Прошло более полувека с ее смерти, а мы все еще пытаемся разгадать тайну по имени Дженис Джоплин. Мы почитаем ее как величайшую белую рок-певицу Америки, но так и не понимаем до конца, что двигало этой бушующей стихией. Она была самой дерзкой из дерзких, душой и сердцем вечеринки под названием «власть цветов» в Сан-Франциско. Но за образом вечного праздника скрывалась глубокая боль, ярость и молитва, которые и превращали ее голос в нечто божественное.
Литл Ричард говорил, что в голосе Дженис Джоплин можно услышать Святой Дух. Она могла петь чисто, как колокольчик, но именно трещины в этом колоколе — многотональные крики, расщеплявшие одну ноту на целый аккорд, — выпускали на волю духов. Слушая ее сейчас, можно услышать, как ярость превращается в экстаз, а боль — в молитву. Ее голос взмывает и падает, словно стая падших ангелов, бьющих крыльями в полете.
Наследие, унесенное ветром?
Смерть не остановила Джими Хендрикса, который после ухода из жизни выпустил больше записей, чем многие живые рок-звезды. Его лицо до сих пор украшает футболки начинающих гитарных героев. Но что насчет Дженис? Когда вы в последний раз видели кого-то в футболке с ее изображением? Или слышали ее голос по радио?
Кажется ироничным, что наследие этой несгибаемой женщины, которая не боялась дать отпор таким мачо, как Джерри Ли Льюис и Джим Моррисон, оказалось в тени. Легенда гласит, что она разбила бутылку виски о голову Моррисона, и теперь мы знаем почему: по свидетельству ее друга Чета Хелмса, «он расстегнул штаны и сунул свой член ей в лицо, а она размахнулась и хорошенько его огрела». Так держать, сестра!
Так почему же ее наследие, кажется, унесло ветром? Отчасти виной тому бесконечные споры между ее семьей и звукозаписывающими компаниями, из-за которых ее архивные записи долгое время не могли увидеть свет. Но главная причина — культурный откат 80-х. Эпоха Рейгана обрушилась на «излишества 60-х», и Дженис, которую когда-то обожествляли, превратили в символ всего, что «пошло не так». Ее образ исказили в фильме «Роза», где Бетт Мидлер сыграла невротичную, одержимую певицу, лишь отдаленно напоминающую Дженис (и получила за это номинацию на «Оскар»).
Обстоятельства ее смерти от передозировки героина и алкоголя в 1970 году — судьба, не менее трагичная, чем у Хендрикса или Моррисона, — стали затмевать ее жизнь. Но именно в этой жизни, в ее страхе и неуверенности, и крылась ее гениальность. «Она исповедовала философию немедленности, презрение к будущему, жажду инстинктивного, — писала ее подруга и публицист Майра Фридман. — Но все это было так же важно, как и ее страх... что она просто "уродливая девчонка из Порт-Артура, Техас, не слишком талантливая"».
То, что эта «уродливая девчонка» выковала из своего страха триумф, превратив сырой природный дар в один из самых выразительных голосов любого поколения (и став при этом секс-богиней), — вот ее главное достижение.
Техасский торнадо: Рождение бунтарки
География — это часто судьба. Для Дженис Джоплин было две ключевые точки на карте: ее родной Техас и ее приемный дом, Сан-Франциско. Техас (и соседняя Луизиана) подарил ей глубочайшие музыкальные корни — блюз, соул, кантри. Но тот же Техас сделал ее изгоем. Ее дразнили «свиньей» и «шлюхой» за то, что она дружила с темнокожими. «Они высмеяли меня и выгнали из класса, из города и из штата», — говорила она Дику Кэветту в 1970 году.
Она была полной противоположностью «хорошей девочки» из 50-х. Носила скандально короткие юбки, ругалась как сапожник, защищала гражданские права и презирала поп-музыку с радио, предпочитая ей блюзовые бары. Она нашла убежище в живописи и в компании парней-битников, которые слушали Ледбелли, Бесси Смит и Билли Холидей. Именно с ними она впервые попала в настоящие блюзовые притоны Луизианы, где бармены стреляли в потолок, чтобы успокоить дерущихся.
Хрупкий гений и первый взлет
В 1962 году, будучи студенткой Техасского университета, она впервые решилась спеть на публике. Ее друзья были ошеломлены, услышав ее голос, — мощный, чистый, с глубокой хрипотцой. «Мы даже не знали, что она умеет петь!» — вспоминает ее подруга. Первые несколько раз ее буквально приходилось выталкивать на сцену. Она одевалась во все черное и пыталась быть как можно незаметнее.
Но под этой неуверенностью скрывалась мощная личность. Она была единственной девушкой в кампусе, не носившей бюстгальтер, и одной из немногих, кто попал в «список смутьянов» деканата. Однако травля со стороны студентов-мажоров, которые назвали ее «самым уродливым мужиком кампуса», заставила ее бежать — в Сан-Франциско.
Там она быстро стала звездой местной фолк-сцены. Ее выступления того периода — это пронзительные, почти сверхъестественные воплощения блюза Бесси Смит. Но вместе со славой пришли и наркотики. Дженис подсела на амфетамин, и ее карьера начала рушиться из-за пьяных драк и сорванных сделок. В 1965 году друзья собрали деньги и отправили ее, весившую всего 40 килограммов, домой в Порт-Артур на автобусе.
Верховная жрица хиппи: Big Brother и эра психоделии
Вернувшись в Техас, Дженис услышала новую музыку. Местная группа 13th Floor Elevators играла психоделический рок, а их вокалист Роки Эриксон научил ее главному — кричать так, чтобы не повредить связки. Это был бесценный урок. Вскоре ей позвонил Чет Хелмс и позвал обратно в Сан-Франциско, чтобы стать вокалисткой группы Big Brother and the Holding Company.
Сочетание пронзительного, идущего из души вокала Дженис и гаражной психоделии Big Brother стало билетом на американские горки славы. Это был самый счастливый период в ее жизни — она могла быть звездой, не будучи Звездой с большой буквы. Все любили Дженис, и Дженис любила всех.
Легендарное выступление на фестивале в Монтерее в 1967 году сделало ее национальной героиней. Ее исполнение "Ball and Chain" было подобно электрошоку. Крупные лейблы выстроились в очередь. Альбом Cheap Thrills с его культовой обложкой от Р. Крамба стал золотым через три дня после выхода. Хиты "Piece of My Heart" и "Summertime" звучали из каждого приемника. Но медиа хотели только Дженис. Они называли ее звездой, а группу — обузой. Давление было огромным, и в конце 1968 года Дженис объявила, что уходит, чтобы создать сольную группу.
Космический блюз и последняя остановка
Дженис создала Kozmic Blues Band — команду профессиональных сессионных музыкантов с духовой секцией. Она хотела играть настоящий соул и R&B. Но критики, которые еще вчера требовали, чтобы она бросила Big Brother, теперь обвиняли ее новую группу в «неаутентичности». Альбом I Got Dem Ol’ Kozmic Blues Again Mama! был принят прохладно, хотя сегодня такие песни, как "Try" и "Maybe", считаются вершиной ее творчества.
В 1970 году она собрала новую, более компактную и мощную группу — Full Tilt Boogie Band. С ними она записала свой последний шедевр — альбом Pearl. В песнях "Mercedes Benz" и особенно в ее канонической версии "Me & Bobby McGee" Криса Кристофферсона она вернулась к своим кантри-корням, создав идеальный баланс между блюзом, соулом и роком.
Но ее столкновение с алкоголем и героином было неизбежно. Врачи умоляли ее бросить пить из-за проблем с печенью. 4 октября 1970 года, в номере отеля в Лос-Анджелесе, она вколола себе слишком чистую дозу героина, которая наложилась на алкоголь в крови. Дженис не стало.
Ее смерть, в отличие от загадочной гибели Хендрикса, была бесспорно случайной. «В каком-то смысле ей повезло, — говорит ее подруга Линда Гравентайтс. — У нее была успешная, хоть и слишком короткая, жизнь, и она ушла на самом пике. Это был ее выбор».
Наследие, которое продолжают открывать
Что бы ни говорили критики, голос Дженис живет. И, как отмечают ее коллеги-музыканты, он продолжает вдохновлять.
- Дебби Харри (Blondie): «Люди копируют ее, даже не зная, что они ее копируют. Знаете, что смешно? Многие парни из метал-групп и хард-рок-блюзовых команд звучат как Дженис. У парней это здорово получается».
- Дженнифер Барри (Halfway Home): «Я наткнулась на ее альбом в корзине с уцененными пластинками, и песня "Maybe" просто разорвала меня на части. Она такая душевная, такая настоящая. Я тоже была изгоем. Дженис вышибла дверь для таких, как я».
- Мария МакКи (Lone Justice): «Альбом "Janis Joplin's Greatest Hits" изменил мою жизнь. Я поняла, что можно быть женщиной, открыть рот и выпустить из себя нечто подобное».