Дождь стучал по подоконнику маленькой кухни в их однушке. Артем, ссутулившись, крутил в руках остывшую чашку чая. Лина чувствовала это напряжение еще с порога, как только вернулась с работы. Тишина висела тяжело, прерываемая только мерным тиканьем часов и завыванием ветра в вентиляции.
— Ну что молчишь? — не выдержала она наконец, ставя на стол пакет с продуктами. — Опять что-то случилось? С работы уволили? Или машину поцарапал?
Артем вздрогнул, поднял на нее глаза. В них читалась усталость и что-то еще… вина? Страх?
— Лина… — голос у него предательски дрогнул. — Мама звонила.
Лина замерла, одной рукой все еще держась за край стола. Свекровь, Ольга Петровна, звонила нечасто, и почти всегда это означало проблемы. Большие проблемы.
— И? — спросила она осторожно. — Что на этот раз? Опять давление? Или соседи достают?
Артем потупил взгляд, разглядывая трещинку на эмали чашки.
— Нет… Не то. Это… насчет Сергея.
Сергей. Младший брат Артема. Вечный «баловень судьбы» по версии Ольги Петровны и вечная головная боль для всех остальных. Сорокалетний «ребенок», который постоянно искал легких денег и попадал в истории.
— Что он натворил? — Лина почувствовала, как в груди похолодело. Предчувствие редко ее обманывало.
— Он… он вляпался по крупному, — Артем сглотнул. — Взял кредиты. Несколько. Под залог… маминой квартиры.
Лина медленно опустилась на стул напротив мужа. Звук был громким в тишине кухни.
— Как?! — вырвалось у нее. — Как он мог?! У него же ни кола ни двора! Какие банки дали ему кредит под залог не его жилья?!
— Он… он подделал документы, — прошептал Артем. — Сделал доверенность. Будто бы мама разрешает. Они с ней вроде как прописаны вместе, он этим воспользовался… Нашел каких-то сомнительных людей, не банки даже… микрокредитные конторы, частники… Сумма… — Он замолчал, не в силах выговорить.
— Какая сумма, Артем? — Лина говорила тихо, но каждое слово было как удар молотка.
— Полтора… — он снова сглотнул. — Полтора миллиона. Примерно.
В комнате стало тихо. Даже дождь за окном будто стих. Лина смотрела на мужа, но видела не его, а их крохотную однушку, ипотеку, которую они выплачивали еще три года, свою старенькую «Ладу» в гараже, мечты о ремонте, которые откладывались снова и снова. И посреди этого – цифра. Полтора миллиона. Чужих долгов.
— И что? — ее голос звучал чужим, плоским. — Что теперь? Ольга Петровна плачет? Угрожают? Квартиру забирают?
— Да… — Артем кивнул, не поднимая глаз. — Те, кто дал деньги, они… они не церемонятся. Уже приходили, угрожали маме. Говорят, скоро выселят. Судебные приставы уже… — Он замолчал, понимая, что каждое его слово только усугубляет ситуацию.
— И? — Лина повторила свой вопрос. Она знала, к чему он ведет. Сердце бешено колотилось где-то в горле.
Артем наконец посмотрел на нее. В его глазах была мольба и отчаянная надежда.
— Лина… мама одна. Старая. Куда ей? Сергей… он сбежал. Неизвестно где. Теперь эти долги… их надо как-то отдавать. Иначе квартиру продадут с молотка, а мама на улице… — Он потянулся через стол, пытаясь взять ее руку. — Мы же не можем бросить ее?
Лина резко отдернула руку. Встала. Подошла к окну, глядя на мокрые крыши и редкие огоньки в окнах напротив. В ее голове проносились картинки: Ольга Петровна в ее дорогих, хоть и старомодных, шубах, презрительно оглядывающая их скромную однушку; Сергей, вечно просящий у брата «до зарплаты» и пропадающий в казино; их с Артемом мечты о ребенке, отложенные из-за ипотеки и вечной нехватки денег.
Она обернулась. Лицо было спокойным, почти каменным.
— Артем, — сказала она четко, разделяя каждое слово. — Твоя мама никогда не считала меня своей семьей. Твой брат – безответственный эгоист, который всегда выкручивался за счет других. Ты… — она сделала паузу, видя, как он напрягся, — ты хороший человек. Но ты всегда позволял им садиться тебе на шею.
— Лина, это же мать! — в голосе Артема прозвучала нотка отчаяния и упрека. — Мы не можем…
— Я не наследница Ольги Петровны, — перебила его Лина, ее голос зазвенел сталью. — Платить за долги вашей семьи я не собираюсь. Меня это вообще не касается.
Артем вскочил, как ужаленный. Лицо его покраснело.
— Не касается?! Лина! Это моя семья! Моя мать! Ты моя жена! Как это может тебя не касаться?!
— Потому что я не подписывала эти дурацкие кредиты! — парировала Лина, не отступая. — Потому что я не покрывала Сергея, когда он воровал у меня из кошелька! Потому что я не сидела сложа руки, пока твой брат разорял твою же мать! А ты сидел! Ты всегда был для них «добрым Артемом», который все стерпит и все решит! Ну так решай! Но без меня.
— Как без тебя?! — Артем закричал. — У нас же общий бюджет! Квартира! Как ты можешь быть такой… такой черствой?! Это же жизнь человека! Она останется без крыши над головой!
— А ты помнишь, когда у нас лопнула труба и мы три месяца копили на ремонт? — спросила Лина тихо, но так, что ее было слышно сквозь шум дождя. — Помнишь, как мы просили твою маму помочь хотя бы немного? Взаймы! Не даром! Она сказала, что у нее «деньги вложены в надежные активы», а нам надо «лучше работать». Помнишь? А Сергей в это время купил себе новую машину на папины деньги, которые мама отложила «на черный день». Где была твоя семья тогда, Артем? Они нас касались?
Он молчал, сжав кулаки. Видно было, как бьется сонная артерия на шее.
— Это другое! — выдохнул он. — Тогда… тогда не было такой беды!
— Беда вашей семьи началась не сегодня, — холодно констатировала Лина. — Она началась тогда, когда ваша мама решила, что Сергей – золотой ребенок, а ты – вечный кошелек и подпорка. Она сама создала этого монстра. И теперь пожинает плоды. Я не намерена пожинать их вместе с ней.
— Значит, ты отказываешься помочь? Совсем? — спросил он с ледяной ноткой в голосе.
— Помочь Ольге Петровне найти адвоката? Обратиться в полицию по факту мошенничества Сергея? Поднять все связи, чтобы найти его и заставить отвечать? Да, пожалуйста, — кивнула Лина. — Я готова помочь ей как человеку человеку. Но платить полтора миллиона рублей за ее слепую любовь к сыну-преступнику и за твое многолетнее попустительство? Нет. Это не мои долги. Это не моя ответственность. Моя ответственность – это наша квартира, наша ипотека, наша с тобой жизнь. Которую я не собираюсь топить в долговой яме вашей семьи.
— Наша жизнь? — Артем горько усмехнулся. — Похоже, ты уже решила, что это только твоя жизнь. Ты готова выбросить мою мать на улицу!
— Я ее не выбросила, Артем! — Лина повысила голос, впервые за вечер теряя самообладание. — Ее выбросил на улицу ее любимый сынок! И твое бездействие! Не перекладывай свою вину на меня! У тебя есть выбор: бегать, искать Сергея, судиться, доказывать подлог. Это долго, сложно, но шанс спасти квартиру есть. Или… ты можешь начать копить эти полтора миллиона. Но моей зарплаты, моих сбережений там не будет. Это мое последнее слово.
Она повернулась и вышла из кухни в единственную комнату, которая служила им и спальней, и гостиной. Закрыла дверь, прислонилась к ней спиной. Руки дрожали. За дверью стояла гробовая тишина. Потом она услышала, как Артем швырнул чашку в раковину. Звон разбитой керамики прозвучал как выстрел.
На следующий день атмосфера в однушке была ледяной. Артем молча собирался на работу, избегая ее взгляда. Лина тоже молчала. Ее слова были сказаны. Она чувствовала себя одновременно виноватой и абсолютно правой. Вина грызла изнутри: а вдруг Ольга Петровна действительно останется на улице? А правота давала хрупкую опору: она не должна была разрушать свою жизнь ради чужих ошибок.
Через пару дней Артем, вернувшись с работы позже обычного, мрачно бросил:
— Договорился с одним юристом. Знакомый знакомого. Он возьмется за дело мамы. Но нужен аванс. Пятьдесят тысяч.
Лина, сидевшая с ноутбуком на диване, не отрываясь от экрана, спросила:
— И где ты возьмешь пятьдесят тысяч?
— У нас на отпуск… — начал он нерешительно.
— Наш отпускной бюджет – тридцать семь, — отрезала Лина. — И он нам понадобится. Я не готова сидеть все лето в душной однушке.
— Лина! Это же экстренно!
— Тогда займи у друзей. Продай что-нибудь. Возьми в долг у коллег. Мои деньги на чужие долги не пойдут. Я тебе ясно сказала.
Артем что-то буркнул себе под нос и ушел в ванную, хлопнув дверью. Лина сжала кулаки. Она знала, что он считает ее монстром. Но сдаться – означало открыть ящик Пандоры. Сегодня – пятьдесят тысяч на юриста, завтра – двести на какие-то «срочные проценты», послезавтра – полтора миллиона. Нет. Она поставила границу. И намерена была ее держать.
Война длилась неделями. Артем метался между работой, матерью (которую временно приютила какая-то ее подруга) и юристами. Он стал замкнутым, раздражительным. Лина старалась не лезть, но и не отступала от своего. Их разговоры сводились к бытовым мелочам. Интимная жизнь замерла. Квартира превратилась в поле холодной битвы.
Однажды вечером Артем пришел домой необычно оживленным. В его глазах был странный блеск.
— Лина, слушай, — он сел напротив нее, не снимая куртки. — Есть вариант. Хороший вариант.
Лина насторожилась.
— Какой?
— Нашел инвестора. Для маминой квартиры. Точнее, для долга. Он готов погасить эти микрозаймы полностью. Сразу. Чтобы остановить валютчиков и приставов.
— И что? Он святой человек? Просто так отдаст полтора миллиона? — Лина скептически приподняла бровь.
— Нет, конечно, — Артем замялся. — Он… он берет квартиру мамы в залог. Но не забирает сразу! Он дает нам… ну, маме… год. Год на то, чтобы найти Сергея, взыскать с него деньги, продать квартиру самой и выкупить долг у инвестора. Или… или выплачивать ему частями, но с процентами. Но зато сейчас мама может вернуться домой! Угрозы прекратятся!
Лина почувствовала подвох. Слишком красиво.
— Кто этот инвестор? Условия? Документы?
— Это… это солидный человек, — Артем избегал ее взгляда. — У него свой бизнес. Условия… стандартные. Договор займа под залог недвижимости. Нотариальный. Все чисто. Он просто помогает в безвыходной ситуации. Видит, что люди в беде.
— И что нужно от нас? — спросила Лина, подчеркивая «от нас».
— Ну… — Артем ковырял пальцем дырку на колене джинсов. — Залог – это мамина квартира. Но… чтобы договор был надежнее… он просит поручительство.
Лина замерла.
— Чье поручительство?
Артем глубоко вздохнул.
— Мое. И… и твое, Лина. Наша с тобой квартира. Как дополнительное обеспечение. На случай, если мама… ну, не справится за год. Чтобы у инвестора была гарантия.
Комната завертелась. Лина встала, чтобы не упасть. Она смотрела на мужа, но видела уже не его. Видела ловушку. Идеальную, беспощадную ловушку.
— Ты… — она еле выговорила, — ты хочешь заложить НАШУ квартиру? Нашу однушку, за которую мы платим ипотеку? За долги твоего брата?!
— Лина, это же формальность! — Артем тоже вскочил, пытаясь взять ее за руки. Она отшатнулась. — Шанс! Год! За год мы найдем Сергея, взыщем с него! Мама продаст свою трешку (она же дороже нашей однушки!), рассчитается с инвестором, и все! Наша квартира останется при нас! Это же выход!
— Выход? — Лина засмеялась, но смех звучал истерично. — Артем, ты слышишь себя? Ты готов поставить на кон ВСЕ, что у нас есть – наш единственный дом! – ради АБСТРАКТНОЙ возможности, что за год твоя мама, которая не смогла уследить за собственными документами, или ты, который не смог сказать брату «нет», найдете Сергея (который, вероятно, уже за границей) и ВЫБЬЕТЕ из него полтора миллиона? Или продадите квартиру, в которой она живет? Ты веришь в эту сказку?!
— А что делать?! — закричал Артем в ответ. — Предложи другой выход! Маме негде жить! Ей угрожают! Ты предлагаешь смотреть, как ее вышвырнут на улицу?!
— Я предлагаю НЕ ТОПИТЬ НАС ВМЕСТЕ С НЕЙ! — закричала Лина в ответ. — Я предлагаю бороться законными способами без залога последней крыши над головой! Искать Сергея через полицию! Подавать в суд на МФО, которые выдали кредиты по поддельным документам! Бороться за квартиру твоей мамы в суде! Но не ставить под удар НАШЕ! Я не поручусь за чужие долги. Никогда. И наша квартира не станет залогом. Это не обсуждается.
— Значит, ты выбираешь себя, — сказал Артем тихо, с ледяным спокойствием. — Ты выбираешь свою квартиру и свою спокойную жизнь, бросив мою мать на произвол судьбы.
— Я выбираю наше с тобой будущее, Артем! — парировала Лина, чувствуя, как слезы подступают. — Которое ты готов пустить под откос ради решения, которое не решит проблему, а только усугубит ее! Этот твой «инвестор»… — она вдруг споткнулась о слово, — он кто? Откуда ты его знаешь? Почему он так «добр»?
— Это… это не важно, — Артем отвернулся. — Важно, что он дает шанс.
— Шанс потерять все? — Лина покачала головой. — Нет, Артем. Я не подпишу никакого поручительства. Наше имущество не будет заложено за долги твоей семьи. Это окончательно.
Он смотрел на нее несколько секунд. В его глазах не было ни любви, ни даже злости. Было пустое разочарование. И решение.
— Хорошо, — сказал он просто. — Тогда… тогда мне придется подписать поручительство одному. За себя. Под свою ответственность. Наша квартира… она в ипотеке, она и так в залоге у банка, но… возможно, инвестор согласится на мое личное поручительство. Как дополнительную гарантию. Без тебя.
Лина онемела.
— Ты… ты понимаешь, что это значит? — прошептала она. — Если твоя мама не выплатит, отвечать будешь ты. Лично. Всей своей зарплатой. Всем своим имуществом. Банк может потребовать погашения ипотеки досрочно, если узнает о твоих обязательствах! Это финансовое самоубийство, Артем!
— У меня нет выбора, Лина, — он пожал плечами с какой-то обреченной бравадой. — Я не могу бросить мать. Если ты не со мной… что ж, я справлюсь один.
Он повернулся и пошел к двери.
— Куда ты? — спросила Лина, чувствуя, как почва уходит из-под ног.
— К маме. И к юристу. Подписывать бумаги. Не жди.
Дверь закрылась. Лина осталась одна посреди их маленькой «однушки», которая вдруг стала огромной и пугающе пустой. Он выбрал. Выбрал долги, мать, брата, иллюзию спасения. Выбрал путь, который с высокой вероятностью вел в финансовую пропасть. И утащил бы ее за собой, если бы она не устояла.
Она подошла к окну. Дождь кончился. На небе проглядывали редкие звезды. Лина обняла себя за плечи. Ей было страшно. Страшно за него. Страшно за их брак, который трещал по швам. Но еще сильнее было чувство… правоты. Горькой, тяжелой, но правоты. Она не виновата в бедах его семьи. Она не должна была платить за них своей безопасностью, своим будущим. Чужие долги – не ее крест.
Прошло две недели. Артем съехал. Сказал, что поживет у мамы, пока не «разрулит ситуацию». Их разговоры по телефону были краткими и натянутыми. Он сообщил, что подписал договор с инвестором. Что Ольга Петровна вернулась в свою квартиру. Что угрозы прекратились. Он говорил об этом с каким-то вымученным оптимизмом, который не обманывал Лину ни на секунду. Год. Тяжелый, нервный год поисков Сергея и попыток найти полтора миллиона начался. Для него. Для нее же началась жизнь в ожидании удара, который мог прийти откуда угодно – от банка, от инвестора, от судебных приставов, если Артем не справится.
Она сосредоточилась на работе. Утроила усилия. Откладывала каждую копейку. Консультировалась со своим юристом на работе, пытаясь понять, как защитить свою долю в квартире, если грянет гром. Это было тяжело. Одиноко. Иногда по ночам она плакала, глотая слезы в подушку, задаваясь вопросом: а правильно ли она поступила? Может, стоило уступить? Спасти семью ценой риска?
Но потом она вспоминала презрительный взгляд Ольги Петровны, наглую ухмылку Сергея, обреченную решимость Артема броситься в омут. Нет. Ее решение было единственно верным для нее. Для ее выживания. Она не была наследницей их проблем. И платить за них не собиралась.
Однажды, зайдя в свой банк по делам, она увидела его. Артема. Он стоял у стойки кредитного отдела, разговаривая с менеджером. Лицо было осунувшимся, напряженным. Он что-то горячо доказывал, жестикулируя. Лина замерла за колонной, наблюдая. Менеджер качал головой, разводя руками. Артем схватился за голову. Вид у него был отчаянным.
Сердце Лины сжалось. Жалость? Да. Любовь? Остатки – да. Но рядом с ними было четкое, холодное понимание: это его выбор. Его битва. Его долги. Она тихонько развернулась и вышла из банка, не дав ему себя заметить. Она не могла ему помочь деньгами. Не могла взять на себя его ношу. Единственное, что она могла сделать – это крепко держать свой руль и надеяться, что шторм, в который он сам себя загнал, не потопит окончательно их хрупкий общий корабль. И твердо знать: ее совесть чиста. Она не виновата в чужих долгах.
Читайте также: