? Коллегу? Но этот жест… этот жест рукой на поясе…
Объявили прибытие поезда Саши. Ольга вжалась в толпу встречающих у самого края платформы, стараясь быть незаметной. Сердце все еще бешено колотилось. И вот он, долгожданный состав, медленно подкатил к перрону. Заскрипели двери, повалил народ. Ольга вглядывалась в лица, отыскивая знакомые черты.
– Мам! Ольга! – Радостный голос прозвучал совсем рядом. Саша, высокий, чуть осунувшийся за учебу, но сияющий, пробивался к ней сквозь людей, волоча за собой огромный рюкзак и чемодан на колесиках. Он обнял ее крепко, пахнущий дорогой и молодостью.
– Сыночек! Здравствуй, здравствуй! – Ольга прижалась к его куртке, с трудом сдерживая дрожь. Радость встречи смешивалась с леденящим ужасом увиденного. – Как доехал? Не устал?
– Нормально, выспался в плацкарте как убитый! – Саша отстранился, оглядел ее. – Ты чего такая бледная? Замерзла?
– Да, немножко, – быстро соврала Ольга. – Ветер сегодня… Давай быстрее к машине, я на такси приехала, ждет. – Она солгала автоматически, не в силах объяснить, что их машина здесь, но не для них.
Она схватила чемодан, Саша взвалил рюкзак. Они поспешили к выходу. Ольга лихорадочно озиралась, боясь увидеть Сергея. Казалось, за каждым столбом, в каждой группе людей мелькало его лицо. Они вышли на площадь, Ольга поймала первую же свободную машину такси.
– А папа где? Работает? – спросил Саша, устраиваясь на заднем сиденье.
– В… в командировке, – ответила Ольга, глядя в окно. – Вернется завтра. – Голос снова предательски дрогнул. Она быстро закашлялась, делая вид, что подавилась.
– Ого, часто стал ездить в последнее время, – заметил Саша, не подозревая ничего. – Говорил, новый проект у них сложный.
Дорога домой прошла в разговорах Саши об учебе, общежитии, новых друзьях. Ольга кивала, поддакивала, задавала вопросы, но сама себя не слышала. В ушах стоял гул, а перед глазами все стояла картинка: Сергей, его рука на поясе чужой женщины, их улыбки. Она чувствовала себя преданной, униженной, разбитой.
Дома, в их однушке, стало немного легче. Знакомый уют, свои вещи. Саша, скинув куртку, сразу направился к столу, где красовался пирог.
– О, пирожок! Ты лучшая, мам! – Он отломил кусок и с наслаждением впился зубами. – Аж соскучился по твоей стряпне. В общаге кормят… ну, скажем так, съедобно.
Ольга пыталась улыбаться, суетилась, ставила чайник.
– Рассказывай, рассказывай подробнее. Как сессия? Справился?
Они разговаривали, пили чай с пирогом. Саша был оживлен, болтал без умолку. Ольга слушала, впитывая каждое слово сына, как губка, пытаясь этим живым присутствием заглушить боль внутри. Но стоило раздаться звонку в дверь или необычному звуку за окном, как она вздрагивала, сердце уходило в пятки. Боялась ли она, что Сергей появится сейчас? Или надеялась? Сама не знала.
Через пару часов Саша собрался к друзьям.
– Мам, я к вечеру, ладно? Ребята уже ждут, давно не виделись.
– Конечно, сынок, иди, – Ольга поцеловала его в щеку. – Только аккуратнее там.
– Не маленький! – Он улыбнулся и выскочил за дверь.
Тишина, навалившаяся после его ухода, была громче любого шума. Ольга осталась одна в пустой квартире. Она медленно обошла комнату, касаясь рукой спинки стула, дивана, полки с книгами. Все здесь было их общим: мебель, которую выбирали вместе, фотографии в рамках – их свадьба, Саша в разном возрасте, поездка на море три года назад. Сергей на той фотографии обнимал ее, Ольгу, и смотрел на нее с такой нежностью… Ложь? Все было ложью?
Она подошла к окну. Дождь усиливался, стекая мутными потоками по стеклу. Где он сейчас? С ней? Что он ей сказал? Как он мог? После двадцати двух лет брака? После всего, что они прошли вместе: и бедность в начале, когда ютились в съемной комнатушке, и радость рождения Саши, и его болезни в детстве, и их общие усилия, чтобы встать на ноги, купить эту однушку, дать Саше образование… Все перечеркнуто? Каким-то бежевым пальто и улыбкой на вокзале?
Злость, горькая и жгучая, начала подниматься из глубины, вытесняя первоначальный шок и боль. Как он смел? Как он мог так поступить с ней? С их сыном? Она представила его лицо, его оправдания… И почувствовала, как сжимаются кулаки. Нет, она не будет плакать в подушку. Не будет. Она заслужила правду.
Она взяла телефон. Рука дрожала. Набрала номер Сергея. Долгие гудки. Она уже почти положила трубку, когда он ответил. Голос звучал… нормально? Чуть устало, но спокойно.
– Алло, Оль? Что случилось?
– Где ты? – спросила она прямо, голос ровный, но внутри все сжалось в комок.
– Я же говорил, в командировке. В Нижнем. Только с совещания вырвался. Что-то случилось? Саша приехал?
– Саша приехал, – подтвердила Ольга. – А я вот была на вокзале его встречать. Интересное место, вокзал. Столько людей встречают, провожают… Иной раз такое увидишь…
На том конце провода повисла пауза. Слишком долгая.
– Оль… – начал он неуверенно.
– Я видела тебя, Сергей, – перебила она, и голос ее наконец дрогнул от нахлынувших эмоций. – Видела тебя и… ее. В нашей машине. У подъезда вокзала. Ты открыл ей дверь. И ты положил ей руку на пояс. Очень… заботливо. Так кто она, Сергей? Коллега по этой твоей «командировке»? Или новая глава в твоей жизни, о которой я даже не подозревала?
Молчание. Она слышала его прерывистое дыхание в трубку.
– Ольга, это… это не то, что ты подумала, – наконец выдавил он. Голос стал напряженным, виноватым. – Это… сложно объяснить по телефону. Давай я вернусь, поговорим? Завтра же.
– Завтра? – Ольга горько усмехнулась. – А почему не сейчас? Ты же в городе. Или тебе нужно сначала отвезти… ее куда-то? Устроить? «Ты же в командировке»? – Она передразнила его с горечью. – Двадцать два года, Сергей! Двадцать два года я верила каждому твоему слову! И вот так? Встречать сына и увидеть… это? На вокзале, как какого-то тайного агента? Это подло! Это низко!
– Оль, пожалуйста, успокойся, – заныл он. – Я знаю, как это выглядит. Но это… ошибка. Случайность. Я просто… подвез знакомую. Она приехала в город, я ее встретил по дороге…
– По дороге с «командировки»? – перебила Ольга. – И рука на поясе – это тоже часть услуги «подвезти»? Ты мне не маленький ребенок, Сергей! Не ври! Хотя бы сейчас не ври мне в лицо! Кто она?!
Еще одна тягостная пауза.
– Ладно, – его голос сдался, стал глухим. – Ладно, Ольга. Ты права. Вранье – это последнее, что нужно сейчас. Да, я не в командировке. Я… вернулся вчера. И да, я встретил ту женщину на вокзале. Ее зовут Ирина. Мы… мы знакомы несколько месяцев.
Слова обожгли, как кипятком. Ольга прислонилась к стене, чтобы не упасть. «Несколько месяцев». Значит, не случайность. Не минутная слабость. Система. Ложь, длящаяся месяцами.
– Значит, все это время… – она с трудом выговаривала слова, – пока ты говорил мне о командировках, о задержках на работе… ты был с ней?
– Не всегда, Ольга! Это не так! – запротестовал он, но в его голосе не было убедительности, только вина и желание как-то смягчить удар. – Я… я не знаю, как так вышло… Это сложно…
– Что сложно? – в голосе Ольги зазвенели стальные нотки. Злость, холодная и ясная, наконец взяла верх над болью. – Сложно было сказать мне правду? Сложно было не врать в глаза? Сложно было не позорить меня и нашего сына? Где ты сейчас? У нее?
– Я… я не дома, – уклончиво ответил он.
– Ясно, – Ольга кивнула сама себе, хотя он этого не видел. – Тогда слушай внимательно. Пока ты решал свои «сложные» вопросы с Ириной, я была на вокзале. Встречала нашего сына. Того самого сына, ради которого мы когда-то не спали ночами, которого лечили, растили, в которого вкладывали душу. Он спрашивал, где папа. Я сказала, что ты в командировке. Завтра вернешься. Теперь у меня вопрос. Что я должна сказать ему завтра? Что папа вернулся, но ему нужно еще немного времени на решение его «сложных» вопросов? Или что папа встретил новую любовь и теперь живет с ней?
– Ольга, не надо так! – в голосе Сергея прозвучала паника. – Саша не при чем! Я… я приду завтра. Утром. Мы все обсудим. Ты, я… Нам нужно поговорить спокойно.
– Спокойно? – Ольга засмеялась, и смех этот был страшен. – Ты хочешь, чтобы я была спокойна? После того, что ты устроил? После месяцев вранья? После этой сцены на вокзале? Ты думаешь, у нас есть что обсуждать? Ты уже все обсудил. Своими поступками. Своей ложью. Своей… Ириной.
– Пожалуйста, – его голос сорвался. – Дай мне шанс объясниться. Завтра. Утром. Я приду.
Ольга смотрела в окно. Дождь хлестал по стеклу.
– Придешь? – она произнесла тихо. – Хорошо. Приходи. Ровно в девять. И будь готов ответить на все мои вопросы. И на вопросы Саши. Если у тебя хватит совести ему в глаза посмотреть.
Она бросила трубку, не дожидаясь ответа. Телефон выскользнул из дрожащих рук и упал на диван. Ольга медленно сползла на пол, прислонившись спиной к дивану. Первые горячие слезы, сдерживаемые все это время, пока она говорила с ним, пока держалась перед Сашей, наконец хлынули потоком. Она плакала тихо, беззвучно, сотрясаясь от рыданий, обхватив колени руками. Плакала о двадцати двух годах, которые оказались ложью. О доверии, растоптанном в грязи. О будущем, которое рухнуло в одно мгновение. О страшной несправедливости всего этого. Она плакала за себя, за свою растерянность и боль. И за Сашу, которому завтра предстояло узнать, что его отец – совсем не тот человек, каким он его знал.
Вечер тянулся мучительно долго. Ольга не могла есть, не могла читать, не могла смотреть телевизор. Каждый звук за дверью заставлял ее вздрагивать – не он ли? Хотя он сказал – завтра. Она металась по комнате, убирала уже чистую посуду, перекладывала вещи в шкафу. Пыталась занять руки, чтобы не думать. Но мысли возвращались снова и снова, как назойливые осы. Как они познакомились? Где? На работе? Встречались ли они здесь, в городе, пока она считала его в командировке? Бывал ли он у нее дома? Что она ему дала такого, чего не было у Ольги? Молодость? Новизну? Или просто… возможность снова почувствовать себя молодым и свободным от груза семейных обязательств?
В голове всплывали последние месяцы. Его участившиеся «задержки на работе». Неожиданные командировки, о которых он сообщал в последний момент. Новый парфюм, который он стал использовать. Его отстраненность иногда, погруженность в свои мысли. Она списывала это на усталость, на стресс на работе. Как же она могла быть такой слепой? Такая доверчивой дурочкой?
Саша вернулся поздно, веселый, немного уставший, пахнущий вечерним городом и, кажется, пивом. Ольга заставила себя улыбнуться, спросить, как прошел вечер.
– Классно, мам! Все такие же, как были. Столько новостей! – Он скинул куртку, потянулся. – Я спать. Завтра с утра еще к Лехе забегу, он комп сломал, попросил глянуть.
– Хорошо, сынок, спи, – Ольга поцеловала его в лоб. – Рада, что тебе хорошо.
Она смотрела, как он плюхается на раскладной диван, который служил ему кроватью, когда он приезжал, и отворачивался к стене. Сердце сжалось от жалости и страха. Завтра его мир тоже перевернется.
Ольга легла, но сон не шел. Она ворочалась, прислушиваясь к тиканью часов, к редким звукам за окном. Перед глазами снова и снова стоял вокзал, серая машина, его рука на поясе чужой женщины. И его голос по телефону: «Ее зовут Ирина. Мы знакомы несколько месяцев». Каждое слово вонзалось, как нож. Она представляла его приход завтра. Что он скажет? Будет ли оправдываться? Просить прощения? Или начнет обвинять ее? В невнимательности? В том, что она «перестала его понимать»? Ольга сжала кулаки под одеялом. Нет. Она не даст ему переложить вину. Не даст.
Утро наступило хмурое и промозглое, как и вчерашний день. Ольга встала раньше всех, сварила кофе. Руки все еще дрожали. Она налила себе чашку и села за кухонный стол, курируя сигарету – бросила пять лет назад, но сейчас дрожащими руками достала старую заначку из дальнего ящика. Нервное никотиновое успокоение было слабым, но лучше, чем ничего.
Саша проснулся позже, помятый, но бодрый.
– Привет, мам! Кофе есть? – Он потянулся, зевая. – Папа сегодня вернется, говорил во сколько?
Ольга вздрогнула, пепел упал на стол.
– Днем… наверное, – пробормотала она, отряхивая крошки. – Не знаю точно. Сказал – свяжется.
Саша, наливая себе кофе, не заметил ее напряжения. Ольга смотрела на него, на его доверчивое, еще по-юношески беззаботное лицо, и внутри все переворачивалось. Как сказать? Как начать? Как разрушить его веру в отца?
Пробило девять. Ольга напряглась, прислушиваясь к лестничной клетке. Ничего. Пять минут. Десять. Пятнадцать. Он опаздывал. Или… не придет? Снова соврет? Ольга чувствовала, как злость снова поднимается, замещая отчаянную тревогу. Он даже на этот раз не может быть честным?
Звонок в дверь прозвучал резко, заставив ее вздрогнуть. Саша, сидевший с телефоном, поднял голову.
– Наверное, папа! – Он вскочил и побежал открывать.
Ольга медленно поднялась со стула. Сердце бешено колотилось. Вот он. Сейчас.
– Пап! Привет! – раздался радостный голос Саши в прихожей. – Ну наконец-то! Как командировка?
Ольга сделала шаг к двери. Сергей стоял на пороге. Он был один. Выглядел усталым, помятым, под глазами синяки. Он неуверенно улыбнулся сыну, похлопал его по плечу.
– Привет, сынок. Нормально командировка… – Его взгляд скользнул за спину Саши и встретился с взглядом Ольги. Он мгновенно потух. В его глазах читалась вина, растерянность и страх. – Оль… Здравствуй.
– Здравствуй, Сергей, – ответила Ольга ледяным тоном. Она стояла, опираясь рукой о дверной косяк, стараясь казаться спокойной. – Заходи. Как раз к чаю.
Саша, ничего не подозревая, потянул отца в комнату.
– Мам пирог вчера пекла, твой любимый яблочный! Осталось немного, но я припас!
Сергей снял куртку, движения его были скованными. Он не смотрел на Ольгу. Они сели за стол. Саша налил отцу кофе. Неловкое молчание повисло в воздухе. Даже Саша почувствовал что-то неладное.
– Что-то случилось? – спросил он, оглядывая родителей. – Вы чего такие тихие? Пап, ты точно нормально? На тебе лица нет.
Сергей откашлялся, потянулся к чашке.
– Да нет, сынок… Просто устал с дороги. И… – он украдкой взглянул на Ольгу, – и мне нужно поговорить с мамой. Серьезно поговорить.
Саша нахмурился.
– О чем? Что-то не так?
Ольга взяла себя в руки. Нельзя было тянуть.
– Саша, сынок, – начала она, стараясь, чтобы голос не дрогнул. – Папа вернулся не с командировки. Он… он был в городе. Вчера. И я… я видела его вчера на вокзале. Когда ехала тебя встречать.
Саша смотрел на нее, не понимая.
– На вокзале? Но… зачем? Он же должен был быть в Нижнем?
– Я не был в Нижнем, Саша, – тихо сказал Сергей, опустив голову. – Я… соврал. Я был здесь. И я… я встречал на вокзале… другого человека.
– Другого человека? – Саша переводил взгляд с отца на мать. Постепенно до него начало доходить. Его лицо стало серьезным, юношеская беззаботность улетучилась. – Кого? Кого ты встречал, папа?
Сергей тяжело вздохнул. Он не мог смотреть в глаза сыну.
– Женщину, Саша. Ее зовут Ирина. Мы… знакомы.
Тишина в комнате стала гулкой. Саша сидел неподвижно, уставившись на отца. Потом медленно поднялся.
– Ты… ты изменял маме? – спросил он, и его голос, обычно звонкий, звучал чужим, низким. – Все эти командировки… это была ложь? Ты был с ней?
– Саша, это сложно… – начал было Сергей, но сын резко перебил его.
– Сложно? Что сложно? Сказать правду? Не врать своей семье? – Голос Саши дрожал от нарастающей ярости. – Мама вчера… она встретила меня, улыбалась, пирог пекла! А ты… ты был с этой… с этой тетей! На вокзале! Прямо в то же время! Это подло! Это мерзко! Как ты мог?!
Он ударил кулаком по столу. Чашка Сергея подпрыгнула, кофе пролилось на скатерть.
– Саша, успокойся! – попытался встать Сергей, но Саша отстранился, как от прокаженного.
– Не подходи ко мне! Ты… ты предатель! И маму, и меня! Ты разрушил все! – Глаза Саши блестели от слез гнева и обиды. Он повернулся к Ольге. – Мам… ты знала? Вчера знала, когда встречала меня?
Ольга кивнула, не в силах говорить. Слезы снова подступили к горлу.
– И ты ничего не сказала? – Саша смотрел на нее с немым укором и болью.
– Я… я не знала, как сказать, сынок, – прошептала она. – Я боялась… разрушить твою радость от приезда.
– Мою радость? – Саша горько усмехнулся. – А теперь что? Ты думаешь, мне теперь легче? Знать, что мой отец – лжец и… и… – Он не договорил, махнул рукой. – Я не могу сейчас здесь находиться. Я… я пойду.
Он схватил свою куртку, наспех сунул ноги в кроссовки и, не глядя ни на кого, выбежал из квартиры. Дверь захлопнулась с оглушительным грохотом.
Ольга и Сергей остались одни. На столе дымился пролитый кофе, лежали недоеденные куски пирога. Сергей сидел, уткнувшись лицом в ладони. Плечи его слегка вздрагивали. Ольга смотрела на него. Вчерашняя ярость куда-то ушла. Осталась только пустота и бесконечная усталость.
– Ну? – тихо спросила она. – Ты хотел поговорить. Говори.
Он поднял голову. Лицо было серым, изможденным.
– Ольга… – голос его сорвался. – Я… я не знаю, что сказать. Ты права. Во всем права. Я подлец. Я предал тебя. Предал Сашу. Предал все, что у нас было. Прости… Хотя я и не заслуживаю прощения.
– Зачем, Сергей? – спросила она просто. Без крика, без упреков. – Зачем тебе это понадобилось? Что я тебе недодала? Или ты просто устал? От меня? От семьи? От ответственности?
Он молчал, глядя в стол.
– Не знаю, Оль… Честно, не знаю. Наверное, устал… От всего. От рутины. От ощущения, что жизнь прошла, а ты ничего не успел… Она… Ирина… Она другая. Легкая. Беззаботная. С ней не надо думать о счетах, о Саше, о ремонте… Это как глоток свежего воздуха. Глупо, да? Эгоистично. Подло. Я понимаю.
– Понимаешь? – Ольга покачала головой. – Понимаешь, но сделал. И продолжал бы, если бы я тебя не увидела. Так? Сколько бы это еще длилось? Год? Два? Пока ты не решился бы уйти окончательно? Или пока она тебя не бросила?
– Я не думал об этом! – воскликнул он с отчаянием. – Я не планировал ничего! Это… это просто случилось! Мы познакомились случайно, в кафе. Поговорили. Потом еще раз… Потом… – он махнул рукой. – Я не собирался заходить так далеко. Не собирался тебя обманывать так долго. Но… втянулся. Боялся сказать. Боялся все потерять.
– Ты уже все потерял, Сергей, – тихо сказала Ольга. – Доверие. Уважение сына. Нашу семью. Ты думал, что сможешь сидеть на двух стульях вечно? Что мы, твоя семья, будем терпеливо ждать, пока тебе надоест твоя «легкость»? Ты разрушил все. Одним махом.
Он закрыл глаза.
– Что… что теперь? – спросил он еле слышно.
Ольга посмотрела на него. На этого человека, с которым прожила большую часть жизни. Которого любила, с которым делила и радости, и горести. И не нашла в себе ничего, кроме жалости и отвращения.
– Теперь… теперь тебе нужно уйти, Сергей. Собрать свои вещи. И уйти к ней. К твоей «легкости». У тебя уже есть выбор. Ты его сделал. Теперь живи с ним.
– Ольга… – он протянул к ней руку, но она отшатнулась.
– Не трогай меня. Пожалуйста. Просто… собери свои вещи и уйди. Сейчас. Пока Саша не вернулся. Ему и так достаточно тяжело.
Он посидел еще минуту, словно надеясь, что она передумает. Но Ольга отвернулась к окну. Она слышала, как он встал, как неуверенно прошел в их спальню. Слышала, как открываются и закрываются ящики комода, шкафа. Через полчаса он вышел с большой дорожной сумкой, которую обычно брал в те самые «командировки».
– Оль… – он остановился в дверях. – Я… я не знаю, что сказать. Прости меня. Хотя бы за Сашу… Я попробую с ним поговорить позже…
– Уходи, Сергей, – не оборачиваясь, сказала Ольга. – Просто уходи.
Она слышала, как открывается и закрывается входная дверь. Потом – шаги на лестнице, затихающие внизу. Он ушел.
Ольга осталась одна. Опять. Но теперь – навсегда. Она подошла к окну. Внизу, у подъезда, стояла та самая серая иномарка. Он открыл багажник, положил сумку. Потом сел за руль. Машина тронулась и скрылась за поворотом.
В квартире было тихо. Пусто. Ольга медленно обошла комнату. Подошла к фотографии на полке – их свадебной. Молодые, счастливые, полные надежд. Она взяла рамку в руки, посмотрела на улыбающегося Сергея двадцатилетней давности. Потом тихо поставила ее обратно, лицом к стене.
Потом она подошла к телефону. Набрала номер Саши. Он не отвечал. Она оставила сообщение: «Сынок, папа ушел. Я дома. Жду тебя. Люблю». Потом села на диван, обхватила себя руками и снова заплакала. Но теперь это были другие слезы. Не только от боли и предательства. Но и от осознания, что страшное уже случилось. Самый тяжелый разговор – с сыном – был позади. И что теперь… теперь начинается новая жизнь. Страшная, непонятная, одинокая. Но ее собственная. Без лжи. Без Сергея. Она плакала, прощаясь с прошлым. И где-то очень глубоко, сквозь слезы, пробивалось крошечное чувство… облегчения. Ад был позади. Теперь предстояло искать путь дальше.
Читайте также: